Вражеский воин двинулся вперед, и в его глазах Сафон увидел свою смерть. Подождав, когда противник взмахнет мечом, он изо всех сил оттолкнулся и перекатился к центру круга. Позади себя он услышал, как клинок верзилы с грохотом ударил в землю. Зная, что сейчас быстрота важнее всего, он кувыркался еще и еще, прежде чем встать. Воздух наполнился злобным смехом авсетан, а воин-гигант вскинул руки, предвкушая победу. Мысль о бесчестье разозлила Сафона. Он хорошо понимал, что обычными способами этот бой не выиграть. Пора бросать кости. Воспользоваться шансом. Левой рукой он достал кинжал, не обращая внимания на насмешливые крики, вызванные его последним действием.
Глубоко дыша, Сафон ждал. Ему было нужно, чтобы вражеский воин сделал мощный рубящий удар по горизонтали. А единственным способом спровоцировать громилу на такое было стоять на месте, не защищаясь. Чистейшая игра. Если противник не среагирует нужным образом и не попадется на приманку, Сафон мертвец. Но ему больше ничего не приходило в голову. Уже приближалась усталость, и он опустил плечи.
Воин-гигант пошел к нему, ухмыляясь.
Сафон вздрогнул, поняв: противник решил, что он сдается. Но не пошевелил ни одним мускулом.
Приготовься умереть! зарычал верзила.
Подняв правую руку, он взмахнул мечом по кругу, целясь в основание шеи Сафона, и нанес удар с неудержимой силой по цели, стоявшей неподвижно, как скотина на бойне. Для наблюдателей все выглядело так, будто бой окончен.
В последний момент карфагенянин рухнул на колени, и меч противника рассек воздух у него над головой. Бросившись вперед, он вытянул руку и вонзил кинжал в левое бедро вражеского воина. Это не была смертельная рана, но она и не должна была стать таковой. Рухнув на грудь, Сафон услышал громкий крик боли. Спешно вскочил на ноги, с удовлетворением на лице. В паре шагов от него вражеский воин стоял, наклонившись в сторону, как корабль в бурю. Все, что он сейчас хотел, вытащить из ноги кинжал. Ударить его в спину будет несложно.
Быстрого взгляда на яростные лица врагов Сафону хватило, чтобы принять мгновенное решение. Милосердие будет куда полезнее безжалостности. Он мгновенно подскочил к противнику и завершил дело, рубанув ему по бедру сзади. Заревев от боли, вражеский воин рухнул лицом вниз. Сафон с силой топнул ему по правой руке, вынуждая выпустить меч, и коснулся острием меча его спины.
Сдавайся, рыкнул он.
Стеная от боли, гигант вытянул обе руки над головой, разжав кулаки.
Сафон перевел взгляд на вождя, который ошеломленно наблюдал за происходящим.
Ну? спросил он.
Вождь собрался с духом.
Я извиняюсь за то, что оскорбил Ганнибала, вашего вождя. Авсетаны примут эти щедрые подарки с благодарностью, пытаясь изобразить любезность, сказал он. Ты и твои товарищи могут беспрепятственно уходить.
Превосходно, широко улыбнувшись, ответил Сафон. Твой сын отправится вместе с нами.
Вождь вскочил.
Ему нужен лекарь!
У нас их предостаточно. Мы поручим его заботам лучшего хирурга Эмпории. Даю тебе слово. Сафон слегка оперся на меч, и громадный воин громко застонал. Или можем покончить с этим прямо здесь. Как пожелаешь.
Вождь яростно оскалился, но он был бессилен перед победившим его сына Сафоном.
Очень хорошо, пробурчал он.
Лишь тогда Сафон поглядел на отца и Бостара. Оба яростно закивали, подбадривая его. Офицер вдруг понял, что совершенно по-дурацки ухмыляется. Вопреки всем обстоятельствам он переломил ситуацию, завоевал одобрение отца и восхищение брата. Однако в глубине души он догадывался, что для беспрепятственного прохода в Галлию этим путем авсетан придется разгромить.
Глава 12ПЛАНЫ
Следующим утром Ганнона разбудил пинок по ребрам. Крякнув от боли, он открыл глаза. Над ним стоял Агесандр, а по обе стороны от надзирателя высились два самых дюжих раба на ферме. Ганнон знал, что эти тупые громилы сделают все, что прикажет надсмотрщик. В их огромных кулачищах были цепи с кандалами. Ганнон охватила смесь страха и изумления. Дома нет ни Квинта, ни Фабриция, будто молотом ударило в его голове. Это не простое совпадение.
