Спустившись по глинистому косогору, Гордей Евстратыч вброд переехал мутную речонку Полуденку и, проехав с полверсты мелким осинником, очутился в центре Полдневской, которая состояла всего-навсего из какого-нибудь десятка покосившихся и гнилых изб, поставленных на небольшой поляне в самом живописном беспорядке. Навстречу Брагину выбежало несколько пестрых собак с стоячими ушами, которые набросились на него с таким оглушительным лаем, точно стерегли какие несметные сокровища. В одном окошке мелькнуло женское испитое лицо и быстро скрылось.
В которой избе живет Маркушка-старатель? спросил Гордей Евстратыч, постукивая черенком нагайки в окно ближайшей избы.
В окне показалась бородатая голова в шапке; два тусклых глаза безучастно взглянули на Брагина и остановились. Не выпуская изо рта дымившейся трубки с медной цепочкой, голова безмолвно показала глазами направо, где стояла совсем вросшая в землю избенка, точно старый гриб, на который наступили ногой.
Ну народец!.. проворчал Гордей Евстратыч, слезая с лошади у Маркушкиной избы.
Архитектурной особенностью полдневских изб было то, что они совсем обходились без ворот, дворов и надворных построек. Ход в избу шел прямо с улицы. Только в виде роскоши кое-где лепились сколоченные на живую нитку крылечки. Где держали полдневцы лошадейсоставляло загадку, как и то, чем они кормили этих лошадей и чем они топили свои избы. Гордей Евстратыч окинул строгим хозяйским взглядом всю деревню и нигде не нашел ничего похожего на конюшни или поленницу дров. У некоторых изб валялось по бревну, от которых бабы по утрам отгрызали на подтопку дров, вот и все. «Ну народец! еще раз подумал Брагин. В лесу живут, и ни одного полена не отрубят мужики»
Господи Исусе Христе помолитвовался Гордей Евстратыч, отворяя низкую дверь, которая вела куда-то в яму.
Аминь отдал из комнаты чей-то хриплый голос. Это ты, Гордей Евстратыч?
Я, Маркушко
Послышалось тяжелое хрипенье, затем удушливый кашель. Гордей Евстратыч кое-как огляделся кругом: было темно, как в трубе, потому что изба у Маркушки была черная, то есть без трубы, с одной каменкой вместо печи. Вернее такую избу назвать балаганом, какие иногда ставятся охотниками в глухих лесных местах на всякий случай. На каменке тлело суковатое полено, наполнявшее избу удушливым едким дымом. Сам хозяин лежал у стены, на деревянных подмостках, прикрытый сверху лоскутами овчин, когда-то составлявших тулуп или полушубок. На гостя из-под кучи этой рвани глядело восковое отекшее лицо с мутным остановившимся взглядом, в котором едва теплилась последняя искра сознания. Мочального цвета бороденка, рыжие щетинистые усы и прилипшие к широкому лбу русые волосы дополняли портрет старателя Маркушки.
Ну что, плохо тебе? спрашивал Брагин, напрасно отыскивая глазами что-нибудь, на что можно было бы сесть.
Куча тряпья зашевелилась, раздался тот же кашель.
Надо надо больно мне тебя надо, Гордей Евстратыч, отозвалась голова Маркушки. Думал, не доживу спасибо после скажешь Маркушке Ох, смерть моя пришла, Гордей Евстратыч!
Надо за попом послать?
Где уж нет вот ужо я тебе все обскажу
Гордей Евстратыч подкатил к дымившейся каменке какой-то чурбан и приготовился выслушать предсмертную исповедь старателя Маркушки, самого отчаянного из всех обывателей Полдневской.
Видел жилку-то? глухо спросил Маркушка, удерживая душивший его кашель.
Видел
Ведь пятнадцать лет ее берег, Гордей Евстратыч да пуще глазу своего берег Ну, да что об этом толковать!.. Вот что я тебе скажу Человека я порешил штегеря, давно это было Вот он, штегерь-то, и стоит теперь над моей душой да думал отмолить, а тут смерть пришла ну, я тебя и вспомнил Видел жилку? Но богачество озолочу тебя, только по гроб своей жизни отмаливай мой грех и старуху свою заставь в скиты посылай
Опять приступ отчаянного кашля, точно Маркушка откашливал всю душу вместе с своими грехами.
Так ты поклянешься мне, Гордей Евстратыч, и я тебе жилку укажу и научу, что с ней делать Мне только и надо, чтобы мою душу отмолить.
А ежели ты обманешь, Маркушка?
Нет, Гордей Евстратыч Ох, тошнехонько!.. нет, не обману Не для тебя соблюдал местечко, а для себя Ну, так поклянешься?
