Зачем такой привлекательной, роскошной и элегантной даме тратить свою жизнь на руководство богадельней?
И хотя эта загадка не давала ей покоя, у Сьюзан не хватало выдержки на притворную любезность. Борьба с физической болью не оставляла сил ни на что иное, а в моменты обострений Сьюзан просто приходила в ярость, словно запертый в клетку тигр. Она мечтала избавиться от боли, мечтала снова оказаться дома, мечтала гулять по городу в сопровождении дисциплинированно шагающего у ноги Барашка.
Ей нравилось, что в Молена-Пойнт было принято ходить по магазинам с собаками. Там и тут послушные псы, привязанные в тенёчке возле дверей, терпеливо ожидали, пока хозяин или хозяйка сделают покупки. И вообще, это был чудесный и уютный городок. Сьюзан горела желанием узнать его получше, открыть для себя неизвестные пока модные магазинчики и галереи, что прячутся в переулках, ей хотелось пройтись по книжным лавкам, отведать угощений, которые подают в маленьких уютных ресторанчиках. Вот как она собиралась жить на пенсии. Что ей делать в инвалидном кресле? Она так рада была выбраться из центра Сан-Франциско с его растущей уличной преступностью и переехать в маленький городок, свободный от подобного насилия. Молена-Пойнт был городом пешеходов, тихим и безопасным местом, здесь человек обретает уверенность, что ничего плохого с ним произойти не может.
Едва она смогла выбраться из коляски и сесть в машину дочери, в первый же вечер, когда они с Бонни поехали ужинать в город, та рассказала о своей задумке привести животных в пансионат. Они сидели в «Виндборне» за столиком у окна, смотрели на океан, что разбивался о скалы внизу, и Бонни сказала:
– Тебе нужен там друг. Тебе нужен Барашек.
– Не откажусь. Приводи его, он будет жить в моей комнате.
Но Бонни изложила ей свой план с прямо-таки детским воодушевлением, она уже продумала все детали, включая то, как убедить Аделину: надо сказать ей, что эта затея послужит хорошей рекламой заведению и вызовет благоприятное общественное мнение. Хозяйка пансионата была не большой любительницей домашних животных, это было понятно, стоило только взглянуть в её холодные глаза. Бонни пообещала Аделине, что позаботится о том, чтобы в специализированных журналах появились хвалебные статьи об этой программе: у неё были связи среди клиентов юридических фирм, на которые она работала. Не то чтобы она им какие-то особые услуги оказывала, просто деловые контакты. Подобные терапевтические группы уже имелись в Сан-Франциско и Санта-Барбаре, их участники со своими четвероногими воспитанниками регулярно посещали тамошние дома престарелых, местная пресса много о них писала, публиковались фотографии, что вызывало у публики большой интерес к необычному начинанию.
– Холман и Флетчер нашли мне помощника, я некоторое время должна буду поработать по субботам с Джоном Холманом по тому делу о мошенничестве с земельными участками. Зато у меня освободится пара дней на неделе, чтобы привезти группу в «Каса Капри». Я уже связалась с группой в Сан-Франциско, они пришлют инструкции, как проверить характер и дружелюбность животных. Они предложили мне переговорить с пятью владельцами зверюшек в Молена-Пойнт, которые, по их мнению, могли бы присоединиться к нам. С одной из них ты знакома, она работает консультантом в библиотеке. Вильма Гетц.
Официант принёс салаты и налил в бокалы вино. Океан за окнами потемнел.
– Барашку не хватает тебя. Он такой мрачный, истосковался весь. А ты скучаешь по нему. Так здорово я придумала?
Она разломила французский батон, глядя на мерно вздымавшуюся и опадавшую океанскую воду, на горбатые волны» которые бликовали в свете огней ресторана.
– Я всё рассчитала. Два раза в неделю по три часа. На каждого зверька – один сопровождающий. У нас уже взяли интервью. Разумеется, там была и Аделина. – Бонни усмехнулась.