Благодарю тебя.
Ганнон оставил их. Прошел по краю поляны, но грибов не нашел. Квинт и Аврелия не глядели на него, и он углубился в лес. Звуки их голосов стали глуше, а потом и вовсе пропали. Солнце едва пробивалось сквозь плотную листву, покрывая землю под ногами неровными пятнами света. Было душно. Увидев Ганнона, птицы стали перелетать с ветки на ветку, тревожно крича. Вскоре юноша ощутил себя единственным существом во всем этом мире. Свободным. И тут же на его ногах брякнули кандалы, возвращая к реальности. Ганнон выругался. Даже если он попытается сбежать, далеко не уйдет. Как только оповестят Агесандра, тот спустит охотничьих псов, и те сразу же его найдут. Кроме того, он в долгу перед Квинтом. Вздохнув, Ганнон вернулся к сбору грибов.
Ему повезло. Спустя четверть часа он вернулся на поляну с полной корзиной.
Аврелия первой увидела его.
Здорово! вскричала она, бросаясь к нему. Вот эти грибы с тонкой ножкой и плоской шляпкойобъедение, когда пожаришь. Может, потом попробуешь.
Благодарю тебя, с улыбкой ответил Ганнон.
Квинт поглядел на корзину, но ничего не сказал.
Побежали к ручьюпредложил он. Можно остудиться прежде, чем возвращаться домой.
Хихикая, Аврелия направилась к дальнему краю поляны, откуда доносилось журчание воды.
Эй! крикнул Квинт. Так нечестно!
Аврелия не ответила, и он побежал следом за ней.
Ганнон с завистью поглядел на них, вспоминая, как так же бегал наперегонки с Суниатоном. Но спустя мгновение его взгляд упал на два деревянных меча, оставшихся на земле неподалеку. Рядом лежали лук и колчан Квинта. Даже не думая, Ганнон подошел и подобрал гладий. Как и говорила Аврелия, держать его было неудобно, но карфагенянину было все равно. Крепко ухватив рукоять, он сделал несколько выпадов. И естественным образом представил себе, как ткнул бы этой штукой в живот Агесандру.
Что ты делаешь?
Ганнон едва не подпрыгнул. Обернулся и увидел Квинта, с которого каплями стекала вода. Тот с подозрением наблюдал за ним.
Ничего пробормотал Ганнон.
Рабам запрещается брать в руки клинки! Брось!
С большой неохотой юноша выпустил меч из руки.
Квинт подобрал его.
Не сомневаюсь, ты уже думал, как убить нас всех, пока мы спим, жестко сказал он.
Никогда! возразил Ганнон. «Агесандрадругое дело», подумал он. Я дважды обязан тебе жизнью. Я такого никогда не забуду.
Квинт был неумолим:
Я купил тебя в первую очередь потому, что этого не хотел Агесандр. А насчет того, когда он тебя побил, то серьезно покалечить рабабольшая растрата.
Возможно, пробормотал Ганнон. Но если бы не ты, меня уже не было бы в живых.
Квинт пожал плечами.
Даже не думай, что тебе когда-нибудь удастся отплатить мне за это. Здесь не так-то много опасностей. Он показал на мешок. Бери его. Я нашел хорошее место на берегу ручья, чтобы поставить силки.
Склонившись так, чтобы Квинт не видел угрюмого выражения его лица, Ганнон повиновался. «Будь проклят этот римлянин и его самодовольство, подумал он. Надо было просто сбежать». Но в нем все еще жила гордость. Долгон и есть долг.
Квинт и Аврелия ухитрились еще три раза прогуляться на поляну, пока спустя неделю не вернулся Фабриций. Атию так обрадовали полные корзины грибов, что Квинт убедил ее каждый раз отпускать с ним и сестрой нового раба. Ганнон с радостью подчинился. Аврелия вела себя доброжелательно, да и Квинт постепенно менял к нему свое отношение. Нет, никакой дружбы не было, да и не могло быть, но больше юный римлянин не вел себя так высокомерно. Может, потому, что узнал о чувстве долга, о котором рассказал ему Ганнон
Хотя возвращение Фабриция домой и означало, что их тайные прогулки прекращаются, Ганнон с радостью узнал, что хозяин скоро снова вернется в Рим. Подслушивая разговоры семьи во время подачи еды, он узнал, что дебаты в Сенате по поводу Ганнибала идут постоянно. Некоторые фракции предлагали начать переговоры с Карфагеном, другие же требовали немедленного объявления войны.
