Олег Владимирович? я повернулся к Веберу. Он вздрогнул.
Слушаю, Дмитрий Сергеевич.
Отвечайте тише, я опасливо покосился на Кобзаря, который «растаптывал» ковер и готовил вступительную речь, Девушка, приехавшая вместе с вами кто она?
Ну и мысли у вас, Дмитрий Сергеевич Симпатичная девушка, спору нет. К сожалению, я женат. Когда Павел Викторович подобрал меня на «Китай-городе», она уже сидела в машине. Девушку зовут Даша, она племянница Павла Викторовича, сама иногородняя, обучается в Москве на юридическом. Понравилась? Вебер смотрел на меня с удивлениеммол, в такое сложное время он еще интересуется девушками?
Образ незнакомки прочно въелся в память. Я гнал его, как засидевшегося гостя. Прибыли практически все. Надувал щеки владелец похоронного агентства Баев. Украдкой наблюдала за собравшимися пенсионерка Римма Марковна, при этом ее лицо, изъеденное мелкими морщинками, отражало сонм эмоций. Озадаченно, с легким испугом вертела стриженой головкой Рита Туманович. Сидел, скрестив на груди руки, худощавый офицер Корнилов с залысинами, устремленными к макушке. Он хмурился. Большим мыслителем этот парень не был, но чутьем обладал, и последнее подсказывало, что пригласили его не лечиться. Справа от двери пристроилась, отгородившись «магическим экраном», бледнолицая Оксана Чернорецкая. Девушка сглатывала, глаза ее казались безжизненными. На Оксану, не скрывая интереса, таращилась директриса дворца бракосочетания Моретти, но Оксана делала вид, что ее это не касается. В гостиную, крадучись, поглядывая исподлобья, вошел и прислонился к косяку писатель Рахметов.
Добрый вечер, поздоровался с аудиторией Кобзарь, Не знаю, господа, знакомы ли вы друг с другом, но все вы пациенты доктора Краузе, с чем и поздравляю. Хотелось бы с вами поговорить. Прошу тишины. Сразу представлюсьначальник уголовного розыска
За Кобзаря я был спокоен. Невзирая на отсутствие гибкого ума и хроническую нехватку воображения, у Кобзаря имелась феноменальная способность держать на привязи любую аудиторию. Люди слушали, его, как гипнотизерас неослабным вниманием. И хотя отношение их к сказанному было неоднозначным, никто не перебивал. Майор повествовал о загадочном письмедокументальный факт. О мелких неприятностях у всех присутствующих, о гибели инженера Арнгольта, как апофеозе. Всё было разжевано, разложено по полочкам. Когда закончил Кобзарь, поднялся смущенный Вебер и поведал, что представляет Следственный комитет. Поставил в известность, что в городе Москве происходит сокращение поголовья психоаналитиков, ему очень жаль, и, похоже, чаяния на господина Краузе у присутствующих не сбудутся. В подобных условиях он не сможет продолжать лечение. Доктор Краузе при этом не проронил ни слова, он излучал презрение и брезгливость.
А кто такой Арнгольт? бухнул владелец похоронного агентства. Мыслителем Баев не былвсе сказанное, возможно, запомнил, но не усвоил.
Я, кажется, помню, Римма Марковна обвела цепкими глазками всех присутствующих, Молодой человек спортивного вида с прической-«ежиком». Бедный мальчик Я столкнулась с ним на прошлой неделе, когда пришла на прием к Александру Петровичу. Этот несчастный как раз уходил
А чтозадумчиво пробормотал писатель Рахметов, Мне кажется, сюжетдостал из пиджака маленький планшет и принялся что-то набивать.
Сюжет? удивился Кобзарь, Думаю, не до всех дошло. Если вас убьют, господин сочинитель, то дописывать роман придется другому.
Дрогнул указательный палец.
Почему меня должны убить? нахмурился писатель.
Впору начать все заново, вздохнул Вебер.
Я поняла, сделала иконописный лик Римма Марковна, Это детектив, да? Мы все должны умереть. А после нас умрет доктор Краузе.
После подобных слов обычно начинается суматоха (а в телевизоререкламная пауза), но ничего такого в гостиной не происходило.
Я ничего не поняла, проговорила, споткнувшись, Рита Туманович, кроме того, что нас пугают. Доктор, почему вы все время молчите?
Да, действительно, встрепенулся писатель, Почему у нас Александр Петрович молчит?
Доктор Краузе фыркнул и ничего не ответил.