За что? прохрипел он.
Вместо ответа сицилиец снова пнул его ногой. Несколько раз.
Закрыв голову руками, Ганнон сжался в комок и лишь надеялся, что Аврелия услышит, что происходит.
Через некоторое время Агесандр прекратил избиение.
Гугга, сын последней городской шлюхи, сказал он во весь голос.
Приоткрыв глаза, юноша взглянул вверх и с тревогой заметил, что у сицилийца в одной руке кинжал, а в другойнебольшой кошель.
Нашел это среди твоих жалких пожитков. Значит, украл у хозяина деньги и оружие? громогласно продолжал Агесандр. Вероятно, чтобы нам всем среди ночи глотки перерезать, а потом сбежать, чтобы присоединиться к твоим негодяям-соплеменникам в войне против Рима?
Никогда в жизни эти вещи не видел! вскричал Ганнон и тут же вспомнил, как видел Агесандра прячущимся в атриуме. Так вот что он там делал!
Ты ублюдок, пробормотал юноша, пытаясь сесть, и тут же получил удар ногой в лицо. Он упал навзничь на тюфяк, едва сдерживаясь, чтобы не заорать от боли. Рот наполнился кровью, и спустя мгновение на его ладони оказались два выбитых зуба.
Агесандр кровожадно расхохотался.
В кандалы его, приказал он. И шею тоже, не только ноги с руками.
Едва не теряя сознание, Ганнон глядел, как рабы подошли и застегнули толстые железные кольца на его теле. Три громких щелчка, и он оказался в том же положении, что и на рынке рабов. От кольца на шее тянулась длинная цепь. Грубым рывком Ганнона подняли на ноги и потащили к двери.
Стоять!
Все обернулись.
В дверях своей комнаты стояла Аврелия в ночной рубашке.
И что ты собрался делать, скажи-ка? выкрикнула она. Ганнон домовый раб, а не с фермы, чтобы ты с ним делал что пожелаешь!
Сицилиец поклонился, изящно, но не скрывая издевки.
Прости меня, госпожа, что так рано разбудил тебя. Услышав новости, пришедшие с посланием твоего отца, я забеспокоился, посчитав, что этот раб может тоже их услышать и сделать что-нибудь плохое. Беспокоился, что он причинит вред тебе и твоей семье, прежде чем сбежать. К сожалению, я оказался прав. Он показал руки, которыми сжимал улики. Вот это ему точно не принадлежит.
Аврелия в ужасе поглядела на Ганнона и вздрогнула, увидев, что его лицо залито кровью.
Кто-то подбросил это в мои вещи, тихо прошептал юноша, с ненавистью глянув на Агесандра.
Окончательно поняв, что происходит, Аврелия ринулась вперед.
Ты слышал?
Сицилиец кашлянул.
Конечно, он так и скажет, правда? Но все гуггилжецы. Он дернул головой в сторону двух громил. Пошли. У нас путь неблизкий.
Я запрещаю! крикнула Аврелия. Ни шагу больше!
Державшие Ганнона рабы замерли. Агесандр обернулся.
Прости, госпожа, но в данной ситуации я не подчинюсь тебе.
А как насчет меня? раздался резкий, как удар бича, голос Атии. В отсутствие Фабриция главная в доме я, а не ты!
Агесандр моргнул.
Конечно же, госпожа, спокойно ответил он.
Объяснись.
Агесандр выставил руки, держа в них кинжал и кошель, и снова повторил свои обвинения.
Атия ужаснулась.
Что скажет Фабриций, если узнает, что я оставил в доме столь опасного раба, госпожа? спросил сицилиец. Он меня распнет и будет прав.
Атия согласно кивнула.
Куда ты его ведешь?
В Капую, госпожа. Уж точно, этот пес слишком опасен, чтобы быть обычным рабом, но я слышал, что недавно умер один важный человек. Похороны через два дня, и сын умершего хочет почтить память отца боем гладиаторов. Двое осужденных будут сражаться насмерть, а того, кто победит, казнят.
Атия поджала губы.
Понимаю. И сколько денег потеряет на этом мой муж?
Нисколько, госпожа. В такой ситуации, как эта, мы выручим за него много больше, чем отдали.
У Аврелии от бессильной злобы хлынули слезы. Но через мгновение она попыталась взять себя в руки и принялась думать. Что она сможет сделать?
Мать подошла к ней и обняла.
Не переживай. Он же раб, милая, пытаясь утешить дочь, сказала она. Да еще и опасный.