Глянув вдоль стены, Джаспер не увидел никаких признаков появления сына его родного брата, уже четырнадцать лет находившегося здесь в качестве то ли воспитанника, то ли узника.
Я привык думать, что Пембрук далек от лондонских дел, новостей и обычаев, проговорил Тюдор, постаравшись, чтобы голос его разнесся подальше. Как-никак две недели трудной езды по дорогам на сменных конях Доехать можно, но не без труда. Но зимой дороги превращаются в трясину, и тогда легче обойти на корабле берег Корнуолла, хотя этот путь столь же долог и более опасен. Я и сам страшусь этих зимних штормов, которые способны вдребезги разбить корабельный корпус и утопить всех, кто рискнул выйти в открытое море, да благословит Господь их души.
Слова текли, взгляд графа постепенно стекленел, и наконец, молодой человек недовольно тряхнул головой.
Ты не войдешь в этот замок, мастер Тюдор, отрезал Герберт, теряя остатки терпения. Нечего устраивать здесь свои валлийские штучкия не открою для тебя ворота. Говори, зачем приехал, и уезжай в свои сырые леса, к своему шатру, и лови зайцев себе на обед. Живи, как подобает грязному и голодному разбойнику, каковым ты и являешься; ну а я буду наслаждаться уютом Пембрука, жареной бараниной и всеми благами, которые сулит доверие короля Эдуарда.
Стараясь сдержать вспышку гнева, Джаспер потер челюсть большим пальцем. Он до сих пор любил Пембрук, каждый его камень, каждую арку и зал, помнил кладовую, полную вина и зерна, копченых козьих и бараньих ножек Он охотился во всех окружающих замок лесах, и Пембрук оставался его домом, как никакое другое место в мире. В детстве он мечтал стать лордом, владетелем отменного собственного замка. И когда мечта его исполнилась, Джаспер Тюдор был удовлетворен. У сына солдата не может быть большей мечты.
Не знаю, слышал ли ты об этом, милорд, но течение переменилось. Граф Уорик вернулся домой с флотом и войском. Джаспер помедлил, подбирая нужные слова.
Услышав это имя, молодой граф распрямился и стиснул руками камень, словно собираясь отломить от стены кусок и бросить вниз. Тюдор же неторопливо продолжил, стараясь, чтобы слова его были слышны не только в надвратной башне:
Он собирается восстановить на троне Ланкастера, милорд. И выжечь Йоркскую породу каленым железом. Я не угрожаю, но хочу дать тебе добрый совет, чтобы ты смог выбрать сторону, на которую станешь, еще до того, как тебя заставят сделать это, угрожая мечом. А сегодня я приехал за своим племянником, милорд. За Генри Тюдором, сыном моего брата Эдмунда и Маргарет Бофор. Здоров ли он? И благополучен ли в замке?
Пока граф Пембрукский открывал рот, чтобы ответить, Джаспер заметил движение на стене: между зубцами мелькнуло белое лицо, обрамленное густыми черными волосами. Юношеское, еще не заросшее мужской бородой. Джаспер постарался не показать, что заметил его.
У тебя нет никаких прав на него, оскалился Уильям. Мой отец заплатил за право опеки над ним тысячу фунтов. Я вижу, что край твоего плаща потрепан, Тюдор. Отсюда видно, что камзол твой засален и покрыт пылью. Можешь ли ты вернуть мне эту тысячу фунтов?
Насмешливая улыбка исчезла с лица молодого человека, когда Джаспер вытащил из-за спины сверток из парусины и кожи. Подняв его вверх, он тряхнул золотыми монетами и проговорил без нотки триумфа в голосе:
Могу.
Он читал свою победу на лице графаи понимал, что она ничего не значит.
В самом деле? Может быть Герберт пожевал губами, словно ярость густым комком застыла в его горле, в этой твоей сумке найдутся также годы, потраченные на его воспитание? Годы жизни моего отца? И его доверие? Слова полились живее, самообладание возвращалось к Уильяму. Она слишком мала, чтобы вместить все это, Тюдор.
Было ясно, что все решит воля молодого графа вне зависимости от того, что будет сказано или кто победит в перебранке. Одному человеку не взять штурмом ворота Пембрука. И десяти тысячамтоже.