Я подозревал, что это шарашка, процедил Корнилов, когда мне советовали обратиться к доктору Краузе. Но я не знал, что это еще и драмкружок.
А как же врачебная этика? сухо спросила Софья Моретти, Все, о чем мы говорили доктору Краузе, стало известно посторонним лицам.
Далеко не всё, возразил Кобзарь, А только то, что ваши проблемы уже начались. И опыт господина Арнгольта подсказывает: мелочами, вроде кражи ноутбука, вы уже не отделаетесь. Мы не понимаем, что происходит, склоняемся к мысли, что столкнулись с сумасшедшим. Но риск от этого не становится гипотетическим. Мы считаем своим долгом вас предупредить. Предупреждензначит, вооружен. К сожалению, нельзя приставить к каждому из вас охранника
Почему же? хитровато усмехнулся писатель, Если вы считаете, что каждому из нас угрожает опасностьвы обязаны нас изолировать.
Согласны на изоляцию? покосился на писателя Корнилов.
Лично янет, засмеялся Рахметов.
Во-первых, мы не уверены, что вам угрожает опасность, гнул Кобзарь, Но склонны это предполагать. Если есть желающие обезопасить свою жизньмилости просим. Приезжайте в управление, пишите заявление, мы что-нибудь придумаем. Но есть способ лучшепочему бы вам куда-нибудь не уехать?
И вот тут начался базар. Рита возмущалась, что она по-прежнему ничего не понимаеткакие письма, может, это детективная викторина, групповой сеанс психотерапии? Почему она должна куда-то ехать, боятьсяесли она не сделала ничего плохого? Она вообще за всю жизнь не сделала ничего плохого! Корнилов язвил про извращенное понимание полицией своего долга. Моретти уверяла, что завязывает с психоанализом и выбирает традиционную медицину. При этом женщина выразительно поглядывала на Оксану Чернорецкую, давая понять, что хождения «налево» прерогатива не только «нормальных» людей. Римма Марковначуть ли не единственная здравомыслящая в компанииудивлялась негативной реакции аудиторииведь то, о чем говорил полицейский, заслуживает всяческого внимания. Кто-то хочет, чтобы его укололи ядом в общественном месте? Писатель уверил собравшихся, что и так избегает общественных мест а задумка у детектива, что ни говори, стоящая. Он продолжал набирать текст. На писателя с изумлением смотрел капитан Вебернадо же, какой источник вдохновения
В общем, бред, подытожил Баев, Или розыгрыш. Или что-то еще.
Зависла пауза, и все услышали приятный, хотя и несколько замогильный голос Оксаны Чернорецкой.
Послушайте я, может, что-то не поняла, но если это правда если некий сумасшедший собрался нас убить, то я правильно понимаю, что он находится среди нас?
Не только у меня мурашки поползли по коже. Люди приутихли, стали втягивать головы в плечи. Баев вскинул руку, устремил пристальный взгляд на часы, хотя они находились на другой руке. Задумалась Римма Марковна. Рита Туманович как-то сморщилась, повзрослела. Писатель Рахметов резко повернулся к Оксане и уставился на нее, как на гроб господень.
Веселая ферма какая-топробормотала Софья Моретти, взялась за ручки кресла, чтобы встать и осталась сидеть.
Господа, наше делопредупредить, невозмутимо повторил Кобзарь, Что мы, собственно, и сделали. Милая дама ясно выразила то, о чем каждый боялся подумать. А мы в свою очередь готовы вас заверить, что не собираемся сидеть без дела. Органы выясняют обстоятельства смерти Арнгольта, и вам придется потерпеть неудобства, связанные с вхождением в круг подозреваемых.
Тьфу, сходил к психоаналитику, ругнулся Корнилов, Никогда ведь в это не верил
Не вы один, встрепенулся Рахметов. Фрейдизм называли «радиоактивными отходами двадцатого века». Владимир Набоков уверял, что психоанализ Фрейдаграндиозное шарлатанство.
Доктор Краузе не реагировал. А я не мог избавиться от прилипчивого ощущения, что угроза зависла не только над пациентами, но и над всеми присутствующими. Я перехватил пристальный взгляд Оксаны. Она смотрела осмысленно, с интересом. Баев и Моретти перед уходом выдали что-то в духе «мы будем жаловаться, пусть не водят нас за нос», но выглядели расстроеннымикак и все прочие. Народ не засиживалсялюди исчезали из гостиной, как музыканты группы «Наутилус» в финале песни «Гуд бай, Америка». В какой-то миг не осталось никого. Я проводил до крыльца майора Кобзаря и его коллегу из Следственного комитета.