Миних? А что они с Биреном не поделили?
Миних честолюбец. И честолюбец каких мало. А я знавал всяких честолюбцев на своем веку. Но желает преклонения перед своей личностью и своим военным гением. Но он пока не так опасен как Остерман и Левенвольде. Миних скоро уедет на войну, когда Россия сцепиться с Турцией и Крымом, и, надеюсь, обломает там себе рога. Но в будущем они столкнуться. Наш Эрнест и Христофор Бурхард Миних. И многие русские враги нашему Бирену.
Трудно мне во всем этом разобраться. Я ведь не политик.
Как не политик? Вы меня не поняли, Петер.
Но я в кувыр коллегии состою. Не в коллегии дел иностранных, не в военной коллегии.
Шуты придворные большое касательство до «политик» российский имеют. Именно шуты иногда и делают сей «высокий политик». Братья Левенвольде обхаживают Юшкову. Баба она тупая и вздорная, но на государыню громадное влияние имеет.
Это та, что ногти государыне стрижет? Пьетро наблюдал эту сцену постоянно во время утренних приемов в спальне у государыни.
Именно. Они её лейб-стригунья прозвали. Но звезда Бужениновой взошла еще выше, чем звезда Юшковой. Правда Буженинова ни на кого не работает. Слишком независима и строптива. Мечтает про одновыйти замуж. А иные шуты на придворные группировки работают. Лакоста, например, король самоедский, с которым вы едва на дуэли не сразились, на кабинет-министра князя Алексея Черкасского работает и на братьев Лвенвольде. В зависимости от того, кто заплатит больше. Балакирев Иван золотом от Левенвольде и от Остермана иногда не гнушается. А иногда и от меня берет. А вы говорите, Петер, что к политике касательства не имеете. Имеете и еще какое. Ибо шутки ваши государыне по сердцу. И завтра может статься, что вы станете «политик» определять!
Мира поклонился.
А историю московского нищего Тимофея Архипыча слыхали?
Нет.
Он в Москве проживал и в юродивых числился. Есть у русских такая категория почитаемых нищих. Сей Архипыч них громадное влияние на «политик» имел. Предсказателем себя мнил. Вроде бы волю господа вещал. Но ту волю ему в старобоярских домах Москвы диктовали. А он отговаривал царицу в Петербург переезжать из Москвы.
Про такое я также не слышал.
Он уже умер. И это я к слову про него вспомнил. И вы, Петер, большую пользу вашему другу Бирену принести можете.
Мое влияние при дворе пока ничтожно, гере Либман. И не думаю, что смогу многим помочь. Хотя готов всей душой. Эрнест действительно не только мой покровитель, но и мой друг. Он помог мне, и я помню добро. В жизни своей не так много я его видел.
Влияние дело наживное. Вам только стоит чем-то отличиться. Кстати, какое у вас жалование?
Сто рублей в год.
А не хотите получать больше?
Кто не хочет больше. А сколько, например?
Скажем 200 рублей и не в годв месяц? Либман хитро улыбнулся.
В то время сумма в 200 рублей была сказочной. И годовое жалование в 200 рублей было у чиновника довольно высокого ранга. Мира подумал, что Либман шутит.
Я не оговорился. В ближайшее время, когда будете при дворе, в шутливой форме попросите такие деньги и вам их станут давать! Берите пример с Бужениновой, Петер.
Но как мне такое просить?
С остроумием, друг мой. Вы же умный человек. Или дурнее камчадалки грязной?
Нет.
Вот и докажите это. Сие будет испытание для вас лично. А наш разговор мы еще продолжим.
Год 1735, март, 25 дня, Санкт-Петербург. При дворе. Утренний выход императрицы.
Пьетро много думал ночью о том, как сделать то, что советовал Либман. А ночевал он в спальне певицы Марии Дорио. Мария специально поссорилась с сеньором Франческо Арайя, дабы тот на ночь оставил её в покое.
Так они и ночевали рядом. Пьетро Мира в спальне Марии, а сеньор Арайя в комнате рядом. Дюжие же лакеи дежурили под окнами, дабы сеньор Пьетро в них не пролез.
Дорио и дала ему дельный совет в благодарность за ночь бурную и страстную.
Во время утреннего приема у императрицы Пьетро решил испытать судьбу. Просыпалась Анна обычно в 11 часов и в спальне, когда царицу одевали в халат и приносили ей кофе, начинался утренний прием, на котором присутствовали избранные придворные, шуты, карлы, карлицы, арапчата государыни.
