Квинт скривился, поражаясь своей наивности. Зачем бы еще высокопоставленный политик посетил семью всадников, стоящих настолько ниже его по статусу?
Хватит, жестко сказал Фабриций. Ты знал, что когда-нибудь это случится. Сие идет на благо семьи. Флакк еще не стар, а его семья влиятельна и имеет хорошие связи. При поддержке Минуциев Фабриции тоже смогут себя показать. Он поглядел на сына. Я имею в виду Рим. Понимаешь, о чем я говорю?
Квинт вздохнул.
Аврелия еще не знает?
Нет, ответил Фабриций, и теперь уже на его лице появилась озабоченность. Я подумал, что надо сначала поговорить с тобой.
Втянуть меня в это?
Не стоит так со мной разговаривать. У тебя в этом тоже есть выгода, резко оборвал его отец.
В груди Квинта загорелся огонь воодушевления, и он тут же выругал себя за это. Он видел, как Аврелия влюблена в Ганнона. Безрассудное увлечение, но он ничего не мог с этим поделать. А теперь еще и это
Что заставило тебя выбрать Флакка?
Я пытался что-то устроить все последние два года, ответил Фабриций. Искал человека, который подойдет нашей семье и Аврелии. Это дело хитрое, но, думаю, Флакктот, кто нам нужен. В любом случае он должен был проезжать мимо по дороге из Карфагена. Все, что я сделал, устроил, чтобы он получил приглашение сразу же, как сойдет с корабля.
Квинт удивился расчетливости отца. Без сомнения, и мать принимала в этом участие, подумал он.
Сколько ему?
Тридцать пять или около того, сообщил Фабриций. Куда лучше тех старых козлов, которые сами хотели с ней встретиться. Надеюсь, она это оценит.
Он помолчал.
И последнее.
Квинт поднял взгляд.
Ничего не спрашивай о том, что было в Карфагене, предостерег его отец. Это все еще государственная тайна. Если Флакк сам решит что-нибудь рассказать, да будет так. Если нет, не наше дело спрашивать.
Сказав это, он ушел.
Квинт откинулся на теплую каменную плиту, но расслабленное состояние пропало. Ему хотелось пойти к Аврелии и поговорить с ней сразу же, как отец закончил разговор. Что ей сказать, Квинт понятия не имел. В мрачном настроении он принялся одеваться. Проще всего беспрепятственно поглядеть на вход в комнату Аврелии будет из угла таблинума. Квинт пошел в просторный зал. Он пробыл там совсем недолго, когда вошел Ганнон, неся поднос с посудой.
Увидев Квинта, тот улыбнулся.
Ждешь предстоящего ужина?
«Сам-то я жду», с ликованием подумал он.
Не очень-то, кисло ответил Квинт.
Почему же? приподняв брови, спросил Ганнон. К вам нечасто приезжают гости.
Квинт вдруг с удивлением понял, что его нетерпение, связанное с тем, что может рассказать Флакк, как-то смазалось из-за его дружбы с Ганноном.
Сложно объяснить, смущенно пробормотал он.
В этот момент из комнаты Аврелии быстро вышел Фабриций, громко захлопнув за собой дверь. Его лицо окаменело от гнева.
Разговор пришлось прервать. Ганнону оставалось лишь наблюдать за тем, как Квинт пошел в комнату сестры. Самому карфагенянину Аврелия была очень симпатична. С одной стороны, он не понимал, что происходит, с другойему уже было все равно. Наконец-то Карфаген снова начал войну с Римом. И ему хотелось хоть как-то в ней поучаствовать.
Квинт застал Аврелию лежащей на постели. Ее тело сотрясалось от рыданий. Он поспешно подошел и опустился на колени рядом с ней.
Все будет хорошо, прошептал он, протягивая руку, чтобы погладить ее по волосам. Похоже, что Флакк все-таки хороший человек.
Аврелия зарыдала с новой силой, и Квинт тихо выругался. Хуже, чем произнести имя этого человека, придумать он не мог. Не зная, что и делать, юноша принялся гладить плечи Аврелии, пытаясь ее утешить. Так продолжалось долго, в полном молчании. Наконец сестра перевернулась на спину. Ее щеки были в красных пятнах, а глаза опухли от слез.
Наверное, я сейчас ужасно выгляжу, произнесла она.
Ты все так же прекрасна, ответил Квинт, криво улыбнувшись.
Лжец, выпалила Аврелия и высунула язык.
Сходи в термы, полегчает, предложил Квинт, постаравшись сделать веселое лицо. Не хочешь?
Аврелия не приняла его правил игры.
Что же мне делать? жалобно прошептала она.
