И пока не исчезли последние крошки и последние капли молока, Джо и Дульси не разговаривали. На его намокших усах и зубах налипли пряничные крошки, но чувствовал он себя определенно бодрее.
Он знал, что ничего не может сделать для Барни, только ждать и надеяться. Молиться он не привык, но частенько задумывался, действительно ли кошачья молитва доходит до неких высших сил, если, конечно, эти силы и впрямь существуют где-то в неведомой дали.
Он взглянул на Дульси, которая изящно умывалась, величественно восседая посреди стола.
– Я думал, что тебе ставят еду на коврик. С каких это пор Вильма стала делить с тобой стол?
Дульси бросила взгляд на свою чашку и усмехнулась.
– Когда я сказала ей, что ты ешь на столе. Ей бы не понравилось, что Клайд избаловал тебя больше, чем она меня.
– А у вас тут мило, – сказал Джо, спрыгивая вниз. Обычно он не замечал деталей интерьера, пока Дульси не привлекала к ним его внимание. Но Вильма недавно обновила обстановку. Её племянница Чарли помогла ей частично перекрасить стены в белый цвет, повесить кружевные гардины и белые жалюзи. Вильма также продала толстые потрепанные ковры и купила несколько кирмановских и сарукских ковров насыщенных тонов; поваляться на них – просто наслаждение. Дюжина рисунков Чарли с изображениями животных были оправлены в золотистые металлические рамки и украшали передние комнаты. Там было несколько портретов Дульси и даже один портрет самого Джо, которым он гордился больше, чем обычно мог себе позволить. Диван был перетянут тёмно-синим бархатом, шелковистым, как роскошный мех Дульси, а её любимая голубая шаль была переброшена через подлокотник именно так, как нравилось кошке. Три мягких стула заново обили красно-зелёным твидом. А над камином висел громадный пейзаж маслом, изображающий холмы и крыши Молена-Пойнт. Картина в красно-зеленых тонах была написана Джанет Жанно за несколько лет до её гибели.
Кот выбежал в гостиную вслед за Дульси и запрыгнул на стол Вильмы, освещенный лучами раннего солнца, которые лились сквозь белые планки жалюзи.
У них под лапами лежала развернутая карта Молена-Пойнт.
– Вильма оставила это для нас?
Дульси улыбнулась. Рядом с картой располагалась стопка газетных вырезок о воровке – домушнице – ксерокопии статей, которые Дульси читала в библиотеке.
Джо почесал ухо.
– Если бы Клайд знал, что Вильма поддерживает нас, предоставляя карты и газетные вырезки, его бы просто хватил удар.
Клайд не любил, когда Джо изображал из себя сыщика. Для такого мужлана, как Клайд, подобное чрезмерное беспокойство казалось странным.
– Всего лишь несколько пустяковых заметок и карта, – сказала она. – Это вряд ли можно назвать поддержкой. К тому же Вильма никогда не помогала нам прежде. Во всяком случае, я никогда этого не ожидала. Она и понятия не имела, что мы занимались расследованием убийства Бекуайта.
– Может, тогда она и не знала, но насчёт Джанет была в курсе. Она говорила тебе впоследствии, что очень волновалась.
– Но не вмешивалась. Для человека она довольно разумна. – Дульси потянулась, а затем свернулась калачиком. – Ты должен признать, что Вильма более терпима к нашим интересам, чем Клайд.
– Она бы не смогла всю жизнь проработать с преступниками, если б не пыталась смотреть в будущее.
Некоторые из заметок рассказывали о местных ограблениях, но большинство из них запечатлели продвижения домушницы во побережью. От Сан-Диего она перемещалась всё глубже на север, подальше от жары.
– Похоже, старушенция предпочитает более прохладную погоду, – заметил Джо. – Южная Калифорния зимой, Сан-Франциско летом.
Изучая сообщения о кражах в Молена-Пойнт, они прокалывали когтями карту на месте каждой кражи, но не обнаружили никакой закономерности.