Затем Тиберий попытался обсудить с сенаторами некоторые хозяйственные дела: о налогах, ремонте старых зданий и постройке новых, о раздаче подрядов на эти и другие работы. Но почтенные патриархи на все вопросы отвечали уклончиво, тщательно скрывали за словесной бутафорией собственное отношение к предлагаемым мероприятиям и свои аморфные речи вдобавок еще разрыхляли восхвалениями в адрес принцепса. Настроенный на решение реальных проблем Тиберий, постоянно сталкиваясь с ложью и лестью, приходил в раздражение, но сдерживался и вновь старался призвать сенаторов к серьезному деловому настрою преувеличенно вежливыми фразами.
Добрый и благостный правитель, говорил он, обязанный вам столь обширной и полной властью, должен быть всегда слугою сенату, пороювсему народу, а подчаси отдельным гражданам. Однако, дабы иметь возможность правильным образом послужить вам, я должен знать ваши истинные взгляды на существо дело.
"Каково загнул! думали сенаторы. Он норовит залезть к нам в душу, чтобы выпотрошить наши мысли, а потом и кишки!" Если вспомнить, сколько сотен сенаторов изничтожили Юлий Цезарь, потом Марк Антоний, а за ним и божественный Август, то реакция почтенного собрания на слова принцепса становилась вполне понятной и оправданной.
Помучившись какое-то время в тщетных поисках диалога, Тиберий в конце концов сам решил основные, самые насущные вопросы, хотя и не был уверен, что во всех случаях поступил правильно. А сенаторы, видя его разочарование, вновь попытались подсластить ему жизнь лестью. На том основании, что Тиберий согласился воцариться над ними и при этом до сих пор никого из них не казнил, они объявили его великим и даже попытались сделать божественным. Однако римляне тогда еще не опустились до такой степени, чтобы сотворить бога из живого человека. Поэтому их попытки были весьма неуклюжими. Тиберий все их категорически отверг.
Унижение одних людей не возвышает других, сказал он.
Отклонил Тиберий и другие предложения по возвеличиванию его персоны. Он вновь запретил присягать на верность своим деламежегодное мероприятие, введенное Августом для узаконивания плодов его произвола, отказался называть сентябрь "тиберием", а октябрь "ливием", не принял прозвание отца Отечества, а Ливии не позволил присвоить титул матери Отечества. "Не следует баловать женщин чрезмерными почестями, их тщеславная натура с этим не справляется", пояснил он свой отказ.
Возвращаясь вечером домой, Тиберий испытывал неприятное чувство, будто ему пришлось на брюхе перелезть через кучу навоза, хотя в целом дела пока шли нормально.
Однако самая большая неприятность ожидала его дома. Ливия была в гневе от того, что, сделавшись Юлией Августой, она происками сына не стала матерью Отечества, а также тем, что Тиберий не захватил себе консулата. Тиберий молча стоял перед разъяренной старухой, пока она язвила его своими упреками, и лишь зло смотрел ей в глаза.
Тебе важно царствовать на самом деле или на словах? через силу произнес он, когда она стала выдыхаться. Если бы сегодня я стал богом, а тыматерью Отечества, ну и свежеиспеченного бога, конечно, тоже, то завтра нас засмеяла бы римская толпа, включая даже уличных попрошаек, а послезавтра казнила бы при всеобщем ликовании и сбросила тела с Тарпейской кручи! "Тиберия в Тибр!" каково звучит?
Последняя измышленная им фраза произвела на него магическое действие, и он согнулся под гнетом тягостных мыслей. Ливия увидела на лице сына такую неизбывную тоску, что забыла на время о своем уязвленном тщеславии и отошла в сторону.
Тиберия в Тибр повторил он и почувствовал, что эти слова лишают его сил и воли к борьбе. А может быть, всех их! Кто из нас занимается делом, а ктокраснобайством!
Кстати, о деле, встрепенулась Августа. Я вижу, что ты устал, милый Тиберий, но есть проблема, решение которой не терпит отлагательства Ты слышишь меня, Тиберий?
Хочешь предложить прорыть для Тибра новое русло, чтобы отвести его воды подальше от Тарпейской скалы? с надменной усмешкой бросил он.
