Оно адресовано Эйвери Джонсон, судебно-медицинскому эксперту, что совершенно нормально. Но именно логотип в левом верхнем углу заставляет тонкие волоски на моей коже встать дыбом.
Подпись Альфы - его клеймо.
- Проклятие, - я бросаю письмо и достаю пару перчаток из лабораторного халата, висящего на спинке моего стула. Подумав, я беру новую пару со своего стола, это исключит вероятность перенести на письмо то, для чего использовались перчатки ранее.
Мои руки дрожат, когда я пытаюсь натянуть перчатки. Я должна позвонить Куинну, прежде чем открыть его. Я заставляю себя двигаться, чтобы сделать именно это, и замираю.
Что бы ни ждало меня внутри этого конверта, это может привести нас к Альфе, но, скорее всего, это что-то, направленное именно против меня. Нечто, чем Альфа хочет подразнить, иначе он бы уже разоблачил меня.
Куинн страдал, был вынужден выбрать меня вместо работы, и он поставил на карту свои репутацию и убеждения. Что бы ни было внутри, это только подкинет еще больше испытаний для него, и пусть это проявление эгоизма, но я не хочу перекладывать лишнее на него, если только этого нельзя избежать.
Сначала мне нужно узнать, что кроется внутри.
Я беру инструменты из лаборатории, игнорируя любопытный взгляд Обри. К счастью, прибывают техники и стажеры, заполняя помещение достаточным количеством отвлекающих факторов, что позволяет мне прокрасться обратно в свой кабинет.
Я запираю дверь и достаю карманный ультрафиолетовый фонарик. Он не идеально подходит для надлежащего изучения документов, но я хочу убедиться, что внутри нет ничего опасного.
Мое сердце замирает. Это чувство предательства по отношению к области моей работы не сравнимо с тем, что огорчает Куинна, но мне все равно больно. Я не должна вскрывать письмо без надлежащего анализа.
К черту. Я уже предала свою работу в тот день, когда подделала отчет о ДНК моего похитителя. Я готовлю раствор, чтобы снять клей, затем провожу тампоном по клапану конверта. Уголок начинает отслаиваться, и я помогаю ему, осторожно отделяя слои.
Глубоко вздохнув, я медленно извлекаю пинцетом сложенное письмо. Только одна страница. Никаких признаков химического запаха, но, с другой стороны, у Альфы есть своя собственная лаборатория и собственные ученые, которые, я уверена, способны напитать бумагу любым количеством яда.
Я отбрасываю страх в сторону. Сосредоточься.
Как только письмо оказывается передо мной, я в последний раз спрашиваю себя, готова ли я. Если я смогу справиться с этим в одиночку. Карсон стоит прямо у двери лаборатории. Он, по крайней мере, будет свидетелем.
Но я не могу допустить, чтобы он выдал меня. Я просто не могу полностью ему доверять.
Почерк ни женский и ни мужской. У меня нет квалификации в графологии, но за эти годы я изучила основы. Почерк неровный и написан тяжелой рукой.
Творческий... и очень решительный. Если Альфа написал это письмо своей собственной рукой, то это пугающее сочетание.
Эйвери,
В жизни, где господствует контроль, слова - это единственное, чему я позволяю быть хаотичным. Их красота, их постоянно меняющееся качество, которое нужно беспрерывно совершенствовать - нет пределов тому, что можно создать с помощью очаровательной прозы.
Итак, я дарю тебе эти строки. Мое единственное средство, с помощью которого я могу выразить свои чувства и мысли, могу передать всю важность твоей персоны для меня.
Я боюсь, что тебя принимают как должное, а твои таланты недооценивают в твоем нынешнем призвании. Это правда, что мы должны с полной решимостью заниматься той областью, которой увлечены. Но я спрашиваю тебя: неужели ты так страстно жаждешь смерти?
Не отвечай сразу. Прибереги свои оправдания. Я знаю, что реакция коленного рефлекса заключается в том, чтобы объявить твою работу достойной, предоставив вашей команде необходимые маленькие кусочки головоломки, и в итоге поймать преступников. Злодеев. Но задумайся об этом на мгновение.
