Во как! воскликнул главный. Создать универсальное супершоу, опирающееся на обще-объединяющую зрителя идею.
Верно, согласился Дюрыгин, надо забыть про гламур, надо абстрагироваться от московской моды, за которой, как за знаменитыми тремя соснами, мы лес перестали видеть.
Молодец, кивнул главный, моими мыслями мыслишь, я об этом как раз думал, что московский наш гламур уже заколебал зрителя в нищей глубинке и ничего не вызывает, кроме раздражения и завистливой ненависти к нашему телеканалукак к апологету и провайдеру московской гламурности.
Так в том-то и дело, Миша, радуясь случаю высказать давно наболевшее, оживленно продолжил Дюрыгин, демонстрировать периферийной нищете нашу сытую жизнь, показывать людям, у которых в домах изо всех удобств только электричество да холодная вода, да и те с перебоями, показывать этим людям шоу, где гости приходят в бриллиантах и обсуждают, что лучше отдыхатьна Багамах или на Майорке и какие автомобили лучшеполугоночные типа «родстер» или кабриолеты «Мерседес», это как раз и есть неадекватный непрофессионализм.
Да? риторичеки переспросил главный. Неадекватный, говоришь?
Именно неадекватный, кивнул Дюрыгин, оторвавшийся от действительности и живущий уже только в мире своих ошибочных ощущений, не соответствующих реальности, а реальность такова, что народ пока смотрит наши гламуршоу, но не потому, что ему нравится их смотреть, а потому, что другого мы им не показываем, не показываем, наивно в собственной неадекватности полагая, что если нам, телевизионщикам, это интересно, то и пипл схавает.
Ну, так и что же ты, адекватный ты наш, предлагаешь? спросил Михаил Викторович, наливая в стаканы еще на пол-пальчика по граммулечке оранжево-коричневого виски.
Что предлагаю? вздохнув, переспросил Дюрыгин. А вот мне пришла в голову мысль, что ведущую для будущего шоу надо брать из народа, а не из блистательной рублевской тусовки. Я ничего не имею против Ирмы Вальберс, но прикинь, кто ближе и милее простым зрителям в глубинке, да и в спальных районах Москвы и Питера? Наша Ирма, которая живет с миллионером, ездит на кабриолете и манерно говорит с каким-то немецким акцентом? Или девочка из спального района, приехавшая на Москву из Калуги или Твери и в избытке хлебнувшая московских трудностей?
И ты такую ведущую нашел? спросил главный, прищурив один глаз.
Нашел, кивнул Дюрыгин.
Покажешь?
Покажу.
А шоу для народа тоже придумал? спросил главный.
И шоу придумал.
Расскажи.
А вот я подумал, медленно начал Дюрыгин, подумал я, что если пойти от обратного, пойти от наоборот, от негатива, если мы раньше неправильно кормили простой народ зрелищами блистательных тусовок, всей этой блистательной и от этого нереальной для большинства бедняков жизни, то
Но ведь вспомни голливудскую мечту и голливудское чудо времен великой депрессии, вставил главный, ты помнишь эти общеизвестные азы истории кино, что беднякам в тридцатые, чтобы им не было так безрадостно жить, показывали жизнь богатых?
Я помню, согласился Дюрыгин, но там было не все так однозначно, а потом, не путай кино с телевидением, кино люди смотрели раз в неделю по субботам, а в телевизор глядят каждый день, и потом ситуация несколько не та и время иное
Ну так ты придумал негативно обратное шоу.
Верно, я придумал: а не показать ли богатым жизнь людей бедных кварталов глухой провинции, где нет горячей воды и канализации?
Но это уже было, дорогой ты мой, улыбнулся главный, это мы уже проходили.
Когда?
После Великой Октябрьской революции, дружище, когда Шариковы и Швондеры принялись поднимать рабоче-крестьянское искусство и пели по вечерам на собраниях, широко улыбнувшись, пояснил главный, так что ничего нового ты не придумал.
Нет, Миша, это не совсем то, о чем я тебе хотел сказать, не совсем то
Так где же то самое? Говори.
Вот мы только что с тобой согласились, что идеальное супершоуэто когда оно замешано на объединяющей все слои общества идее.
Правильно, кивнул главный.
