Прибытие Геракла и Сирены в столицу Франции совпало с началом очередной забастовки парижских таксистов, протестовавших против нелегальных перевозчиков. Из аэропорта пришлось добираться до центра города на RER. Памятуя о роли небогатого и скупого провинциального профессора, «6-й» поначалу положительно отнесся к такому решению. Однако после получасового блуждания с двумя чемоданами по переполненным подземным лабиринтам Шатле-Ле-Алль, где сходятся три линии электричек RER и пять веток метро, и откуда ежедневно изливается в столицу до полумиллиона приехавших на работу франсильенов, он пожалел, что в аэропорту не взял напрокат машину.
Отель, в котором был забронирован номер, находился на улице Риволи почти напротив Лувра. В ряду растянувшихся на целую милю знаменитых аркад старинный дом семнадцатого века, перестроенный во времена Наполеона, занимал центральное место в квартале между улицами 29 Июля и Святого Роха. Эта гостиница служила пристанищем для агентов русской разведки до революции. Чекисты снимали здесь те же номера, что и руководители Заграничной агентуры Департамента полиции при царском режиме, поскольку постоянным клиентам предоставлялась хорошая скидка.
Архаичный швейцар в униформе и двое крепких охранников с ручными досмотровыми металлоискателями, стоявшие возле автоматически раскрывавшихся стеклянных дверей, создавали атмосферу абсолютной надёжности, полной безопасности и неусыпной заботы о гостях. Недавно отремонтированный, украшенный живыми букетами из орхидей большой и светлый холл с новой мебелью вызывал ощущение комфорта, уюта и чистоты. Первые благоприятные впечатления об отеле дополнял приветливо улыбающийся дежурный администратор, удобно расположившийся за эксклюзивной стойкой ресепшн, изготовленной по специальному проекту из массивного морёного дуба.
Поражающая экстравагантным видом и внушительными размерами модная и стильная конструкция являла собой шедевр современного дизайнерского искусства. Для его создания пришлось проявить недюжинную выдумку и потратить немалую сумму денег. Геракл, которому раньше доводилось неоднократно бывать в этом респектабельном отеле, вспомнил прежнюю тоже нестандартную, но менее претенциозную стойку и лежавший под ней в луже крови труп ночного портье с прострелянной головой.
В памятную ночь весной шестьдесят восьмого года, когда он впервые переступил порог этого старинного дома, напротив, в саду Тюильри, планировалась встреча с сослуживцем, готовившим покушение на двух завербованных ЦРУ леворадикальных студенческих вожаков. Тот в назначенное время не явился. Пришлось навестить его в номере отеля. Опередили американцы, сработавшие как всегда грязно и не по-джентельменски. Перебив персонал гостиницы, они успели не только прикончить советского резидента, но и вызвать полицию. Геракл вынужден был уходить сначала по крышам, потом спуститься в канализацию, отстреливаясь от преследователей и унося на себе истекавшее кровью безжизненное тело соотечественника. Оставить его французам означало дать повод для обвинения ГКБ в организации студенческого бунта, чего очень хотели заварившие кашу заокеанские супостаты. Тогда в перестрелке погибли несколько ни в чём не повинных парижских ажанов, героически исполнявших свои служебные обязанности. С тех пор Геракл проникся не только классовой, но и личной ненавистью к американским рейнджерам и чувством вины перед французскими коллегами. Только русский киллер с загадочной и непостижимой душой, нечаянно пристрелив в суматохе не тех, кого следовало, способен потом долгие годы испытывать это аффективное состояние, каждый раз выпивая за помин душ невинно убиенных, страдая от угрызений совести и потребности в раскаянии.
Воспоминания прервал голос администратора.
Мадам, это невозможно, вкрадчиво отвечал он Сирене на просьбу предоставить номер незамедлительно. Заселение начинается в четырнадцать часов.
Мы платим четыреста евро в сутки, за такую цену можно сделать исключение, пустив нас в неубранный номер прямо сейчас, настаивала гостья.
Ваш номер не только не убран, но ещё не освобожден, признался администратор. Другие двухуровневые полулюксы с доступом в спа-центр заняты американскими туристами.
Что же нам делать до двух часов?
Можете оставить вещи в камере хранения и для начала позавтракать в нашем ресторане, предложил администратор.