Бирен стоял у самого кресла императрицы и что-то шептал её на ухо.
Шуты Лакоста, Кульковский и Балакирев тузили друг друга, и вызывали тем смешки фрейлин государыни.
Фигуры для партии расставлены. И Пьетро Мира пошел в «атаку». Он приблизился к креслу государыни, хотя сие запрещено было. Никто вторгаться в разговор Бирена и Анны не имел права.
Он поклонился и едва не толкнул графа Бирена плечом.
Позвольте, Ваше величество, обратиться к обер-камергеру вашему его светлости графу Бирену.
Ты чего это с утра поганых грибков поел? строго спросила императрица. Как смеешь мой разговор с графом прерывать?
Придворные услышав «раскаты грома», затихли. Притихли и шуты.
Если бы поел, Ваше величество, продолжил Мира смело. Но, увы, у меня нет и поганых грибков. Мне совершенно нечего есть.
И чего же ты хочешь, наглец? спросила Анна.
Мира снова низко поклонился:
Прошу выделить мне на прокорм 200 рублей в месяц!
Снова поклон.
Услышав такое императрица опешила, но затем залилась громким смехом. Вслед за ней стали смеяться и придворные.
А не много тебе будет 200 рублей в месяц? На такие деньги полк солдат можно прокормить.
Но даже целая армия не сможет вас так насмешить государыня! И потому шут стоит этих денег!
А не лопнешь от такого? снова спросила императрица.
Не лопну, государыня милостивая. Не лопнул же Балакирев от того перстня, что вы ему подарили неделю назад. Стоил он не менее 5 тысяч рублей. А Балакирев сказал, что пропил его в трактире и ни копейки более от того подарка у него нет. И не лопнул!
Бирен оценил шутку и сказал:
Станешь получать от меня по 200 рублей ежемесячно сверх жалования тебе положенного и содержания твоего при дворе!
Всем было известно, что шуты государыни получали помимо жалования и столовые припасы мясом, рыбою, хлебом, солью, икрой и т. д.
Год 1735, март, 26 дня, Санкт-Петербург. Дворец императрицы. Вопрос о питье. Дом банкира Либмана.
На следующее утро ситуация повторилась. Пьетро Мира решил идти даже дальше чем ему советовал Лейба Либман.
Он снова приблизился к императрице и Бирену и снова попросил денег. Еще 200 рублей в месяц и не больше того.
А ты разве не дал ему вчера денег, друг мой? императрица посмотрела на Бирена с улыбкой. Слово моего обер-камергера дорогого стоит.
Он получил от моего поверенного Либмана ровно 200 рублей серебром! Мне то точно ведомо.
Али мало тебе, плут? Анна обратил свой взор к шуту.
Но его сиятельство пожаловали мне 200 рублей, ибо мне нечего было есть, высказался он.
И что? императрицу уже стал разбирать смех.
Но теперь мне совершенно нечего пить, ваше величество.
Смех мог бы сокрушить стены дворца. И Пьетро Мира получил еще 200 рублей ежемесячно. Либман понял, что не ошибся в этом человеке. Он был умен, и с таким можно будет делать дела. Теперь у них с Биреном был свой человек в кувыр коллегии!
Банкир приблизился к Пьетро в темном коридоре дворцового перехода, чтобы никто не мог их увидеть.
Сеньор, тихо похвал он. Вы, сеньор.
Мира оглянулся, и его рука легла на рукоять шпаги.
Кто здесь? спросил он.
Уберите руку с эфеса. Ядруг.
Либман? Пьетро узнал того, кто стоял в темноте по голосу.
Тише. Подойдите ко мне и никогда не произносите имен. Здесь могут везде быть уши.
Запомню на будущее. Но сейчас вокруг нас нет никого.
Думаю что это так. Вы отлично справились со своим заданием, Петер. И сейчас я дам поручение посложнее.
Поручение?
Вы же говорили, что Эрнест ваш друг?
Да. И сейчас скажу тоже самое.
При дворе нужно все тщательно взвешивать и предугадывать поступки своих врагов. Бирен этим не занимается, потому что этим занимаюсь я. И сейчас против него может возникнуть альянс опасный. Это нужно предотвратить. Готовы ли вы мне помочь?
Если это в моих силах.