Скольких вы поймали? Сколько еще человек на свободе? Криминалисты всегда продвигаются вперед, да. Ваши навыки и таланты ваших сверстников ежедневно усовершенствуются, чтобы внедрить инновационные технологии для «выслеживания плохого парня».
Ты когда-нибудь смотрела «Лицо со шрамом», Эйвери? Та сцена, где Аль Пачино, исполняющий роль «плохого парня», желает спокойной ночи зрителям и судьям? Такая классика. И все же важно то, что он говорит прямо перед этим. Позволь мне перефразировать: хорошие люди не так уж и хороши, они просто умеют прятаться.
Мы все прячемся, даже мне приходится скрываться за альтер эго.
И мы все на темной стороне, если перейти сразу к делу. Всегда есть сторонний наблюдатель, незнакомец, внимательно изучающий и оценивающий наше существование. Например: как бы отнеслись твои коллеги к твоей помощи агенту Бондс и тому факту, что ты изменила заключение о смерти?
Некоторые могут сказать, что с этой точки зрения ты очень плохая девочка.
Как же теперь ты можешь продолжать свою карьеру? Каждый день этот поступок, совершенный лишь один раз, нависает над твоей головой, как грозовая туча, готовая разразиться бурей. Почему ты должна провести остаток своей жизни, терзаясь чувством вины за смелое решение? Этого ублюдка нужно было удавить, как собаку, которой он и был?
Прайс Александр Уэллс не заслуживал суда. Мы оба знаем, что любое нарушение или ошибка в системе правосудия освободили бы девианта.
Поэтому я спрашиваю тебя, что хуже: жить жизнью, терзаемой чувством вины, или жизнью, в которой ты боишься своего мучителя?
Между нами, Эйвери, ты сделала правильный выбор. Единственный выбор. И если бы эта система правосудия не была такой... прости за мою откровенность... испорченной, то тебя бы чествовали как героя, а не распяли как преступника.
Ты должна спросить себя вот о чем: сделала бы ты это снова?
Когда ты определишься с ответом на этот вопрос, найди меня. У меня есть для тебя очень интересное предложение, милая Эйвери. То, которое, я уверен, ты примешь.
- Альфа
Мой желудок сжимается. Тошнота сдавливает горло, а слюна густеет на языке. Моя рука парит над письмом, готовая скомкать бумагу. Разорвать его в клочья. Мне не грозит опасность, что Альфа убьет меня.
Нет, он решил, что я достойна другого.
Мне грозит опасность быть завербованной.
Прежде чем успеваю сделать что-нибудь опрометчивое, я поворачиваюсь и наклоняюсь над мусорной корзиной. Мои сдавшие нервы позволяют организму освободиться от скопившейся мерзости.
Глава 4
Один
Альфа
Может быть только один.
Прошу прощения, что цитирую нечто столь банальное и избитое, как «Горец», но концепция одногоэто прежде всего самое блестяще выкованное правило во Вселенной.
Страсть, самоотверженность, преданность своим целям ничто великое не может быть достигнуто без ключевого элемента, который является единственным побуждением игнорировать все остальное, что не имеет значения и не продвигает тебя к конечной цели.
Только жестокое и бессердечное существо принимает эту концепцию. Избегать всех остальных во имя прогресса. Ради своих амбиций. Но как еще, по-вашему, родились революционные технологии и цивилизации? Стали понятными? Стали абсолютными?
Эйнштейн не делился своим временем с другими. Александр Македонский не сидел за обеденным столом и не опускал голову от стыда за то, что проводит слишком много времени вдали от своей семьи.
И они пришли к победе.
Они приносили в жертву маленьких и ничтожных людей, устраняли воров своего времени и умирали победителями в своих стараниях.
Когда мы заглядываем в будущее достаточно далеко, все маленькие назойливые раздражители становятся лишь фоновым шумом.
Когда вы научитесь распознавать эти надоедливые звуки в настоящем, их будет легче заглушить.
Я крепче стискиваю плачущую девушку и прижимаю тряпку к ее рту, закрывая ноздри и чувствуя, как напрягаются ее легкие для последнего вдоха.
Один. В конце концов, мы остаемся только одни.
В моем бизнесе нет такого понятия как возвратный товар. Мои девочки знают это, и если они не могут угодить моим клиентам, то их смерть - это их собственная вина. У них есть власть выбирать, жить им или умереть.