Только что приходил Элий Сеян, это сын префекта преторианцев, ты его знаешь. Он перехватил гонца Либона в Регий к проклятой Юлии. Та змея полагает, что настал ее час, который она, конечно же, готова разделить с Либоном, как делила твое супружеское ложе с бесчисленными любовниками.
О, я вижу, что, лишившись возможности позаботиться обо всем Отечестве в качестве его матери, ты решила по-матерински облагодетельствовать падчерицу?
Она опасна, Тиберий. Через ее постель прошли все видные сенаторы, из одних только любовников она способна создать целое войско. А вдобавок ее имя!
Но ты же любила Августа, как же ты можешь расправиться с его единственным чадом? Мне она действительно причинила столько зла, сколько вам и в царстве Орка не увидеть Столько боли Из-за нее я ненавижу весь женский пол, весь род людской!
Тиберий обхватил голову руками, и некоторое время молчал.
Однако даже я, даже я не хочу ей смерти Лишь бы только никогда ее не видеть, с трудом закончил он мысль.
О, ты ее увидишь! Она мечтает вернуться и справить суд над тобою прямо на форуме, где она устраивала ночные оргии, когда ее прелестей наряду с аристократами дозволялось отведать и простолюдинам! Она еще будет повелевать стражами, ведущими тебя в Туллианум!
Августа, я сегодня весь день из кожи лез вон, чтобы быть хорошим. И действительно был им. А ты хочешь сделать меня хуже, чем даже предполагают эти злобные завистливые льстецы в курии!
Нельзя оставаться хорошим среди дурных! остудила Августа чувства сына. Обстоятельства диктуют нам правила поведения. Юлияразвратная высокомерная дрянь и сама по себе заслуживает наказания. Но в нашем деле это не главное. Важнее то, что она дочь Августа, теща Германика. Твоим врагам нужно имя, я тебе уже говорила это. Недруги распускают о нас сплетни, упрекают нас в насильственном проникновении в род Августа, а Юлияего родная кровь!
Между прочим, сам Августвсего лишь Октавий, а никакой не Юлий Цезарь!
Кто об этом теперь помнит? Все знают, что настоящий Цезарь в подметки не годился Октавиану. Если бы не посмертное заступничество Октавиана, то Цезарь числился бы теперь в преступниках, как какой-нибудь Катилина! Ныне все знают Августа и его дочь.
Завтра, устало сказал Тиберий. Сегодня не могу. Буду думать всю ночь.
Посмотрев в глаза озадаченной Августе, он зло повторил:
Завтра.
Утром Тиберий сказал поджидавшей его с самого рассвета матери:
Пусть Элий добудет доказательства.
Какие еще тебе нужны доказательства? Она имеет все основания, чтобы чинить нам козни, а если есть мотив, то, значит, будет и преступление.
Хорошо, что женщин не избирают преторами и консулами. Итак, я повторяю: пусть Сеян представит доказательства заговора, а какие именноего дело.
А ты становишься царем, мой дорогой сынок.
А не представитбуду считать его доносчиком! крикнул он вдогонку повернувшейся, чтобы уйти, Августе.
Через несколько дней прилежный Сеян действительно добыл доказательства. Он сумел выкрасть письма, свидетельствующие о попытках Юлии навести контакт с видными аристократами в столице.
С брезгливостью взяв эти письма из рук торжествующей Августы, Тиберий прочитал их внимательнее, чем хотел бы.
Но здесь нет прямых сведений о заговоре?
Мой Тиберий, мой Цезарь, мой Август! Когда она представит неоспоримое доказательство своей вины, ты этого уже не увидишь, так как единственным абсолютно достоверным доказательством преступного замысла является его исполнение. Монарх же, чтобы править, чтобы выжить, должен уметь читать будущее между строк настоящего, определять грядущее по его зародышу. Август это умел.
Тиберия более всего раздражало, когда ему ставили в упрек несоответствие Августу. Последнее замечание матери окончательно испортило его настроение. Однако он заставил себя сосредоточиться и думать о деле.
Возможно, она всего лишь хлопочет о помиловании и ищет ходатаев? высказал он вполне вероятное предположение.
Это Юлия-то будет молить тебя о пощаде? насмешливо воскликнула Августа. Она привыкла повелевать, а не просить. Тебя же она и вовсе всегда презирала. Надеюсь, ты этого не забыл?