Я не плачу, я не дрожу, я не бью его в грудь кулаками, не царапаю щеку, не рвусь из объятий металла. Он не просит ударить еще, не требует, не подстрекает, не пытается вытолкать мою боль, не стирает пальцами мои слезы. Это просто кажется так
Дыши, глубже дыши. Стало чуть легче?
Все прекрасно, разве не видишь?
Вижу, его влажный палец ползет по моим щекам, или щеки мои были влажными отчего-то. Все, теперь ничего не заметно.
Поднимаемся, приводим в порядок одежду, осматривая друг друга. Где моя пудреница? Ладно, видели и похуже.
Все? Готова?
Да, киваю, только у меня есть условия.
Хочешь их обсудить прямо сейчас?
Пока не обсудим, я даже с места не сдвинусь.
Занимательно.
Он приваливается к двери, я не двигаюсь как обещала.
Первое. Ты никогда больше не вмешиваешься в мою жизнь.
Яр пожимает плечами, мол, что вы мне здесь приписываете?!
И второе будет? спрашивает пораженно.
Даже не сомневайся. Завтра же ты составляешь обещанный список холостых олигархов.
Не терпится снова замуж?
Не терпится посмотреть, как ты будешь выкручиваться из той ямы, в которую сам себя и загнал.
Из какой же? осматривается.
Как ты думаешь, мне нравится его злить, только он вовсе не злится, что скажут, по меньшей мере, скажут, тебе твои приятели-олигархи, когда меркантильные дамочки начнут на них охоту?
Неожиданный хохот Яра сотрясает дверь, и ее пытаются приоткрыть с той стороны для лучшей слышимости.
Злата, говорит он, отсмеявшись, иногда я забываю, насколько ты не искушена в этих вопросах. Да ничего они мне не скажут. Ничего из такого, о чем ты наивно подумала. Возможно, подарят коллекционный коньяк, возможно, новый кий для бильярда. Если дамочки будут этого стоить. Мои приятели-олигархи, как ты их называешь, с удовольствием поиграют с меркантильными дамочками в "рыбалку". Но скажи: где ты видела, чтобы акул ловили на удочку?
Акулыточное слово, и одна из акулЯр, небрежно-спокоен, гипнотизирует меня взглядом, зная, что не оня на крючке.
Завтра у тебя будет список, говорит будто делает одолжение.
Не уверена, что теперь он мне нужен. Пусть бы сам сочинял статью, так нет же, подставил и вроде бы так и надо. Это редкий талант, превратить "никакое" настроение в "просто ужас". Поскорей бы избавиться от соавторая его к сотрудничеству не приглашала. Но единственное, что могу сделать прямо сейчасосвободиться из замкнутого пространства.
А что это у вас с лицом, молодой человек? интересуется бабуля, когда мы выходим. Но косо поглядывает на меня. Кошек у нас никогда не было, а выглядите вы, будто пытались стащить соседскую, да она не давалась.
Да уж, папа радостно потирает руки, любуясь бывшим зятем, и с гордостью выпячивает грудь, подмигивая мне. Моя школа! С детства еще говорила мне, мол, папа, я не казачка! Яказак!
Было такое, вздыхает мама, обнимая отца.
Ухтышка! восхищается Егор, поглаживая свой синяк для сравнения.
Яр и правда выглядит не так эффектно, как до прибытия в город, рубашка не идеально выглажена, лицо в свежих царапинахно это вам не по курортам заграничным ездить. Это провинциальный городок и народ здесь простой, не жадный на искренние эмоции. Как говорится в одной рекламе: "Любите Родину, мать вашу!"
А хмурится-то как перед зеркалом в прихожей! Но не жалуется и не сдает имя несговорчивой кошки.
