Думаю, это будет не так-то легко...
«Не так-то легко»! Ничто не помешает ему раздаривать все направо и налево. Вот почему, уезжая, я стараюсь устроить так, чтобы тут была Марселина. Не то чтобы она его так уж любила. Но, как бы то ни было, она ухаживает за ним, она ограждает его от попрошаек.
Мне захотелось пожать плечами: Марселину мне трудно было представить в подобной роли. Уж я-то знал ее лучше, чем он!
Он просил тебя отремонтировать стену,продолжал он.Кстати, мы как раз сюда подошли.
Стена парка, подточенная временем, обрушилась на участке в два десятка метров; в проломе виднелось заброшенное строениефлигель, в котором когда-то жили сторожа. Сен-Тьерри стал перебираться через обломки стены. Я не без труда последовал за ним.
Эге,заметил он,да ты на ногах не держишься.
Подошвы резиновые, скользят,объяснил я.
Но он, вновь погрузившись в свои заботы, уже не обращал на меня внимания.
Эта стена,сказал он,предназначена для того, чтобы охранять частную жизнь хозяина от посягательств. Позволять кому угодно проникать в паркмальчишкам, животным или бродягамэто все равно что впускать всех желающих в собственную спальню. В конце концов состояние разойдется на всякую ерунду, и это в то время, когда мне позарез нужны наличные... Дикость какая-то!
Однако...
Нет. Никаких «однако». Конечно, ты за это ухватишься. Ты рад будешь восстановить эту ограду. Ну, а я хочу порушить все к чертовой матери, понимаешь? Все. Не только стену, но и эту развалюху вместе с деревьямивсе, что рассыпается от старости. И все загнать. Муниципалитет давно уже ищет место под общественный парк. Что ж, вот оно! Да ты сам погляди, старина... Этот флигельон точь-в-точь как замок». рассыпается, куда ни ткни... Ты когда-нибудь заходил сюда?.. Милости прошу.
Он пнул ногой дверь, и та распахнулась.
Входи! Я посвечу.
Луч фонаря выхватил из темноты покрытый пылью пол, какую-то дряхлую мебель. С наших одежд стекала вода. Сен-Тьерри топнул ногой.
Все насквозь сгнило! Топни я посильнее, мы провалились бы в подвал. Скажи честно, стоит ли это ремонтировать?
Фонарь потух, и Сен-Тьерри будто исчез. Только слышно было, как поскрипывает одряхлевшее сооружение да шумит ветер в кронах.
Итак,вновь заговорил он,вот чего я жду от тебя... Когда увидишься с моим отцом, обещай ему все, чего он ни пожелает, но тяни резину... Думаю, это будет не так уж трудно... Разумеется, врач не может сказать мне: «Он умрет в такой-то день». Но долго он не протянет. А там уже я буду решать. Никто еще не знает, что я намерен делать. Даже Марселина.
А Симон?
Симон тоже. Я не собираюсь отчитываться перед шурином. Симон всего лишь мой служащий.
Теперь Сен-Тьерри отдавал распоряжения. Он был хозяином. Но у меня не было желания выказывать полную покорность.
Одним словом,спросил я,вы собираетесь окончательно покинуть Руайя?
Да. Я намерен купить что-нибудь в Италии... Еще не знаю, где именно... может быть, на берегу Лаго Маджоре.
А... ваша жена согласится?
Марселина? Надо думать.
Подонок! Распоряжается нашими жизнями... Да если б он специально хотел разлучить нас с Марселиной, он поступил бы именно так... Может, ему стало что-нибудь известно? Да нет, тогда бы он не стал делиться со мной своими планами. Я для негопустое место, вот в чем дело.
Остается обговорить только одно,сказал он.Я бы не хотел, чтобы ты содрал с меня три шкуры. Ломатьне строить.
Уж тут-то он был в моих руках.
Не тешьте себя иллюзиями,сухо сказал я.Во-первых, на это уйдет масса времени. Перевозка грузовиками влетит в копеечку. А во-вторых, участок придется привести в Божеский вид. Нельзя же выкорчевать деревья и все так и оставить: это будет больше похоже на поле битвы, чем на частное владение.
Сколько?
Мне трудно так сразу...
Ну, приблизительно...
Несколько миллионов.
Два? Три?..
Больше.
В таком случае мне будет выгоднее договориться непосредственно с городскими властями.
Он вышел на крыльцо. Я услышал, как он проворчал: «Ну и собачья же погодка!» Потом повернулся ко мне.
Надеюсь, это не последнее твое слово. Или, значит, ты делаешь это нарочно, чтобы позлить меня.
