На островах не запирают двери, но в какой-то момент я нарушила давнюю традицию, и теперь была этому рада, потому что звук, который доносится снаружи, не оставляет никаких сомнений. Там кто-то есть. Я выхожу из спальни. Куини не просыпается. В моей жизни у нее много ролей, но «сторожевая собака» явно не входит в их число.
Спускаюсь вниз и, не включая света, подхожу к окну.
Территория вокруг моего дома необычна даже по меркам Фолклендских островов. Это памятник, или, если хотите, музей на открытом воздухе, посвященный китобойному промыслу. Гордостью экспозиции, вне всякого сомнения, является череп голубого кита. Почти трехметровый, с раскрытыми челюстями, словно застывшими в момент поглощения пищи, он установлен на лужайке перед домом. Рядом с ним расположился скелет косатки почти в идеальном состоянии. Чуть дальше, у забора, позвоночник кашалота, пойманного у побережья Южной Георгии. Между ним и домомкосяк дельфиньих скелетов. Бо́льшую часть коллекции собрал мой дед. Оружие тоже принадлежало ему: гарпуны и тросы, массивная гарпунная пушка. Но главную идею музея заложил отец. Он собрал все это вместе, но не для того, чтобы прославить китобойный промысел, а чтобы осудить его. Надпись под гарпунной пушкой гласит: «С 1886 по 1902 г. из этой пушки убили более 20 000 китов». Отец стыдился ущерба, который его предки нанесли морям. И всю свою жизнь пытался его возместить.
Несколько секунд назад я услышала звонкий лязг, словно на землю упало несколько кусков металла. Это коллекция наконечников гарпунов рядом с изгородью из можжевельника.
Скелет косатки заслоняет чью-то тень. Подойдя к двери, я вижу большую темную фигуру. Узнаю ее очертания, и у меня замедляется пульс. Сердце снова начинает биться быстрее, но уже совсем по другой причине. Я смотрю, как мужчина в моем саду ставит на место наконечники, затем отпираю и распахиваю дверь.
Не поздновато выпрашивать сладости? Слова слетают с губ раньше, чем я успеваю обдумать их уместность.
Каллум Мюррей ставит последний наконечник на место и поворачивается ко мне:
Увидел, что у тебя свет горит Мне показалось, что в саду кто-то есть. Хотел убедиться, что ты в порядке.
Я не отвечаю. Какой смысл? В порядке я уже никогда не буду. Потом до нас доносится лошадиное ржание. Чего, конечно, быть не может, потому что здесь никто не держит лошадей.
Похоже, кто-то крадет твою лошадь. Надеюсь, что это шутка. Никогда не видела Каллума верхом. Даже сомневаюсь, что на островах найдется достаточно крупная лошадь, чтобы выдержать его вес.
Я пришел пешком. Он подходит к изгороди и смотрит на дорогу. Вероятно, лошади не видно, потому что Каллум быстро теряет к ней интерес и возвращается к дому. Ты в порядке?
Каллум Мюррей не местный. Он шотландец, воевал за острова в звании второго лейтенанта парашютного полка. Уволившись из армии вскоре после победы англичан, купил домик в двух милях от Стэнли. На вопрос, поселился ли он тут навсегда, неизменно отвечал, что еще не принял окончательного решения.
Нашли ребенка? спрашиваю я. Скорее по обязанности, чем потому, что мне действительно интересно.
В его глазах отражается свет из окна наверху. Днем эти глаза выглядят необычнорезультат генетической особенности под названием «гетерохромия радужной оболочки» правый синий, а левый зеленый. Но при лунном свете это всего лишь слабые блики света.
Через четыре часа мы возобновляем поиски.
Ветер доносит до нас далекий звук. Приближается вертолет.
Скорее всего, с ним всё в порядке. Я пытаюсь делать вид, что мне не все равно. Бродил, пока не устал, а потом прилег где-нибудь и заснул. Утром вы его найдете.
Хотелось бы надеяться, черт возьми Страсти начинают накаляться. Это главная причина, почему мы снова выходимчтобы успокоить людей.
Зачем он это делает? Почему стоит здесь глубокой ночью и делает вид, что мне хоть немного интересно все, что происходит вокруг? Мне нужно вернуться в дом и закрыть дверь. Запереть.
Скай что-то говорила о проблемах с пассажирами круизного судна.
Взгляд Каллума на мгновение перемещается на небо, затем снова возвращается ко мне.
Это еще мелочи. Вечером сюда прилетели родители Фреда Харпера. Устроили Стопфорду настоящий скандал, обвиняя в том, что два года назад мы слишком рано сдались.