Пока выкатываем чемоданы в тесный коридор, бабуля преследует нас с пакетом, полным свежеиспеченных пирожков. Причитает, что зря что ли, встала ни свет ни заря, но мы держимся группкой и отказываемся: до аэропорта часа полтора ехать, лететь всего два часа, есть не хочется, тут бы проснуться Но точно знаю, что пожалеем, когда прилетим, потому что мы-то собирались в гости надолго и даже холодильник разморозили. Радую и себя и бабулю и беру пирожки, мне же не пешком до самолета идти.
Целую, распушиваю ее новый бантик, все счастливы, все довольны. Но в коридорчике только прелюдия: спускаемся на улицу, постоять на холоде у такси, помолчать, еще раз пообниматься. На это семейное мероприятие поспевает соседка теть Вера и так вздыхает, что почти перекрикивает папу, как бы вскользь и как бы никому угрожающему, что если что, то и приехать не трудно, он бокс не забыл, а правила его и раньше не особо волновали.
Я понял, говорит Яр, но вы меня, надеюсь, тоже услышали.
Отец безбоязно повторяет угрозу, но Яр дважды не реагирует: о чем-то переговаривается с бабулей, пока Егор прощается с дворовыми ребятами. Мне мерещатся заговоры и переглядывания, и немного легчает, когда Яр отходит чтобы поставить в багажник наши чемоданы и по другую сторону от машины наблюдает за нашими проводами.
О чем шептались? невзначай оказываюсь возле бабули.
О тебе, признается без обиняков. И всю ночь о тебе говорили.
А баранки хоть ели за увлекательной беседой или некогда было?
Знаешь, хватит ерничать, Злата, совершенно неожиданно получаю выговор. Я знаю, что случилось, знаю не только с твоей позиции, но с двух сторон. Нет, он не наговаривал на тебя и себя не выгораживал. Наоборот. Так вот, Злата, к чему веду: если уж простить не в силах, не лучше ли наказать того, кто все это с вами сделал, чем друг друга?
Я смотрю на снег, на теть Веру, на унылый подъезд, чтобы не видеть глаз бабули и чтобы не сдаться. Она права, во всем права и так бы, непременно, поступил более сильный человек, а я
Я не могу
Кричу Егору, что пора. Он машет мальчишкам, и бежит ко мне, обнимая с разбега; потом одумывается и обнимает маму, папу, бабушку. Они так радуются, будто я их никогда не обнимала, мамуля даже смахивает слезу.
Жаль, что нельзя растянуть минуту в час. Последний раз обернувшись, ныряю в распахнутую дверь машины и все смотрю, смотрю
Не расстраивайся, слышу голос Яра.
Понятия не имею когда и зачем они поменялись с Егором, но он рядом, и я едва удерживаюсь от того, чтобы не вытолкать его в двери, осуществив навязчивую мечту. Мне хочется причинить ему боль, хочется отплатить за свою, но я не могу. Да и бабушка лучше бы она не говорила того, что сказала у машины.
Не лучше ли наказать того, кто все это с вами сделал, чем друг друга?
Лучше, но я так и не знаю, кто это был и за что. Мама Яра, которую завтра увижу? Повариха? Семейный врач? Или кто-нибудь, кого я не знаю? О ком даже не слышала?
Я понятия не имею, как подступиться к разгадке, а Яру плевать.
Не то, чтобы мне нужна его помощь и не то чтобы я думала, что для него это важно, просто надеялась. Надеялась, что он захочет как минимум потешить свое эго. А, впрочем, зачем ему тратить жизнь на поиски неизвестного, если с моим уходом ничего не изменилось? Он не любил меня, ребенка считал чужим, денег дал достаточно, чтобы теперь я выбирала любовников. Это я брожу в прошлом, путаясь у людей под ногами, отвлекая от миллионов, эффектных брюнеток, считающих, что он должен на них жениться хотя бы за перенесенные пытки силиконом.
Пусть целует надутые губы, пусть мнет искусственную грудь, пусть куклы рожают ему детей
А я своими глазами увижу, как он мучается в тесной двухкомнатной квартире после своих хоромов, как мерзнет даже на застекленном балконе. Не моя вина, что сейчас не лето. Одна комната занята Егором, в зале сплю я, так что только балкон или кухня. Но кухню я не отдам.