Вздохнув, Джаспер убрал сверток подальше от глаз. Что ж, по крайней мере, он не будет в долгу у французского короля после того, как вернет заем. Потерев лоб ладонью, якобы от усталости, Тюдор спрятал свои глаза от стоявшего в тридцати футах над ним графа, чтобы украдкой взглянуть на своего племянника. Старший Тюдор не хотел, чтобы мальчика попусту отослали прочь со стены. Но если он, Джаспер, обратится к племяннику напрямую, то Герберту хватит злости, чтобы вовсе отравить ему жизнь или даже подвергнуть ее опасности. И когда бывший хозяин Пембрука заговорил, слова его предназначались в равной мере ушам Генри Тюдора и молодого графа.
Ты получил возможность проявить толику доброй воли, милорд, сказал он, поднимая голову. Прошлое ушло безвозвратно, и наши отцы похоронены. Ты стоишь на том месте, где когда-то стоял я в качестве графа, и Пембрук твой. Годы уходят, милорд, a мы не можем вернуть назад день или даже один час, чтобы изменить принятое решение, когда у нас был выбор.
Молчание графа ободрило Джаспераво всяком случае, молодой человек больше не ругался и не грозил.
Эдуард Йоркский сейчас на севере, милорд, далеко от своих ратей и дворцов. И он уже опоздал! горделиво промолвил Тюдор, стараясь, чтобы его слышали все кругом. Уорик возвратился в Англию! С огромным войском, набранным в Кенте и Сассексе и во Франции. Ну а такие люди, как он, заставляют даже королей склонять свое ухо, чтобы услышать, что они говорят. Эти люди другой породы, чем я или ты, милорд. Смотри, граф Уорик выпустит Генриха Ланкастера из Тауэра, вернет его на престол. Это и есть твой законный корольи мой сводный брат! А я, милорд, отвезу моего племянника в Лондон. И потому прошу тебя передать его на мое попечение, с доброй верой и по твоему милосердию. Я оплачу затраты твоего отца, даже если для этого мне придется отдать все, что у меня есть.
Пока они говорили, на стене появились факелы и мерцающие фонари, как будто прогнавшие собой остатки дневного света. Озаренный золотым огнем, Уильям Герберт не стал ждать и сразу ответил на прозвучавшее предложение:
Нет! крикнул он вниз. Вот мой ответ. Нет, Тюдор, ты ничего не получишь из моей руки. Граф наслаждался властью над стоящим у его ворот оборванцем. Хотя я мог бы послать своих людей отобрать у тебя эти монеты, если только ты не придумал, что они у тебя есть Кто ты, как не попавшийся мне на пути разбойник? Сколько людей пришлось тебе убить и ограбить, чтобы собрать столько золота, Тюдор? Все вы, пограничные валлийские лорды, ворье, кто этого не знает!
Неужели ты такой дурак, мальчишка?! взревел Джаспер, заставив молодого собеседника вздрогнуть от ярости. Я сказал тебе, что ситуация переменилась! Я пришел к тебе с открытыми руками, с выгодным для тебя предложением. А ты говоришь глупости и угрожаешь мне, прячась за прочной стеной? В чем, скажи, твоя храбростьне в том ли камне, в который ты вцепился обеими руками? Если ты не хочешь отдать мне племянника, тогда открой уши пошире, сопляк! Я упрячу тебя под землю, упрячу глубоко в холодное подземелье, если ты причинишь ему какой-либо вред. Ты понял меня? Под землю, глубоко!
Невзирая на охватившую его ярость, Тюдор бросил взгляд на четырнадцатилетнего племянника, наблюдавшего за ним с дальнего конца стены. Он глядел в глаза подростка до тех пор, пока не заметил, что Герберт поворачивает голову, чтобы рассмотреть, что именно так заинтересовало его. Лицо исчезло за камнями, и Джасперу оставалось только надеяться на то, что мальчик понял его.
Сержант Томас! послышался властный голос молодого графа Пембрука. Возьми с полдюжины людей и схвати этого смутьяна. Он не выказал полагающегося почтения графу своего короля. И не церемонься с этим валлийским ублюдком. Пусти ему кровь, а затем приведи ко мне, чтобы я объявил ему наказание.
Услышав за воротами стук, треск и лязг огромных цепей, Тюдор ругнулся сквозь зубы. На стены по обе стороны ворот высыпали солдаты, чтобы убедиться в том, что никто не засел в засаде неподалеку. В руках некоторых из них были арбалеты, и Джаспер ощущал, как ощупывают его их холодные взгляды. Что из того, что кое-кто из них служил ему в прошлом? Теперь у них другой господин. Гневно мотнув головой, Тюдор развернул коня и ударил его пятками, так что животное подобралось и припустило вскачь по свободной дороге. Ни один арбалетный болт не слетел следом за ним с тетивы в сгущающийся сумрак. Он нужен был графу живым.