Ничего не поделаешь. Фермеры постоянно теряют овец. Животные застревают в торфе и тонут. Или срываются со скал, и их смывает прилив. Лошади и телята падают в реки. Если они достаточно маленькие, их уносит течение. Время от времени гибнут люди. Ужасно жаль, но ничего не поделаешь. Это не национальный парк. Я не хотела, чтобы мой тон звучал покровительственно, однако с Каллумом это непросто.
Вертолет «Си кинг» завис прямо над нами, как стрекоза над прудом. Сухой торфяной запах холмов словно прилип к куртке Каллума. Я вспоминаюкак и всякий раз, когда он рядом, о его росте.
Та штука прямо над нами тоже участвует в поисках? Потому что, если с нее что-нибудь свалится, нам небезопасно здесь стоять.
Стоять так близко к Каллуму вообще небезопасно.
Они ждали, пока мы прервем поиски. Давай не будем ему мешать.
Убедившись, что мыне трехлетний мальчик, «Си кинг» летит дальше. Мы с Каллумом снова одни.
Мне нужно немного поспать. Я поворачиваюсь, вхожу в дом и запираю дверь. И только оставшись одна, прислоняюсь к ближайшей стене и позволяю себе расслабиться. Ушел ли он? Зачем приходил?
Наверху Куини продолжает храпеть. Я выключаю свет и подкрадываюсь к окну. Каллум отворачивается, как будто ждал, пока у меня погаснет свет. Затем пересекает сад и перешагивает через низкий штакетник.
Отсюда до его дома четыре мили, если идти обычной дорогой. Но, судя по всему, Каллум выбрал другой путь.
Примерно год назад я засиделась допоздна и случайно увидела, что он идет мимо. И, повинуясь импульсу, который мне не хочется объяснять, последовала за ним. Увидела, как он свернул с дороги, подошел к высокому забору из колючей проволоки, отвел в сторону три витка и проскользнул внутрь, на минное поле.
Минное поле?
На островах есть несколько минных полей, в основном на побережьеих оставила аргентинская армия во время вторжения. По самым скромным оценкам, в торфе и песке спрятано около тринадцати тысяч готовых взорваться зарядов. Нам говорят, что когда-нибудь мины обезвредят. А пока, с учетом того, что минные поля занимают лишь 16 процентов неиспользованных земель, их просто огородили.
Я подождала, пока Каллум исчезнет во тьме, а затем подошла к ограждению. Три витка колючей проволоки, которые он отодвинул, были разрезаны. Каллум согнул маленькие крючки, чтобы возвращать их на место. Он проделал собственный тайный проход на поле, которое и через десять лет после конфликта изобиловало смертельно опасными ловушками. Каждый шаг по этому полю мог стать последним.
Теперь я смотрю из окна на пустую дорогу у дома и гадаю, идет ли он снова туда, на минное поле, чтобы выяснить, не собирается ли судьба положить всему этому конец прямо сейчас, этой ночью.
И понимаю, что у меня проблемы.
Забираюсь в кровать, которая кажется необычно большой и пустой, даже несмотря на то, что лучшее место на ней занимает собака. Для меня ночьсамое тяжелое время суток, когда не остается ничего, кроме как думать о том, что я потеряла. Сон всегда приходит не скоро.
Иногда, в состоянии между сном и явью, я чувствую, как мальчики забираются в постель и ложатся рядом. Когда это происходит, я лежу неподвижно, погружаясь в их присутствие, наслаждаясь прикосновениями их гладкой кожи, вдыхая запах их волос, чувствуя, как их маленькие руки обнимают меня. Наутро после таких снов я просыпаюсь в облаке неподдельного счастья, неожиданного и обескураживающего. Так не похожего на почти невыносимую тоску, которая приходит ему на смену.
Не приходите сегодня, мальчики. Я не уверена, что у меня остались на это силы. Дайте мне покой, хотя бы раз.
4
Кто-нибудь слышал губернатора по первому каналу радио? спрашивает Брайан, когда я появляюсь на работе, которую всегда считала семейным бизнесом.
У дедушки Гроба было несколько дочерей, каждая из которых получилась по-своему такой же упорной и кровожадной, как он. И один сын, ставший самым большим разочарованием в его жизни. Мой отец основал благотворительный траст «Сохранение Фолклендов», цель которого состоит в сохранении дикой природы островов для будущих поколений. Честно говоря, я не думаю, что это был личный вызов дедушке, но мистер Гроб-старший всегда воспринимал поступок сына именно так.