Представляю себе эту картину: толстосум, свернувшийся эмбрионом на моем балконе! Сенсация, да? Может, позволить увидеть это кому-то, кроме себя?..
Зажмуриваюсь довольно и тут же слышу ласковый голос Яра. Ласковый, в противовес моей злости:
Поспи.
Из духа противоречия открываю глаза как раз в тот момент, и вижу, как он проводит ладонью по своему бедру. Это что он Надеюсь, он не думает, что я лягу ему на ногу?!
Надеюсь, ты не думаешь, что я позволю помять свои отглаженные брюки? поражается Яр, заметив мой пристальный взгляд.
Он проводит рукой по черным брюкам от английского портного, снимает невидимую соринку, и отворачивается к окну. А я все еще смотрю на его бедро. Конечно же, это просто дань таланту портного.
Откинь голову назад, здесь довольно мягкие сиденья. Ехать почти два часа, а ты ведь любишь поспать подольше до первой чашки чая.
Перед глазами мелькает комната с белым ковролином, огромная кровать с красными простыням, и одуряющий запах жасминового чая. А рядом, на тарелочке
Не спится? Яр достает термос, наливает в мою старую глиняную чашку зеленый чай и почти делает глоток, но заметив мой ошарашенный взгляд, спрашивает:Хочешь? Или поспишь?
Он снова проводит рукой по своему бедру, только медленней, гораздо медленней, чем в прошлый раз и сколько ни присматриваюсь, я не вижу и намека на соринку.
Как знаешь, говорит Яр и налив чая в картонный стаканчик Егору, нагло пьет из моей кружки. Но как будто этого мало, достает из пакета сырок в шоколаде, разворачивает и беспардонно ест у меня на глазах. Егор от сырка отказывается. Меня никто не спросил. В расход идут бабулины пирожки, и за тремя мужчинами, водитель даже из вежливости не отказался, я едва успеваю отвоевать один для себя, вкусный, с мясом, как я люблю, но всухомятку немного саднит горло.
Налей мне чая, пожалуйста.
Пожалуйста, наливает в кружку, из которой только что пил.
Наверное, картонный стаканчик был один, и я не спорю, хотя это не гигиенично, не эстетично и слишком интимно для тех, кто терпеть друг друга не может.
Есть еще один шоколадный сырок, хочешь?
Да, спасибо.
Пусть наша любезность будет репетицией к предстоящему спектаклю. Если повезет, мамаша Яра надолго не задержится и тем самым спасет своего старшего сына от обморожения.
Наевшись, все-таки засыпаю и видимо, без оглядки на принципы, потому что открыв глаза, обнаруживаю свою щеку на плече Яра, а свою руку на его бедре.
Как брюки? спрашиваю сонно. Не примялись?
Наоборот, немного разгладились, говорит он, выходя из машины.
Я тоже выхожу, совсем не спорю, когда Яр расплачивается и выгружает чемоданы. Пока он кому-то звонит, а мы с Егором топчемся у машины.
Подмерз! хвастается мальчишка. Думал уже будить тебя. Сначала было интересно, а потом ужасно нудно, такой аэропорт никакой. Но когда я с пилотом разговорился, немного увлекся.
С каким пилотом?
С нашим, я сбегал к самолету, поздороваться.
И тебя пропустили?
Конечно.
Подожди, немного торможу со сна, а почему меня не разбудили?
Не давали, шепчет доверительно и делает вид, что ничего важного не сказал.
А долго не давали?
Да час почти! Я же говорю, успел заскучать!
Закончив разговор, Яр подходит к нам.
Мы что, провожаю взглядом отъезжающее такси, из-за меня опоздали на самолет?!
Егор хохочет, Яр невозмутимо говорит, что никогда не опаздывает, а меня накрывает паника. Самолет раз в день и если мы опоздали, как же дама с торшером?!
