У тебя нет воды?
Еще лучшеесть вино!
Аврелия выбежала наружу и вскоре вернулась со своими припасами. Аккуратно помогла Суниатону сесть и сделать пару глотков.
Так уже лучше, сообщил Суниатон. Его щеки слегка порозовели, он открыл глаза и тут же уставился на принесенный Аврелией мешок.
Довольная тем, что он приходит в себя, девушка выложила ему немного хлеба и сыра.
Ешь понемногу, предупредила она. Твой желудок сейчас не справится с большим количеством еды.
Откинувшись на хлипкую стену домика, она молча наблюдала, как юноша набросился на пищу.
Почему ты не ушел после моего последнего посещения?
Суниатон перестал жевать.
Ушел, на следующий же день. Прошел полмили по дороге, споткнулся о корень дерева и неловко упал. От этого у меня разошлись только что затянувшиеся раны. Я не мог пройти и десяти шагов, чтобы не закричать от боли. И речи быть не могло о том, чтобы я хоть как-то дошел до Капуи или до побережья. Смог только ползком вернуться в хижину. Еда кончилась больше недели назад, а через два дня и вода. Он кивнул на отверстие в крыше. Если бы не снег, который сюда падал, я бы уже умер от жажды. Карфагенянин слабо улыбнулся. Не сразу, но боги ответили на мои молитвы.
Аврелия сжала его руку.
Ответили. Что-то подсказало мне, что надо сюда прийти. Очевидно, причиной тому был ты.
Но я не смогу здесь остаться! в отчаянии крикнул Суниатон. Один хороший снегопад, и крыша не выдержит.
Не бойся! воскликнула Аврелия. Мой конь вынесет и двоих.
Суниатон с тоской поглядел на нее.
Куда? Моя нога еще несколько месяцев будет заживать, если это вообще случится.
Мы отправимся прямо к нам в дом, гордо ответила Аврелия. Я скажу матери и Агесандру, что нашла тебя потерявшимся в лесу. Не могу же я оставить тебя здесь умирать.
Он может вспомнить меня, испуганно возразил Суниатон.
Аврелия сжала его руку.
Не вспомнит. Ты выглядишь ужасно. Совершенно не так, как в тот день в Капуе.
Суниатон нахмурился.
Но совершенно очевидно, что я беглый раб.
Нет никакого способа узнать, кто ты такой! тут же возразила Аврелия. Прикинешься немым.
Получится ли? с сомнением спросил Суниатон.
Обязательно! уверенно заявила Аврелия. А когда поправишься, сможешь уйти.
В глазах Суниатона загорелась искорка надежды.
Если ты в этом уверена прошептал он.
У нас все получится, ответила Аврелия, похлопав его по руке. В глубине души же она была объята ужасом.
«Но разве у нас есть выбор?»кричал ее рассудок.
Прошло больше двух недель. Квинт шатался по лагерю вместе с Калатином и Цинцием. Семь дней назад настроение консула намного улучшилось, ибо прибыл Тиберий Семпроний Лонг, второй консул. Его армия, состоявшая из двух легионов и более десяти тысяч социев, пехоты и кавалерии, довела общую численность войска римлян почти до сорока тысяч воинов.
Со всей неизбежностью ноги привели троих товарищей к главному шатру лагеря, где расположились командующие. Пока что было мало известно о том, что планирует предпринять против Ганнибала Лонг, принявший командование над силами Республики.
Его воодушевило то, что произошло вчера, заявил Калатин. Наша кавалерия и велиты задали гуггам трепку, которую они не скоро забудут.
Глупые ублюдки поняли, что их ждет! добавил Цинций. Галлы должны были стать их союзниками. Если гугги принялись грабить окрестные поселения, естественно, галлы обратились за помощью к нам.
Враг понес тяжелые потери, согласился Квинт. Но я не думаю, что это безоговорочная победа, такая, о которой говорит Лонг.
Оба приятеля изумленно на него уставились.
Подумайте сами, продолжал Квинт, говоря то же самое, что сказал ему отец, когда он восторгался результатами стычки. У нас с самого начала было преимущество, но все сразу поменялось, когда на место прибыл Ганнибал. Карфагеняне стали держаться куда лучше, так ведь?
И что? возразил Цинций. Они потеряли втрое больше воинов, чем мы!
Разве ты не доволен тем, что мы наконец начали их одолевать? требовательно спросил Калатин.
