Енни больше не существует. И одновременно онавсё. Точь-в-точь как капля существует в море, да и не только как капля
ЕННИ НЕ ЧУВСТВУЕТ больше веса собственного тела, но она чувствует вокруг себя материю Вселенной. Её телотело мира.
Деревья, камни, пенёк, на котором она сидела. Лес вокруг неё.
Всё соединено между собой, всёедино. Только поверхность разная.
Формы природы, окружающие её, словно рябьна поверхности океана. Под ними всеминапор из бездны, что выжимает всё наверх. Бездонная пропасть, мрак, из которого струится свет, чёрная дыра, которая так наполнена, что кажется пустой.
Раньше Енни была лишь волнующейся поверхностью. Ныне она тожетяжёлая, и плотная, и молчаливая бездна внизу
Сейчас волны на поверхности успокоились.
Точь-в-точь как все деревья, что растут вокруг, поднимаются, возвышаются, тянутся ввысь, так и она стоит посреди этого ландшафта, да, и она тоже. Она тоже этот ландшафт. Как камень или пенёк в природе сами являются природой, а не только камнем или пеньком.
Так, как она ощущает мизинец на руке, так ощущает она и ландшафт вокруг себя, будто это её собственное тело.
Та самая жизненная сила, что течёт в её жилах, наливает соком и берёзовые стволы. И всё этодеревья, камни, пенёк, трава, склон холма, на который ступает её нога, да и она самавсё это одно сознание, одна душа.
Она ощущает, как сознание своего «я» просачивается из неё наружу и исчезает, вытекает. Одновременно она ощущает себя окружённой сознанием, окутанной тёплым и живым потоком сознания.
Великий Боже! думает Енни. Великая Я!
ОНА ЧУВСТВУЕТ себя вырванной из времени.
Время?
Слова, такие как «время» и «пространство», бессмысленны. Енни теперь вне времени. Онавне времени и пространства.
Она переживает нечто, что не длится секундами или годами. Это длится и секундами, и годами. И всё же ещё короче, всё же ещё длиннее.
Мирбудничный мир Еннион словно панцирь, из которого ей надо выползти.
Её переполняет чувство неописуемого счастья. Теперь у неё больше нет желаний, ей ничего больше не хочется. Не потому, что у неё есть всё, что она может пожелать себе, но потому, что она самавсё это и есть.
Будда! шепчет она. Нирвана
И ВОТ ВНЕЗАПНО всё снова встаёт на свои места.
Деревья становятся деревьями, камникамнями, пенёк, на котором она сидела, лесным пеньком, звёзды убирают свои острые пальцы на тысячу световых лет обратно, а Енни Хатлестадна пути в Осло, чтобы умереть.
Она чувствует, что тепло вокруг неё исчезает. Остаётся лишь выжженный мир, мир холодной золы.
ТО, ЧТО ОНА ПЕРЕЖИЛА, описать невозможно. Но она уверена: пережитое ею есть нечто предельно реальное. В прохладную апрельскую ночь она берёт с собой совершенно новое понимание, истину, в которой никогда не усомнится.
СМЕХ
ЕННИ ОТЫСКИВАЕТ ДОРОГУ из берёзовой рощи и идёт по направлению к аэропорту.
Впервые за четырнадцать дней она улыбается. Улыбка её как раз не очень счастливая. Улыбка эталукавая, улыбкаозорная.
Она едва сдерживается, чтобы не прыснуть со смеху. Её будто кто-то дёргает. Словно она наконец поняла суть всей этой шутки, всего этого.
Она открыла для себя новое измерение. Она видела, что китайская коробочка вмещает в себя ещё одну коробочку. Ту, в которойзолото. Она видела, что деревянная русская куколка матрёшка прячет внутри себя ещё одну матрёшку-куколку. Ту, что смеётся и улыбается, и делает маленькие пируэты. Она разглядела оптический обман.
КОГДА ЕННИ ШЛА по городу, смертельный страх бушевал в её душе.
Был бы это только сон, думала она. Был бы это только кошмар, от которого я могу проснуться! Но она не проснулась. Потому что не спала.
Но вот она всё-таки очнулась.
Она не спала, когда покинула аэропорт. Она, вероятно, никогда так не бодрствовала. Енни совершенно не спала с тех пор, как открыла глаза в своей квартире в Осане ранним утром нынешнего дня. Но здесь, в берёзовой роще, она ещё раз проснулась. И теперь бодрствовала вдвойне. Вся её жизнь вплоть до сегодняшнего дня вспомнилась ей как сон.
Зачарованность прошла. Иллюзия того, что её приговорили к смерти, была уничтожена.
Та жизнь, которой она жила до сих пор, была словно наивный комикс, где действительность разложена по клеточкам. Но теперь всё сплавилось воедино. Клеточки исчезли. И всё стало единым целым. Один поток, одно сознание, одна я
Енни была жертвой иллюзии. Она прожила свою жизнь в комнате с кривыми зеркалами. Она сыграла свою роль в дурацкой комедии. Но теперьтеперь страшный сон кончился.