Наведите справки, если не верите. Но на вашем месте я бы не стал искать на стороне... поскольку у вас нет выбора.
Я еще не очень ясно представлял себе, чего хотел этим добиться, но уже испытывал нечто вроде злобной радости, словно схватил его за горло. Я подошел ближе.
Не вы ли говорили мне,продолжал я,что не хотите перечить отцу? Если он узнает...
Сен-Тьерри, уже направившийся было к пролому в стене, остановился как вкопанный.
Что?!
Он шагнул ко мне.
Повтори!
Я сильнее сжал в кармане камень с острыми гранями.
Он может догадаться,сказал я.В отличие от вас я не привык лгать...
Сноп света брызнул мне в лицо.
Да ты пьян! Пьян в стельку!
Потуши!заорал я.
Конечно, я был пьян. И чувствовал себя голым, беззащитным, словно пациент, распластанный на операционном столе.
Черт побери, да выключишь ты или нет?
Левой рукой я схватил его за запястье. Фонарь упал, осветив нас снизу. Мне показалось, что он занес кулак. Моя правая рука с зажатым в ней куском кварца устремилась вперед сама по себе. Готов поклясться, что она рванулась без моего ведома, как спущенный с цепи хищник, что она инстинктивно выбрала место для удара. В плече отдалась боль. А потом не было ничего, кроме распростертой тени и света, вырывавшего из ночи замшелую плиту крыльца, сочащийся влагой ствол дуба и несколько струек дождя. Сердце мое билось с какой-то торжественной неторопливостью. Я был как в огне, несмотря на дождь, обильно орошавший мне лицо и руки. Сен-Тьерри не шевелился. Истина уже начинала брезжить в моем оцепеневшем мозгу. Я по-прежнему сжимал в руке фиолетовый камень. Положив его в карман, я подобрал фонарь.
Сен-Тьерри,позвал я.Хватит, поднимайтесь!
Но я уже знал, что он никогда не поднимется. Я присел возле него. На виске у него была огромная кровавая ранав близком свете фонаря она выглядела ужасно. Под носом широкими полосками застыли две вытекшие из ноздрей струйки крови, напоминая плохо приклеенные фальшивые усы. То была маска смерти, страшная и гротескная. Сомнений быть не могло...
Я выключил фонарь и тяжело поднялся. Я убил его. Да, я убил его! Не сам, а нечто во мне, часть меня убила его. Вины я не чувствовал. Мозг стал работать удивительно ясно, с какой-то отрешенностью от всего окружающего. Марселина, наши тревоги, наши надежды... все это принадлежит прошлой жизни. Теперь я и сам подобен мертвецу. Не пройдет и часа, как Симон хватится Сен-Тьерри. Начнет его искать, непременно прочешет парк. Утром меня арестуют. Да, арестуют. Тут уж ничего не попишешь. Хотя... На меня наверняка никто не подумает. О нашей встрече Сен-Тьерри никому не сказал. Естественно будет предположить, что на него напал бродяга, проникший в парк через пролом. Чтобы навести мысль об ограблении, достаточно вытащить у него из карманов все ценное. Я принялся ощупью обшаривать его карманыосторожно, словно опасаясь его разбудить. Там не оказалось ничего особенного: золотой портсигар, зажигалка, которую я хорошо знал,ее подарила ему Марселина, флакончик с таблетками, бумажник, платок... Небогатая добыча! Роль мародера давалась мне легко: ведь я не собирался ничего оставлять себе, все будет уничтожено. Я только пытался, сам в это не веря, обезопасить себя, выиграть время. Впрочем, к чему это, раз я не собираюсь спасаться бегством. Однако противоречия меня не смущали. Больше всего меня беспокоило то, что тело останется под дождем. Может, втащить его внутрь флигеля? Если бы у меня хватило сил, я, наверно, сделал бы это. Но я был измотан. Меня начинала пробирать дрожь. Я выбрался из парка через пролом.