Это дело привлекает куда больший интерес, чем дочка благородного гражданина из сельской местности на выданье, признался Атии Фабриций.
Аврелия едва смогла скрыть радость, но мать поджала губы.
Никого подходящего не нашел? спросила она.
Нашел, предостаточно, попытался успокоить ее Фабриций. Просто на это нужно время, вот и все.
Я хочу знать самых лучших из них, заявила Атия. Могу написать их матерям, какие из них еще живы. Устроить встречу.
Хорошая мысль, кивнув, согласился Фабриций.
«Пусть это продолжается целую вечность! взмолилась Аврелия. А я тем временем буду тренироваться с Квинтом». Для нее было истинным счастьем почувствовать, с какой легкостью она овладевает искусством боя на мечах. Ей хотелось тренироваться как можно чаще, пока это еще возможно.
А вот реакция брата была совершенно противоположной.
Когда ты вернешься? мрачно спросил он отца.
Не знаю. Может, это займет недели. К Сатурналиям точно буду дома.
Но до них не один месяц! в ужасе воскликнул Квинт.
Ну, не до скончания веков, ответил Фабриций, хлопнув его по плечу. В любом случае весной ты уже начнешь учиться в армии.
Квинт хотел было возразить, но вмешалась Атия.
Дела твоего отца куда важнее, чем твои тренировки с гладием. Будь рад, что он хоть сейчас с нами.
Квинт неохотно умолк.
Наклонившись друг к другу, их родители начали о чем-то тихо переговариваться.
«Наверное, о потенциальных женихах, с яростью подумала Аврелия и толкнула Квинта ногой под столом. Сможем чаще ходить на поляну тренироваться», сказала она брату одними губами. Когда тот приподнял брови, она повторила и изобразила рукой выпад мечом.
Квинт наконец-то понял, и печаль на его лице сменилась радостью.
Ганнон лишь надеялся, что Квинт и Аврелия продолжат брать его с собой. Пока он с ними, Агесандр ничего ему не сделает. Кроме того, прогулки ему нравились.
Неужели ты думаешь, что это хорошая мысль? спросила Атия, когда дети ушли.
Что ты имеешь в виду? скорчив мину, спросил в ответ Фабриций.
Ты же сам сказал, что сейчас никто из подходящих семей не ищет себе невесту.
И?
Может, подождать месяцев шесть или даже год?
Фабриций нахмурился еще сильнее.
А какой в этом смысл? Только не говори, что ты передумала.
Я
Так и есть!
Ты помнишь, Фабриций, причину, по которой мы с тобой поженились? тихо спросила она.
Конечно помню, ответил тот, и на его лице мелькнуло виноватое выражение.
Тогда, наверное, очень удивительно, что я не без труда решилась на то, чтобы заставить Аврелию выйти замуж по договоренности, против ее воли?
Мне это тоже нелегко далось, возразил Фабриций. Но ты знаешь, почему я так поступаю.
Атия вздохнула.
Я пытаюсь возвысить нашу семью. Но не смогу сделать это с тем огромным долгом, который висит у нас на шее.
Ты всегда можешь попросить о помощи Марциала.
Может, я и должен заимодавцу из Капуи тысячи дидрахм, но гордость у меня еще осталась! возразил Фабриций.
Он не станет думать о тебе хуже из-за этого.
Плевать! Я больше в глаза ему смотреть не смогу!
Ты же не проиграл деньги в кости или на гонках колесниц! Средства понадобились тебе из-за той ужасной засухи, два года назад. Нет никакого позора в том, чтобы сказать ему, что у нас нечего было продать.
Марциал не селянин, с грустью заметил Фабриций. Он бы понял, если бы у меня были проблемы с домом, но это
Ты можешь попытаться, проворковала Атия. В конце концов, он же твой старый товарищ.
Хуже нет, чем брать взаймы у друзей. Я этого не сделаю, жестко поглядев на жену, сказал Фабриций. Если мы не хотим в течение следующей пары лет потерять виллу, нам остается только выдать Аврелию за мужчину из богатой семьи. Сам по себе этот факт заставит заимодавца держаться от нас подальше.
Возможно, но деньги от этого из воздуха не появятся.
Нет, но если боги будут милостивы, я снискаю на предстоящей войне больше признания, чем на предыдущей. А когда она кончится, получу пост местного магистрата.