Так вот представь себе, что на необитаемом острове остались люди из самых разных слоев, и богатый, и бедный, и среднего достатка, и им надо решить одну задачу, как им выбраться, как выжить?
Это уже было в сериалах, недовольно отмахнулся главный, был сериал, где самолет сделал вынужденную посадку в тайге и смешанная по социалке публика три недели сериала шла по этой тайгебедные вместе с богатыми.
Ну и что? Нельзя теперь, что ли, хорошую идею воплотить у нас в шоу? обиженно переспросил Дюрыгин.
Я не говорю, что нельзя, покачал головой главный.
Помолчали.
И Дюрыгин со страхом думал, что вотуходит верный случай добиться от Михаила Викторовича согласия на проект века.
Сейчас главному кто-нибудь позвонит, и тот сорвется по срочным делам, и разговор прервется без скорых перспектив на то, чтобы продуктивно продолжиться.
Дюрыгин решил идти ва-банк.
А я тем не менее уверен в себе, и в девочке своей уверен, выгорит у нас это дело, Миша, зуб даювыгорит
Зуб, говоришь? главный быстро глянул на Дюрыгина, в глазах его мелькнуло что-то. Давай, подготовь мне синопсис, напиши мне на трех страничках идею шоу и примерный ход сценария
Лады, радостно кивнул Дюрыгин.
А девочку твою простолюдинку мне покажи, хлопая себя по ляжкам и как бы подводя этим черту в разговоре, сказал главный, хочу я на девочку твою поглядеть.
ГЛАВА 3Как подставить депутата
А кто ты? ухмыльнувшись, спросил охранник. Ты проститутка, каких на Москве миллион.
Натаха поймала себя на мысли, что давно так не краснела. А покраснела оттого, что по какой-то укоренившейся внутри надежде на то, что жизнь ее скоро изменится к лучшему, уже полагала себя не обычной девахой из ларька на «Войковской», а чуть ли не актрисой, сопричастной к телевизионной элите.
Обычная ты проститутка, убежденно подтвердил свое заключение охранник, и дача эта вашаобычный публичный дом, обычный бордель, я таких по Подмосковью сотни уже повидал.
Этот неприятный разговор происходил на заднем дворе дачи-поддачи.
Зарайский привез-таки Махновского, и те вот уже три часа пили с Джоном и еще одним, иностранцем, приехавшим как бы за компанию.
Гости сидели в гостиной, а Натаху даже прислуживать не позвали, сказали, что сами справятся.
Натахе показалось, что она не понравилась главному из гостейМахновскому. Но Розу, красавицу Розу тоже выгнали, и она гордо удалилась наверх в спальные комнаты. А Натаха вот вышла посидеть на солнышке, покурить.
Тут-то к ней и привязался охранник Махновского. Мол, что простаиваешь без дела? Станок не должен без дела простаивать, и раз уж все они сюда притащились из Москвы целой автоколонной из двух «Мерседесов» и «гелендвагена» и если начальство сексом пренебрегает, то пусть уж егокрасивого парня при пистолетедевочка обслужит
А Натаха вдруг обиделась и едва не разревелась. Что же это такое? Что же это за доля ее такая? Везде сосать. И Рафику с Тофиком в ларьке на Войковскойсосать, и на телевидении, если хочешь в кадр на эпизод попасть, помощнику режиссерасосать, и здесь тоже, и всем и везде Одно и то же.
Я актриса, а не проститутка, гордо отвернувшись и затягиваясь, сказала Натаха.
Но не очень много уверенности было в ее голосе.
Ну-ну, фыркнул охранник, расскажи это своей бабушке
Натаха курила, подставляя лицо июльскому солнцу. Было солнечно и ветрено, хороший денек для загорания. Раздеться бы, но этот охранник, сволочь, при нем разве получится? Сочтет за приглашение.
* * *
Что-то не связалось в сценарии у Джона.
Этот Махновскийхитрая бестия. Хоть и пьяный уже приехал, но телок сразу потребовал из комнат убрать, а наливать да за закусками бегать своего нукера поставил с пистолетом. А другой в то время, как хозяин напивался в компании с Джоном, режиссером Зарайским и привезенным до кучи с ними иностранцем, на заднем дворике изучал внутренний мир Натахи.