Не, прямо в павильон на съемки поеду, не оборачиваясь, ответил Нахалкин.
В «Сад Семирамиды» пришлось идти одному. Нельзя изменять традиции, решил Дюрыгин.
Да и нравилось ему в кафе. Место элитно-тусовочное. Вот и теперь в этот весьма ранний для Москвы час здесь сидели и известный эстрадный певец с какой-то девицей, и депутат Думы с известным вечно небритым скандальным журналистом.
Дюрыгин кивнул депутату и журналисту, проигнорировав певца, хотя тот узнал его и, напрягшись, ждал, что тот поздоровается с ним. Но Дюрыгин решил не баловать и не удостаивать. Разные у них весовые категории. И тусовки разные.
Вам как всегда? Кофе «эспрессо» и минеральную воду «Виталь» со льдом? спросила официантка Сонечка.
Пожалуй, согласился Дюрыгин и принялся изучать свежий номер «Коммерсанта».
Раскрыл на той полосе, где писали про телевидение и культуру.
Ага
Вот как раз про их телеканал пишут.
Пишут, что сетка осенью поменяется и что в сетке будут новые программы, и среди премьер ожидается новое шоу Зарайского с Ирмой Вальберс
Ни хрена себе, это что, уже решенный вопрос?
Откуда у них такая информация?
Это кто же такой пишет?
Ага, обозреватель и телекритик Ольшанская.
Это что же, главный с Ольшанской встречался и ей такого наговорил?
А как же тогда относиться к его обещаниям и заверениям, данным Дюрыгину, что у него есть шесть недель, чтобы найти ведущую? Ведь шесть недель еще не истекли.
И ведущая у него будет.
Революция, а не ведущая!
И шоу у него будет не шоу, а воплощенная Парижская коммуна.
И Агаша с голой грудью и французским триколором на баррикаде, как на картине Делакруа.
Дюрыгин снова усмехнулся набежавшему образу.
А что?
Надо будет этот образ использовать и обыграть.
* * *
Монахов был недоволен сценарием.
Агаша принялась рассказывать про то, как, приехав из маленького подмосковного городка в столицу, она встретила богатого, но очень пожилого человека и полюбила его
Стоп! Стоп! Стоп! закричал Монахов, кто писал этот текст?
В руках он держал сшитый сценарий, где каждая страничка была положена в отдельный тонкий полиэтиленовый чехольчик.
Кто писал
Александр Александрович писал, ответила ассистентша с изможденным лицом.
Надо к черту переписать, сказал Монахов, здесь не вяжется с общей концовкой и вообще, Агаша по имиджу не подходит, пусть Сан Саныч перепишет на больного олигарха, а Агаша была медсестрой, ну и там как всегда
Это полчаса переписывать, сказала ассистентша.
Нормально, а мы пока снимем эпизод с Никифоровым.
Агаша, тяжело вздохнув по поводу того, что ее работа осложняется переписыванием сценария и, соответственно, переучиванием роли, пошла на трибуну, присев среди массовки. Монахов объявил следующего гостя своего шоу, публика по сигналу послушно принялась хлопать.
Никифоровизвестный театральный артист, игравший в амплуа этаких блаженных и отвязных, которым ничего не стоит неожиданно заорать благим матом «ой, мороз-мороз», хвастался теперь на монаховской программе тем, что у него в его семьдесят шесть родился ребенок от юной жены.
Агаша думала, что вообще-то стыдно хвастаться тем, что в семьдесят шесть лет ты зачал девушке ребенка. Ясно ведь, как божий день ясно, что артисточка из провинциального театрика очень хотела в Москву, любыми средствами. Ну и решила, что можно будет пожертвовать тремя-четырьмя годочками молодой жизни да выйти за старика. А там он, глядишь-ка, и помрет, и оставит кой-чего. Квартиру, дачу И почетный статус вдовы.
Но этот откровенно хвастался.
Вон он какойгерой, штаны с дырой! С женщиной молодой спит и имеет ее, жену свою восемнаддатилетнюю, в свои семьдесят шесть. Ну не позор ли это?
Есть такая картина художника Василия Пукирева, говорил в микрофон Монахов, «Неравный брак». Висит эта картина в Третьяковке.
Агаша эту картину помнила, когда в шестом классе их возили из Твери в Москву на экскурсию.