Брагин на минуту задумался. Его брало сомнение, притом он не ожидал именно такого оборота дела. С другой стороны, в этой клятве ничего худого нет.
Ладно, поклянусь
Исусовой молитвой поклянись!
Нет, Исусовой молитвой не буду, а так поклянусь Мы за всех обязаны молиться, а если ты мне добро сделаешьтак о тебе особая и молитва.
Думал я про Шабалина заговорил Маркушка после тяжелой паузы. Он бы икону снял со стены да я-то ему, кровопивцу, не поверю тоже вот и другим А тебя я давно знаю, Гордей Евстратыч особливо твою мамыньку, Татьяну Власьевну ее-то молитва доходнее к Богу да. Так ты не хочешь Исусовой молитвой себя обязать?
Нет, Маркушка, это грешно Хоть у кого спроси.
Больной недоверчиво посмотрел на своего собеседника, потому что все его богословские познания ограничились одной Исусовой молитвой, запавшей в эту грешную душу, как падает зерно на каменную почву. После некоторых препирательств Маркушка согласился на простую клятву и жадными глазами смотрел на Гордея Евстратыча, который, подняв кверху два пальца, «обещевался» перед Богом отмаливать все грехи раба Божия Марка вплоть до своей кончины и далее, если у него останутся в живых дети. Восковое лицо покрылось пятнами пота от напряженного внимания, и он долго лежал с закрытыми глазами, прежде чем получил возможность говорить.
Ну, слушай, Гордей Евстратыч Робили мы, пятнадцать годов тому назад, у купцов Девяткиных шахту били много они денег просадили на нее я ходил у них за штегеря на восемнадцатом аршине напали на жилку а я сказал, что дальше незачем рыть От всех скрыл ну, поверили, шахту и бросили Из нее я тебе жилку с Михалком послал
Отчего же ты сам не разрабатывал эту шахту, ведь Девяткины давно вымерли?
Нельзя было по малости ковырял, а чтобы настоящим деломсила не брала, Гордей Евстратыч. Нашему брату несподручное дело с такой жилкой возиться надо капитал с начальством надо ладить А кто мне поверит? Продать не хотелось: я по малости все-таки выковыривал из-под нее, а что мне дали бы пустяк Шабалин обещал двадцать целковых.
Да ведь и мне настоящую жилку не дадут разрабатывать? заметил Брагин, слушавший эту исповедь с побледневшим лицом.
Не надо объявлять настоящей жилки, Гордей Евстратыч а как Шабалин делает россыпью объяви а в кварце, мол, золото попадается только гнездами это можно на это и закона нет уж я это знаю ну надо замазать рты левизорам да инженерам под Шабалина подражай
Хорошо, там увидим Ты расскажи, где жилку-то искать?
А вот как ее искать Ступай по нашей Полуденке кверху верстах в пяти в нее падает речка Смородинка по Смородинке подашься тоже кверху, а в самой верхотине стоит гора Заразная от Смородинки возьми на Заразную тут пойдет увал два кедра увидишь тут тебе и жилка
Гордей Евстратыч был бледен как полотно; он смотрел на отекшее лицо Маркушки страшными, дикими глазами, выжидая, не вырвется ли еще какое-нибудь признание из этих посиневших и растрескавшихся губ. Но Маркушка умолк и лежал с закрытыми глазами как мертвый, только тряпье на подмостках продолжало с хрипом подниматься неровными взмахами, точно под ним судорожно билась ослабевшими крыльями смертельно раненная птица.
Все? спрашивал Брагин, наклоняясь к самому изголовью больного.
Все ах, еще вот что, Гордей Евстратыч угости, ради Христа, водочкой наших-то пусть погуляют
Через полчаса в яме Маркушки собралось почти все население Полдневской, состоявшее из трех мужиков, двух баб и нескольких ребятишек. Знакомый уже нам мужик в шапке, потом высокий рыжий детина с оловянными глазами, потом кривой на левый глаз и хромой на правую ногу низенький мужичонка; остальные представители мужского населения находились в отсутствии. Две женщины, одетые в полинялые ситцевые сарафаны, походили на те монеты, которые вследствие долгого употребления утратили всякие следы своего чекана. Испитые, желтые, с одичавшим взглядом физиономии были украшены одними синяками; у одной такой синяк сидел под глазом, у другой на виске. Очевидно, эти украшения были сделаны опытной рукой, не знавшей промаха. Вообще физиономии обеих женщин были покрыты массой белых царапин и шрамами самой причудливой формы, точно они были татуированы или расписаны какими-то не разгаданными еще наукой иероглифами.