Паника никого не трогает из моих спутников, а двое мужчин в летной форме едва ли вообще меня замечают. Катят наши чемоданы, а мы идем следом. Встречные пассажиры смотрят завистливо и зло, а у меня такое чувство, что я единственная ничего не понимаю.
На бесконечной взлетной полосе, где асфальт нагло целуется с небом в облаках, раскинула крылья белая металлическая птица. Кроме нас не видно, чтобы кто-то спешил к ней. Вообще кроме нас никого не видно. По мере приближения, начинаю беспокоиться и несу всякую чушь:
Мы на этом летим?
Да.
Билеты у тебя?
Нас впустят, усмехается Яр.
И, действительно, стюардесса так счастлива, будто нас только и ждали. Могут ведь наши улыбаться приветливо, а не в натянутом оскале, могут, даже радостно за родину. Зря меня пропускают вперед, потому что я остановившись в дверях, смотрю на мягкие кресла, белоснежный ковер, бутылку шампанского в ведерке со льдом, матовые высокие бокалы, нарезки, и безуспешно пытаюсь высмотреть хоть одного пассажира.
Это твой самолет? выхожу из оцепенения.
Нет, моего знакомого.
Иногда я забываю кто ты и насколько богат.
Знаю. Я мог бы устроить возвращение на трамваях, но они есть не в каждых городах, не говоря о селах. Мы бы прилично опоздали, а я терпеть этого не могу.
Это я помню, ворчу.
Пойдем! Егор подпихивает меня вперед, как я его в общественном транспорте, устраивает краткую экскурсию, водя за собой. Это маленький самолет, говорит он, ты не потеряешься.
Надеюсь, встревает в разговор его брат.
Вот смотри, продолжает мальчик, заговаривая меня, чтобы не успела ляпнуть Яру что он заслуживает, здесь комната для отдыха, здесь ванная, а здесь столько вкусного, что я даже спать расхотел!
Перекинув из шкафа на одно из кресел шоколадки, жвачки, конфеты, втискивается между вкусностями сам.
Даже не думай, что я позволю тебе испортить зубы и желудок. Оставляю только черный шоколад, если обертка не вретшвейцарский, и сок.
Ну, Злата! просится котенком. Я же умру от голода, а ты потом будешь скучать! Очень скучать
Это аргумент, соглашаюсь, скучать мне не хочется.
Достаю из сумочки мамины котлеты, при виде которых жалобы и шоколадки забываются. Уминая, Егор делится двумя с братом. Я напряженно всматриваюсь в окно, пока не взлетаем, а после поминутно посматриваю на часы Яра.
Расслабься, он подает мне бокал с шампанским и внимательно наблюдает: возьму-не возьму. Я отпиваю, когда он делает крупный глоток. Хотя бы так
Я оставляю его замечание без ответа. Яр тоже больше не заговаривает. Зато Егор тарахтит всю дорогу, перебивая радио, где "Смысловые Галлюцинации" предлагают за звезду полжизни. Не вовремя эта песня Тут и так, небо и облака, год жизни точно слизал страх, а еще эта песня С сотней других пассажиров мне бы было спокойней, а так мне кажетсямы особо уязвимы.
А Гагарина зря обидели
Принесли похоронку матери обреченно накатывает песня.
Нет, это выше моих сил!
Послушай вот это, Яр вставляет мне в уши наушники, и я расслабленно улыбаюсь под музыку моря, подумав, что поспорить могу в другой раз.
А к этому можно привыкнуть
Наверное
К шуму моря, я имею в виду
Интересно, если бы я не проснулась, меня бы разбудили или опять выжидали час? Уже не узнаю, притворяться под гипнотизирующим взглядом сидящего напротив мужчины довольно сложно.
Странно, что нас не встречает машинаили когда горничная сказала, что Яр всех уволил, он уволил абсолютно всех? Ладно здесь, берем такси, а кто теперь за рулем его вишневой машины?