Когда-то это должно было случиться, сказал Квинт. Почему бы тебе не дать ему повод для сомнений? Кроме того, если он тебе совсем не понравится, вряд ли отец силой заставит тебя выйти замуж.
Думаю, нет с сомнением произнесла Аврелия и на мгновение задумалась. Знаю, что должна сделать так, как скажет отец. Но так тяжело, особенно потому, что Она умолкла, и ее глаза снова наполнились слезами.
Квинт поднес палец к ее губам.
Даже и не говори, прошептал он. Ты не сможешь этого сделать.
Квинт не желал, чтобы так хорошо охраняемая ими двоими тайна была высказана вслух.
Сделав огромное усилие, Аврелия успокоилась и решительно кивнула.
Да уж, тогда лучше приготовиться. Вечером я должна хорошо выглядеть.
Квинт с нежностью обнял сестру.
Ты сильна духом, прошептал он.
Не только мужчинам свойственна отвага, подумал он. И она проявляется не только на поле боя и на охоте. Аврелия только что показала, что у нее этого качества с избытком.
Флакк прибыл во второй половине дня, в сопровождении большой группы воинов и рабов. Его тут же препроводили в лучшую комнату для гостей, чтобы отдохнул с дороги. Помимо личной прислуги, большая часть сопровождающих осталась вне дома, их разместили снаружи. Ганнон был занят на кухне и некоторое время не имел возможности наблюдать за происходящим. Спустя час кто-то громко провозгласил, что прибыли Марциал и Гай. Фабриций радушно встретил их и повел в зал, где, согласно традиции, их угостили мульсумом, разбавленным вином с медом. Это сделала Элира, а Ганнон с нетерпением ждал на кухне. Когда стемнело, он прошел по периметру внутреннего двора, зажигая бронзовые масляные светильники, висевшие на каждой колонне. Когда он был в дальнем от таблинума углу, то почувствовал, что сзади кто-то идет. Обернувшись, он мельком увидел симпатичного мужчину в тоге, с густыми черными волосами и крупным носом. Флакк поспешно шел обратно в таблинум. Вскоре пришли Квинт и его сестра, в самой лучшей одежде. Ганнон еще ни разу не видел, чтобы Аврелия красилась, и, к его удивлению, увиденное ему понравилось.
Наконец, когда ужин был готов, Ганнон получил возможность зайти вместе с другими рабами. Ему предстояло находиться здесь на протяжении всей трапезы, подавая еду, убирая тарелки и, самое главное, имея возможность слушать все разговоры. Он встал наготове у ложа, находившегося по левую руку, где возлежали Фабриций, Марциал и Гай. Флакка, как почетного гостя, разместили на центральном ложе, а на том, что справа, устроились Атия, Квинт и Аврелия. Лицо девушки было спокойным и невозмутимым.
По большей части Флакк отпускал комплименты насчет красоты Аврелии, пытаясь разговорить ее, но сначала ему это не очень удавалось. Наконец, когда Атия начала возмущенно поглядывать на дочь, Аврелия втянулась в разговор. Для Ганнона было очевидно, что у нее нет к этому искреннего желания и она просто подчиняется матери. Флакк, однако, этого, похоже, не заметилвозможно, потому, что никто, кроме Фабриция, не осмеливался заговорить с ним. Квинт и Гай постоянно поглядывали на гостя, тщетно надеясь услышать хоть какие-то новости из Карфагена. Но черноволосый политик, залпом пивший мульсум и вино, все больше и больше увлекался разговором с Аврелией.
Когда подали сладкое, Флакк повернулся к Фабрицию.
Могу лишь похвалить твою дочь, произнес он. Она прекрасна, как ты и говорил. А может, и больше.
Благодарю тебя, ответил Фабриций, с серьезным выражением лица наклоняя голову.
Думаю, об этом деле нам будет лучше поговорить утром, провозгласил Флакк. И прийти к соглашению, которое удовлетворит нас обоих.
Фабриций позволил себе слегка улыбнуться.
Это будет большой честью для нас.
Атия тоже что-то пробормотала в знак согласия.
Превосходно, произнес Флакк и поглядел на Ганнона. Еще вина.
Юноша поспешно шагнул вперед с ничего не выражающим лицом. Он не очень понимал свои собственные чувства по поводу только что сказанного. Да и какая разница, с горечью подумал он. Здесь я раб. Ненависть к его нынешнему положению с новой силой охватила его, и он отбросил размышления по поводу будущего замужества Аврелии. В этом случае обязательства, связывающие его, ослабнут. Если Аврелия выйдет замуж за Флакка, она отправится жить в Рим. Квинт тоже всегда говорил, как ему хочется попасть на службу. Когда не будет и его, Ганнон останется здесь один, без друзей, и начнет планировать побег.