Мы так и поступим, вмешался в разговор Геракл. Спорить было бесполезно, а спешить некуда, поскольку там, где он рассчитывал получить нужную информацию, раньше шести часов вечера делать было нечего.
В меню бранча, который французы называют «le grand petit déjeuner», что в переводе означает «большой маленький завтрак», входили горячие и холодные закуски, салаты, различная выпечка, свежие устрицы и вино. Геракл, давно не смаковавший изыски французской кухни (свой московский ресторан он продал, когда вернулся на государственную службу), ел с большим аппетитом, исподволь осматриваясь по сторонам. Профессиональная привычка не расслабляться на оперативной работе и детально оценивать окружающую обстановку не покидала его даже во время трапезы.
Посетителей в ресторане в столь ранний час было немного.
За соседним столиком завтракала пожилая супружеская пара с малолетним ребёнком. Двое лысеющих, сильно располневших от обильного употребления пива и высококалорийной пищи чопорных англичан в строгих дорогих костюмах всячески ублажали милое приёмное дитё, наперебой предлагая ему свежевыжатый апельсиновый сок, мороженое и сладкие десерты. Мальчишка капризничал, смешно надувал пухлые губки и громко матерился, употребляя на своём родном диалекте красочные эпитеты, весьма обидные для отчима и мачехи, родительские и сексуальные функции которых он постоянно путал. Не понимая слов, те радостно улыбались, игриво и недвусмысленно подмигивая друг другу.
На богатых англичан с завистью поглядывали четверо примостившихся за другим столом неряшливо одетых тощих студентов-наркоманов с опухшими от перепоя и недосыпа лицами. По внешности и манерам, Геракл безошибочно определил молодых активистов антирусского националистического движения из Восточной Европы, успешно окончивших ускоренный курс обучения приёмам политической риторики в Латвии и получивших грант для усовершенствования навыков у западноевропейских мастеров лживой пропаганды. Юные русофобы жадно поглощали залитые молоком овсяные хлопья и остывшие варёные яйца.
В дальнем углу вульгарно развалилась на стуле с бокалом розового вина изрядно потрёпанная мужеподобная лесбиянка, поочередно озиравшая презрительным взглядом каждого из присутствовавших в зале мужчин. Широкие плечи и развитая мускулатура выдавали бывшую допинговую спортсменку, перекаченную анаболическими стероидами. Померкшая звезда бодибилдинга явно страдала повышенной агрессивностью и переживала очередной приступ депрессии, не пытаясь скрывать враждебного отношения к окружающим, которое только усиливалось под воздействием алкоголя. Встретившись с ней взглядом, Геракл отвернулся первым, чтобы не провоцировать конфликт. Подвыпившая дама демонстрировала готовность порвать любого мужика, который посмеет ей улыбнуться или подмигнуть. С такими вздорными страшилками, способными затеять ссору по любому поводу, лучше не связываться.
Седовласый гарсон, опершись на стойку, отчаянно флиртовал со смазливой барменшей бальзаковского возраста, перетиравшей салфеткой бокалы и рюмки. В отличие от остальных эта пара произвела благоприятное впечатление. Истинный француз из тех, кто готов обольщать женщину даже лёжа на смертном одре, настолько увлёкся собеседницей, годившейся ему в дочки, что позабыл о своих прямых обязанностях. У него не было никаких шансов продвинуться дальше приятных тактильных ощущений от лёгких прикосновений к ещё нежной бархатистой коже и к тонкой материи короткого платья из натурального китайского шёлка, плотно облегавшего аппетитную попку и высокую грудь. Возможно, ближе к вечеру он изловчится и положит вспотевшую ладонь на её голую коленку и даже скользнет вверх по бедру, но не слишком высоко, а, скорее всего, рискует в конце рабочего дня получить по морде от ревнивой жены. Кокетливая бабёнка позволяла пожирать себя глазами и лапать пониже спины от скуки за неимением других воздыхателей и ухажёров. Это были настоящие мужик и баба, озабоченные естественной телесной нуждой и предающиеся нормальным забавам, большая редкость в современном Париже. В их надпочечниках и яичниках закипал чистый тестостерон, будивший здоровые фантазии, не противные законам природы.