Поторопись Зачем ты красишься? И так красавица у меня
Мам, закрой дверь, сейчас я выйду.
А фагот уложила?
Да!
Не рычи. Дверь закрылась.
На кухне вкусно, но и как-то противно пахло омлетом с сосисками. Мама резала батон. На кухонной лоджии, этой осенью тоже застекленной и утепленной, превращенной в кабинет, папа быстро писал в тетрадь, из ноутбука звучал звонкий женский голосок:
У меня есть замечательная новость для Владимира Владимировича! Она заключается в том, что он в одиночку, в течение дня не дня даже, просто нескольких минут, может остановить эпидемию страшного наркотика, который вызывает привыкание с первого раза, при котором человек сгнивает заживо за пару лет
Даш, садись, кивнула мама на стул. Омлет будешь?
Нет, не хочу.
Давай поешьнам целый день сегодня
А сок есть?
Кончился. Йогурт есть.
Я лучше йогурт
Иди бери в холодильнике.
«Крокодилом» он называется потому, торопился голос из ноутбука, что кожа у наркомана сперва становится бугристой, а потом начинает гнить плоть, мясо буквально отваливается кусками
Роман! сердито воскликнула мама, выключи, пожалуйста! И иди завтракать.
Папа выключил звук, вошел на кухню. Недовольно ответил:
Мне это для повести нужно.
Ну слушал бы в наушниках. А то с утра таким по мозгам.
Сломались наушники. Папа уселся за стол, но тут же встал, принес с лоджии кружку с остатками кофе. Вы ешьте, я попозже с Настей Так посижу. И принял свой обыкновенный отсутствующий, такой обижающий и раздражающий Дашу вид.
А про что повесть будет? спросила она, чтобы вернуть его внимание.
Папа то ли усмехнулся, то ли покривился одной стороной лица.
О сегодняшней жизни в России.
М-м И какая она?
Так
А что это за «крокодил»?
Папа хотел что-то ответить, но мама опередила:
Так, Даш, доела? Поехали! И повернулась к папе:Как там погода, не знаешь?
Хм, около нуля.
Я серьезно!
Ну действительно. Нольплюс один обещают.
Мама вздохнула:
Десять дней до Нового года, а снега так и не было Всё, Дарья, по коням!.. Да, и возьми историюзачет на носу.
Домсемнадцатиэтажная башенкасовсем рядом с метро, буквально тридцать шагов от подъезда до станции. Удобно, конечно. Но нет ни двора (вместо негопарковка), ни скамеек, ни детской площадки. Вышели сразу попал в круговорот бурной московской жизни с ее толпами, палатками на тротуарах, разворачивающимися среди пешеходов машинами, раздатчиками рекламок И хочется скорее заскочить в метро, где хоть какой-то порядок, а потом из метроскорее домой, в пускай относительную, но тишину, хоть в какую-никакую, но надежность
Сегодня воскресенье, еще раноначало девятого, но все равно людей полно. И на улице, и в метро. В метро в это время почему-то в основном явно недавно приехавшие в Москву. Передвигаются медленно, стайками, как-то ошалело и жадно поглядывают вокруг, путаются в переходах, вклиниваются во встречные потоки. Их называют гастарбайтерами, но Даше не верится, что они где-то работают. Кажется, так вот и бродят стайками под землей целыми днями.
Мама мгновенно напрягается, когда такая стайка оказывается рядом, тревожно посматривает на Дашу. От ее взгляда Даша теряется, чувствует себя маленькой и беспомощной.
Пойдем быстрее! торопит мама, хотя торопиться сейчас некуда, а нужно просто ждать поезда. Но мама, видимо, считает, что стоять опаснее, чем идти.
На станцию влетает поезд; мама с нетерпением наблюдает, как он тормозит. Когда открываются двери, врывается внутрь.
В вагоне осматривается, но не в поиске свободных сидений, а старясь не оказаться рядом с подозрительными, бомжеватыми.
Вот есть, по ее мнению, подходящее местопространство между аккуратно одетым мужчиной и девушкой, читающей журнал.
Сядем?
Даша кивнула. Снимает с плеч футляр с фаготом. Садятся.
Двери захлопнулись, поезд тронулся.
Даша вставила в уши наушники-таблетки, включает Николаса Хупера Еще с год назад она была фанаткой истории о Гарри Поттере, потом стала фанаткой «Сумерек», но музыка Хупера из фильмов нравится до сих пор. Успокаивает и как-то защищает. Особенно когда ты в недружественном пространстве.