Теперь она не была больше заперта в больное раком тело. Ведь то, что она называла «я»с шумом и помпой, это не было её собственное «я». Это была только поверхность от «я», иллюзорное «я», «я» из её снов, которое проснулось.
Её собственное «я», самое глубокое внутреннее «я», оно не должно умереть. Оно не должно умереть так же, как не умирает лес, если одно дерево срублено.
Енни вовсе не родилась в Бергене первого марта 1947 года. Енни вовсе не тридцать шесть лет. Енни существовала неизменно. Енни будет жить вечно.
Когда теперь она смотрела на звёзды над верхушками деревьев, они всё же не были так далеки. Теперь они были свидетелями её собственного величия. Ведь она была и этими звёздами тожекак она была той основой, той твёрдой почвой, в которую верила.
Почему Енни должна бояться умереть?
ОНА БЫЛА этим миром!
Как же она этого раньше не понимала!
Как же все люди не поняли того же, что и она!
А попытаться рассказать об этом другим было бы всё равно бесполезно. Для этого они слишком неугомонны и шумны, да и слишком влюблены в свои иллюзии. Для этого слишком крепко зачарованность держала их в руках. Для этого они слишком цеплялись за своё ego, за своё собственное, маленькое, жалкое, бесцельное «я».
Енни всё равно нечего было терять. Ей было не так уж трудно выпустить из рук саму себя. Насколько же она была удачливее большинства людей!
Она стояла на самом крайнем аванпосте мира. Она была близка к нулю. И надо было пройти через эту исходную нулевую точку, прежде чем увидеть новое небо и новую землю.
Она была целым миром!
Простейший тезис мира. Самое бесспорное утверждение мира! И всё-таки Как невероятно трудно внушить это другим!
Пожалуй, что значило слово на фоне этого смертоносного луча уверенности? Ведь Енни, Енни была теперь права. Она умерла там, вдали, в лесу. Так умирает капля, целуя море.
То была смерть, торжествующая над смертью. Смерть в берёзовой роще сделала так, что о физической смерти следовало печалиться несколько меньше, чем о том, чтобы проглотить витаминную таблетку.
Она потеряла самоё себя. Потеряла Енни Хатлестад. Теперь она может передохнуть. Теперь было слишком поздно умирать.
ЕННИ ПЕРЕЖИЛА нечто такое, чего никому у неё не отнять. Но это не было чем-то личным.
Личным?
Это словечко вечно недовольного Дональда Дака напомнило ей серию старых комиксов.
В нём было нечто универсальное, нечто очевидное, нечто явное, нечто общее. Потому что разве не лежало всё на поверхности, не было открыто и доступно всем?
Тайной был сам день. Действительность. Вселенная. Тело мира.
ВТОРОЙ РАЗ за этот вечер Енни Хатлестад идёт в Бергенский аэропорт. Но сейчас она не идёт, опустив голову. Она идёт с высоко поднятой головой. С гордо поднятой головой.
Над низкой крышей зала отправления она видит мерцающую гроздь звёзд. Они словно искры костра, зажжённого однажды пятнадцать миллиардов лет назад.
ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ Енни смотрела на звёздное небо, не понимая того, что видит. Не желая этого понять.
Она прочитала дюжину книг о галактиках, спиральных туманностях, о небесных погодах, о красных гигантах, о белых карликах и чёрных дырах. Она интересовалась подобного рода вещами. Так, как можно интересоваться старинными монетами или почтовыми марками.
И всё жееё интерес ко Вселенной едва ли был случаен. Не сознавая этого отчётливо, она уже двадцать лет назад напала на след того, что ей довелось пережить в берёзовой роще. Она всегда носила в душе страстное стремление к целостности, к гармонии.
Всего несколько часов тому назад она была инженером-химиком, больной раком женщиной, которая молилась о смерти. Теперь она воочию видела то, о чём молилась там в горах, наверху, в ночь светового года над аэропортом Флесланн. Миллиарды лет до того, как она сложила свои руки в молитве: ответ на мольбу отправился в долгий путь.
Енни такжеискра от того костра. Она соткана из той же материи, что и звёзды. Она тожезвёздная пыль.
Некогда материя была телом, плотью. То были фибрыволокна того тела, что ныне разбросано во все стороны.
Енниразорванное на куски единое целоерастерзанный Бог. Это она взорвалась пятнадцать миллиардов лет тому назад. Это она была разорвана тогда на куски. Но сегодня ночью она обрела обратный путь к себе самой.
МАСКИ
ЗАЛ ОЖИДАНИЯ ТАК И КИШИТ важными персонами. Пасхальные туристы вперемешку с чопорными бизнесменами. Даже в этом вечернем самолёте последние в большинстве. Похожи на пингвинов с кейсами
Енни видела их насквозь.
Дети человеческие, думала она, дрожа под своим плащом.
Енни стояла одна меж небом и землёй. Ничего, о чём бы ей хотелось поболтать с этими человеческими детьми, у неё не было.