Вот что думает об этом жена артиста Никифорова? Давайте похлопаем ей, этой мужественной женщине, она согласилась прийти к нам на наше шоу.
Массовка снова зашлась аплодисментами.
По лесенке на сцену спускалась худенькая длинноногая девушка, спускалась и внимательно глядела себе под ноги, чтобы не упасть, потому что была в тесной миниюбке и на высоких каблуках.
Ассистентка шепотом позвала Агашу:
Пойдем, Сан Саныч ваш текст переписал.
Агаша вышла в коридор.
Сан Саныч, немолодой уже мужчина в несерьезных джинсах и кожаной безрукавке с множеством кармашков улыбался круглым лицом и сверкал стеклами очков.
Вот, ознакомьтесь.
Агаша углубилась в чтение. Теперь она как будто приехала в прошлом году из Тамбова, не поступила в первый медицинский и, чтобы готовиться на следующий год, пошла работать в Склифасовского санитаркой. И там познакомилась с олигархом Иваном Ивановичем, который лежал в реанимации, попав туда с инфарктом. Что-то подсказывало Агаше, что все написанное Сан Санычемчистой воды банальщина, от которой даже скулы зевотой сводит. Такое она и сама бы могла придумать.
Мне это учить? спросила она.
Учите, кивнула ассистентша. Монахов уже читал.
На роль олигарха-инфарктника пригласили по спортивному бритого наголо статиста, одетого в черные обтягивающие брюки и черную футболку, из-под которой выпирали загорелые накачанные бицепсы. На умиравшего от инфаркта он был так же отдаленно похож, как артист Никифоров на юного Ромео.
Молодость моей юной любовницы вернула мне сердечное здоровье по складам читал бритоголовый партнер Агаши по сценарию Сан Саныча.
«Мы бы с Абрамом Моисеевичем на свадьбе в сто раз лучше бы текст придумали», сказала себе Агаша.
* * *
Джон наставлял Натаху Кораблеву:
Молодостью, молодостью должна добрать того, чего по талантам не имеешь. Гость на молодость должен прельститься, а ты ему должна в этом помочь. Выставиться, показать себя. Заинтриговать, распалить. Вон Розка как умеет, талант от Бога!
Натаха хотела было уже с обидою возразить: вы тогда вашу Розу этому гостю и подкладывайтеда вовремя прикусила язычок. Если выгонят, куда она теперь пойдет? К Рафику в ларек на «Войковскую» возвращаться? Да и потом по сценарию Розка должна была другим гостем заниматься, режиссером Зарайским, у них с ним персонально расписано.
Как же мне его? Прямо на себя повалить, что ли? наивно округлив глаза, спросила Натаха.
Не испорти, здесь грубостью не возьмешь, не тот случай, здесь лаской и тонким соблазном, задумчиво поглядев в камеру, говорил Джон. Сперва, как приедут, мы в гостиной посидим, поговорим там о делах, а вы с Розой вроде горничных, вроде официанток прислуживать будете, виски, кофе, коньяк, пепельницы и все такое прочее. А потом я им предложу пройти в сад, на горочку для мини гольфа клюшками помахать, ну и перед этим переодеться в комнатах, скинуть пиджаки. А комнаты им вы с Розой покажете, каждому свою. Тут ты и должна проявить максимум талантов. Должна сделать свой блиц. Поняла?
Натаха понять-то поняла, но при всем желании обойтись в этом древнем искусстве обольщения одним лишь волевым порывом было явно недостаточно.
Может, Ира с Лелей? спросил Борис.
Нет, Ира с Лелей еще хуже, сказал Джон, они с охранниками Махновского будут сидеть, телевизор смотреть.
Решили, что Роза позанимается с Натахой, покажет, поучит. Поднялись на второй этаж в спальные комнаты, чтобы сразу в реальной обстановке учиться.
Тебе надо внезапно и натурально обнажиться, понимаешь? спросила Роза, показывая, как может порваться специально заранее надорванная бретелька. У тебя грудь большая, вон, больше моей, так и соблазни его грудью, мужики любят формы.
Натаха трижды показала в камеру, как она будет распахивать перед Махновским свою блузку с черным под ней лифчиком.
Ничего, сойдет, кивал Джон.
А потом, а потом тебе надо обязательно прикоснуться к нему, тоже невзначай, и извиниться, чтобы он не подумал, что ты специально, а если и подумал бы, то усомнился, что не наверняка специально.