К счастью, машина стояла довольно далеко от ворот, так что я мог без опаски включить фары. Быстро развернувшись, я погнал в Клермон. О Клавьере я вспомнил только выехав на площадь Жод. Если Клавьер заговорит, пиши пропало. Я до того взволновался, что был вынужден остановиться у кромки тротуара. Клавьер... Он знает, что я ненавижу Сен-Тьерри, что я должен ему деньги, что я любовник его жены... Когда он узнает о смерти Сен-Тьерри, он сразу догадается о моей к этому причастности. Что делать?.. Пойти и все ему рассказать?.. Он живет в двух шагах отсюда. Я взялся было за ручку дверцы. Но я и вправду безумно устал. Мне просто необходимо лечь и уснуть... Об остальномрасследовании, Клавьерене хотелось больше и думать. Я покатил к собору. Прежде всего, Клавьер связан профессиональной тайной. А потом, будь у меня намерение убить Сен-Тьерри, разе пошел бы я исповедоваться к врачу? Этот довод не лишен убедительности. Нет, Клавьер, как и все прочие, не должен меня заподозрить. Я отыскал свободное место, поставил там автомобиль и пошел через площадь, по которой хлестали ветер и дождь. Я еле тащился. Ноги подкашивались от усталости. Уже войдя в прихожую, я посмотрел на часы: пять минут одиннадцатого. Мне казалось, будто эта ночь длится столетие, а она едва началась. Я направился прямиком к бутылке и сделал изрядный глоток, чтобы согреться, потом снял промокший до нитки реглан. Выкинуть столь приметный камень нельзя. И служанка, и секретарша тотчас обнаружат его пропажу. Я положил его в раковину и пустил струю горячей воды. После этого я вытащил из другого кармана вещи, взятые у убитого, и бросил их в ящик, которым пользовалась секретарша. Два поворота ключа, и ключ перекочевал на кольцо моей связки. Разберусь с этим завтра. В наступившей тишине стал слышен шум льющейся воды. Она уносила кровь, топила в себе мое преступление, смывала пятно с моей совести. Я разделся и полез под обжигающий душ. Облачившись в пижаму и халат, я раскурил трубку. Камень отмылся. Я тщательно вытер его и вернул на прежнее место, на стол. Каждый день он будет у меня перед глазами. Каждый Божий день!.. Значит, я надеюсь? А ведь надеяться я не хочу. Потому что убийство не должно оставаться безнаказанным, потому что я мерзавец, потому что так было бы слишком просто... Некто стоит у вас на дороге: один удар в високи проблемы как не бывало. Я уселся в кресло. Должны же быть какие-то следы, указывающие на мою причастность. Давай подумаем. Со стороны Сен-Тьерриникаких. Он сам позаботился о том, чтобы наша встреча осталась в тайне. Что даст осмотр тупа?.. Тоже ничего. Со стороны Клавьера? Тут я спокоен. Элиана? Сен-Тьерри звонил ей, но разговор этот был лишь одним из множества других; если меня начнут расспрашивать по этому поводу, я отвечу, что Сен-Тьерри попросил меня составить смету восстановительных работ, планируемых его отцом. Невероятно! Я почти убедил себя в том, что не подвергаюсь ни малейшему риску. Более того, Марселина стала вдовой, стала свободной! Смогу ли я скрыть от нее?.. Глаза неудержимо слипались. У меня не было сил даже добрести до кровати, только мысль, взяв разбег, продолжала работать. Марселине я внушу ужас, если когда-нибудь... Вот где таится опасность. Потому что ей тоже известно, что я ненавижу ее мужа, что я ему задолжал... Но она любит меня, она во мне уверена. Разве может закрасться ей в душу хоть малейшее подозрение?.. Она будет настолько потрясена известием о смерти мужа, что не обратит никакого внимания на мое поведение, на мою реакцию. К тому же наша встреча состоится во всеобщем переполохе, который эта ужасная смерть не замедлит произвести в замке... Не говоря уже о старике, который на этот раз вряд ли выдержит. Вслед за сыномотец... Я покажусь лишь на краткие мгновения, чтобы дважды выразить соболезнование. А Марселина достаточно консервативна для того, чтобы строго блюсти траур. Я прекрасно ее знаю: пройдет по меньшей мере несколько недель, прежде чем она согласится встретиться со мной в Париже или в окрестностях Клермона. Этого времени мне вполне хватит, чтобы влезть в новую шкуру, освоиться со своей невиновностью, дать зарубцеваться порезам души. В сущности, Сен-Тьерри был отвратительным типом. Разумеется, я виноват, да еще как. Но у меня столько смягчающих обстоятельств! И я теперь настолько раскрепощен! Это он душил меня, это из-за него я начал пить... Теперь с пьянством будет покончено. Почему бы на днях не лечь в клинику, как советовал Клавьер? Если у него и появятся подозрения, это послужит для него лучшим доказательством моей невиновности. И я выйду оттуда с обновленной кровью, с обновленным мозгом, навстречу новой жизни. Я женюсь на Марселине. Продам свое дело и устроюсь на новом местеможет быть, в Париже. Я осуществлю самые честолюбивые замыслы юности. Марселина не откажется стать моей помощницей. Благодаря состоянию Сен-Тьерри я сумею...