Безусловно, доволен, ни минуты не сомневаясь, ответил Квинт. Но мы не должны недооценивать Ганнибала, вот и все.
Цинций презрительно фыркнул.
Лонгопытный военачальник. По мне, так любой командир, который способен провести своих воинов маршем больше тысячи миль менее чем за шесть недель, доказал свое умение руководить людьми.
Ты видел Лонга пару раз с тех пор, как тот прибыл. Он исполнен сил, добавил Калатин, и рвется в бой.
Тут ты прав, после минутного размышления ответил Квинт. Нас лучше кормят, чем карфагенян. Мы лучше вооружены. И числом мы теперь поболее их.
Нужна лишь подходящая возможность, заявил Цинций.
И она представится! с жаром добавил Калатин. В последнее время все знамения благоприятны.
Квинт ухмыльнулся. Невозможно было не воодушевиться словами его друзей и переменами в их судьбе. Но, как всегда, при мыслях о врагах перед ним возник образ Ганнона. Юноша попытался выбросить этот образ из головы.
Идет война.
Дружбе с карфагенянином более нет места в его сердце.
Прошло несколько дней, и погода сильно испортилась. С севера непрерывно дул пронизывающий ветер, неся с собой тяжелые тучи, а с ними пришли снегопады и холод. В сочетании с короткими днями это делало жизнь невыносимой. Ганнон редко виделся с отцом и братьями. Воины Карфагена прятались по палаткам, дрожа от холода и пытаясь согреться. Просто выйти наружу по нужде означало либо промокнуть насквозь, либо промерзнуть до костей.
И Ганнона ошеломила новость, с которой пришел к нему среди дня Сафон.
Известие от Ганнибала! прошептал он. Выступаем этим вечером!
В такую погоду? изумленно спросил Ганнон. Ты с ума сошел?
Возможно, с ухмылкой ответил Сафон. Если и так, то заодно с Ганнибалом. Он приказал возглавить нас самому Магону.
Тебя и Бостара?
Сафон мрачно кивнул.
С подкреплением из пяти сотен застрельщиков и тысячи нумидийских кавалеристов.
Ганнон улыбнулся, чтобы скрыть охватившее его разочарование. На этот раз он остался в стороне.
Куда идете?
Пока мы прятались в палатках, Ганнибал разведал все вокруг. Нашел небольшую речку, пересекающую равнину, принялся рассказывать Сафон. По обе стороныкрутые берега, сильно заросшие лесом. Мы будем ждать там, пока не представится возможностьесли она представитсянапасть на римлян с тыла.
Почему Ганнибал думает, что они решатся перейти реку?
Сафон жестко улыбнулся:
Он собирается подбить их на это.
Значит, снова нумидийцы, догадался Ганнон.
Ты понял. Они нападут на вражеский лагерь на рассвете. Ужалят и отойдут, а потом повторят набеги снова и снова. Сам знаешь, как хорошо это у них получается.
Но заставит ли это римлян вывести из лагеря все войско?
Посмотрим.
Жаль, что меня не выбрали, решился наконец признаться в своих потаенных мыслях Ганнон.
Сафон усмехнулся.
Не торопись делать выводы. Вся эта затея может оказаться долгой и бесполезной тратой времени. Пока я и Бостар будем морозить яйца по оврагам, ты и остальные будете тут, под теплыми одеялами. А если битва начнется, как мы ожидаем, неужели ты ее пропустишь? Сражаться придется всем!
На лице Ганнона медленно расползлась ухмылка.
Это точно.
Встретимся посреди строя римлян! убежденно заявил Сафон. Только подумай, как будет здорово.
Ганнон кивнул. Это была заманчивая перспектива.
Да хранят боги вас обоих, проговорил он и подумал, что надо пойти и попрощаться с Бостаром.
И тебя, младший! ответил Сафон, протянув руку и взъерошив ему волосы так, как не делал уже давно.
Квинт видел сладкий сон, где был рядом с Элирой, когда почувствовал, что его кто-то трясет за плечо. Юноша решил, что он не будет на это обращать внимания, но теперь его куда сильнее и настойчивее толкнули в бок. Он раздраженно открыл глаза, но увидел вовсе не Элиру, а Калатина, присевшего рядом. Прежде чем Квинт успел выругаться, услышал звуки рожков, трубящих тревогу. Резко сел.