А пугало её то, что она больше не чувствовала себя одинокой.
БЫЛА ЛИ У НИХ ДУША?
Была ли душа у этих фигур, которые дёргались и метались во все стороны, механически, как в старых немых фильмах?
О нет, думала Енни. Души у них нет. Души у них не больше, чем у обыкновенного муравья в муравейнике. Они и естьдуша. У такой мечтательной личности души нет, но она сама и есть душа мечтателя.
В зале отправления не набралось бы и двух сотен душ. Там было множество масок, но за всеми масками стояло неделимое «я». Они все были представителями одной и той же души, души, которую они, занятые всей своей близорукой деятельностью, так и не увидели. Был среди них кое-кто, явно не имевший даже отдалённейшего предположения о существовании.
Енни смотрела, прищурившись, на все эти фигуры и видела одно и то же в каждой из них. Все они были одной и той же породы, одного и того же рода.
НО ВОТ ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ с ней снова. Новое изменение
Внезапно её пронизывает чувство сострадания ко всем этим детям человеческим, которые мельтешат вокруг неё в одном-единственном непрерывном круговороте жадности к жизни.
Так больно видеть, как они напрягаются, как цепляются за своё собственное маленькое «я». Поверхностное «я». Ego«я». Иллюзорное «я».
Расслабься, думает Енни. Не обращай на них внимания!
Если только они перестанут обращать на меня внимание, они выиграют всё. Но прежде они должны умереть. Сначала они должны проглотить эту безопасную витаминную таблетку.
Тот, кто хочет спасти свою жизнь, должен её потерять
Зерно должно упасть в землю и умереть
У НЕЁ ПОЯВИЛОСЬ ЖЕЛАНИЕ остановить одного из них и рассказать то, что она знала. Но она не могла просто так вцепиться в проходившего мимо бизнесмена с зонтиком и кейсом, оцепенело заглянуть ему в глаза и сказать:
Извините, господин, но вам ясно, что вы и есть сама действительность? Или:Дорогой ближний, ты понял, что ты и есть Бог?
Простите?
Ты не только случайное звено в числе других, номер в серии прочих
Хе-хе! Случайное? Нет, об этом я никогда не думал!
Тывсё. Вся Вселенная от А до О.
Что такое ты говоришь?
Тыне только «в мире гость». Ты и есть действительность.
Вот как? Да, некоторым образом. Забавно сказано
Но тыжертва иллюзии, которая разрывает тебя на куски и разлучает с самим собой.
Гм Извини, я должен ещё сдать багаж.
И ВОТ ОНА замечает у барьера Аннерса Лёвстаккена. Он смотрит на неё, и вот она уже тепло улыбается ему в ответ. Он нынче вечером перемолвился с ней, но вовсе не так, как думает. Она переходит зал наискосок.
Ты хорошо рассчитала время, Енни Енни. Она вздрагивает, снова услышав своё имя. Звучит так легко и откровенно.
Я выходила погулять.
Вижу. А ты не почистишь ли свой плащ? Об этом она не подумала. И вот она чем-то снова выдала себя.
Да, Аннерс. И я пережила нечто странное
Здесь? Что именно?
Я сказала, что мне нужно в Хельсинки
Точно. Самолёт SK-четыреста восемьдесят четыре из аэропорта Форнебу в одиннадцать утра.
Ну и подлиза! Но он думал вовсе не так.
Но мне туда не надо. Яна пути в Осло, чтобы умереть.
Что такое ты говоришь?
Но это всё неважно. Это не играет больше никакой роли. Я умерла там, в берёзовой роще, под открытым небом
Ты всегда была чуточку странной, Енни. Но теперь просто не знаю, что и думать, Енни. Такое впечатление, что ты напряжена до предела, немного не в себе.
Я словно утратила самоё себя. Каким-то образом я исчезла. Но одновременно я была всем, что меня окружало. Внезапно я почувствовала, что была Богом. Эта мысль осенила меня, будто откровение
Нет, ты нездорова!
Нет, я нездорова! Но это ровно никакой роли не играет, слышишь?! Ты тоже не слишком здоров, даже ты. Один щелчок пальцамии тебя уже нет. Пройдёт несколько лет, и ты исчезнешь навсегда.
Так быстро, пожалуй, это не произойдёт. А пока я чувствую себя хорошо.
Я тебе не завидую.
В чём?
Что ты чувствуешь себя хорошо.
Почему всё должно быть так сложно? Ей так хотелось, чтобы кто-нибудь поучаствовал в её открытии, обретённом такой дорогой ценой. А вместо этого ей приходится переживать из-за того, что она препирается с человеком, которого почти не знает.
Вот что, Енни, выслушай меня! Отложи свою поездку в Осло. Я могу отозвать обратно твой багаж. Ты получишь новый билет на завтра или когда только захочешь. Ты пойдёшь ко мне домой. Я живу совсем близко, в Блуммендалене. Выпьем бутылочку вина. У меня есть у меня найдётся и бутылка отличного виски.