Прикрывает глаза, мысленно оказывается не в вагоне метро, а в поезде, везущем ее среди гор. Заснеженных, высоких гор. Нет никаких дементров, никакой опасности. Всё хорошо И тут слышит сквозь музыку голос мамы. Слов не разобрать. Даша убавляет громкость.
Почитай историю пока, просит-требует мама. Сдашь, и там каникулы. Отдохнешь.
Даша вздыхает, достает из накладного кармашка футляра учебник. «Новая история зарубежных стран. 8 класс». Скучная и малопонятная историябольше про всякие политические изменения, чем про события. Раньше было интересней и прощевойны, Крестовые походы, борьба городов с феодалами Листает, отыскивая, что еще не читала или забыла Вот двадцать шестой параграф«У порога мировой войны».
Снова прибавляет звук плеера и под музыку начинает:
«Летом 1914 г. мир оказался на пороге неслыханной по масштабам войны. Вы уже узнали о событиях последних предвоенных лет, о том, как сформировались два военно-политических блока»
Даша пытается вспомнить, как они сформировались, но не вспоминается. Лезть в предыдущие параграфы желания нет Потом как-нибудь Двигается взглядом дальше, но внимание рассеивается, глаза перескакивают ниже, ниже
«Казалось бы, определяющей чертой империализма должна была являться агрессия, военные захваты Наиболее активные страны стремились подчинить себе как можно больше государств и земель, наводняя их не своими войсками, а капиталом, финансами. Вывоз капитала в той или иной форме резко усилился: он давал хозяевам капитала»
«Капита-алом, капита-ала», закрутилось в голове под музыку; Даша отвела взгляд от учебника, наткнулась на журнал в руках девушки слева.
Почти во всю страницу был изображен пожилой, седой, но стильный мужчина в черных очках. А по краю страницы узким извилистым столбиком теснились слова.
Жирным шрифтом: «Вы живете в шести разных местах. Где эти места?»
Обычным шрифтом: «В моем офисе я провожу бо́льшую часть своего времени. У меня еще есть таун-хаус для развлечений, а также фотостудия. Они находятся недалеко от офиса. Еще у меня есть две квартиры, они предназначены для гостей, потому что гостей у себя дома я не хочу видеть. Не приемлю распущенности».
Жирным: «Когда вы в последний раз были влюблены?»
Обычным: «Я не знаю, я люблю свободу».
Жирным: «Если бы у вас был ребенок, что именно из своего опыта вы бы ему передали?»
Обычным: «Знаете, почему у меня нет детей? Потому что мне нечего передавать. Каждый должен прожить собственную жизнь. Я не верю в опыт, потому что всё, что я видел, чему учился и то, что со мной происходит, было в другом времени, а мир сейчас изменился. Я думаю, каждый должен найти свой путь. Я терпеть не могу в отцовстве то, что ты сразу становишься в ряд поколений. Я не хочу быть ни отцом, ни дедом. Я вне поколений, я на все времена».
Толчок. Даша поворачивается к мамета что-то говорит. Убавляет громкость плеера.
Что, мам?
А заколки взяла? А то профессор опять будет ругаться, что глаз не видно
Да взяла, взяла.
Ладно, читай. Сама она, хоть в сумке планшетник, просто едет; точнее, едет и беспокоится обо всем.
Даша уставилась в учебник, упорно стала вбивать в голову скучное и ненужное:
«Однако теперь интересы власти и монополий во многом объединились: в одних ситуациях власть использовала в своих целях финансовую и промышленную мощь монополий, в другихмонополиям удавалось влиять на политику правительств, «подправлять» ее».
Нет, не вбивается. Даже затошнило от всего этого. Непредставимого, сложного. Власть использовала какие-то монополии, монополии влияли на правительства Закрыла учебник, сунула в футляр.
Со станции «Тверская» перешли на «Пушкинскую», доехали до «Улицы 1905 года». По обледенелым, почти безлюдным узким тротуарам направились к музыкальной школе Даша ходит здесь по два раза в неделю уже больше года, но никак не может привыкнуть, что это тоже Москва.
Невысокие домики, но какие-то внушительные, крепкие, словно бы заслоняющие многоэтажки за собой, уютная голубенькая церковь, а главноеподъемы и спуски Но, может, когда-то вся Москва была невысокой, уютной, с оврагами и холмами, а потом уж поднялась, разрослась, и асфальт сгладил большинство неровностей