Но сидеть, сложа руки, женщина не собиралась и именно ее способность выживать спасла Семеновых в трудные времена. Одной из первых в городе Лариса занялась предпринимательской деятельностью и зарегистрировала кооператив, производящий фотообои.
Строительный рынок в начале девяностых был так жалок, что возможность превратить одну из стен квартиры в немыслимый тропический рай или, захватывающий дух, горный кряж нашла горячий отклик среди покупателей. Прибыль кооператива, чтобы не дразнить обедневший народ и власти показухой, незаметно вкладывалась в недвижимость. Семеновы выкупили соседскую квартиру, сделав перепланировку и евроремонт, обзавелись иномаркой и впервые отдохнули за границей.
- Ну и что, что Болгария, - рассказывала знакомым Лариса.
- Зато там действительно золотой песок, - вздыхал муж. - Я уже не говорю об отеле - красивое ступенчатое здание, окнами на море, прекрасное обслуживание, чудное питание, масса развлечений, как днем, так и вечерами. О таком раньше мы могли только мечтать!
А вскоре в жизни Семеновых начался новый этап - Лариса первой в городе открыла частный ресторан. Женя хорошо помнил, как тяжело приходилось маме вначале, потому что не раз присутствовал на домашнем "разборе полетов".
- Кошмар, - жаловалась женщина. - Я не могу спокойно работать из-за бесконечных проверок. Санстанция, пожарные, милиция, различные службы налоговой, отдел здравоохранения - все ополчились на меня, как будто я собираюсь ежедневно травить население ядовитыми грибами и протухшим мясом.
- Ничего подобного, просто они следят за соблюдением норм санитарной гигиены, - успокаивал ее Владимир Иванович.
- Какая гигиена? Да у меня на кухне чище, чем в любом другом заведении города, в ресторане все блестит и сверкает, персонал вышколен и трудится не покладая рук.
- Но существует ведь и обычная зависть. Ты сама называла ее главным тормозом развития человечества, помнишь? - улыбнулся муж. - Вот люди и мстят тебе за собственную несостоятельность и неумение самим зарабатывать деньги.
- Ничего себе, зависть! - возмутилась Лариса. - Это скорее обычная ненависть, которая хочет не просто напакостить или навредить, но обязательно и уничтожить подчистую. Всех возмущает моя предприимчивость, а то, что я пашу, как вол, видеть не хотят.
- Мне можешь не рассказывать, - стал успокаивать Ларису Владимир Иванович - уж я то знаю, сколько ты работаешь. И, честно говоря, очень горжусь тобой!
- Правда? - не поверила Лариса.
- Конечно, - заверил он. - И горжусь, в первую очередь тем, как порядочно ты себя ведешь: не ловчишь, не наглеешь и не воруешь. А смело идешь по жизни, гибко приспосабливаясь к новым условиям...
- ...поэтому и побеждаешь всегда! - добавил Женя, поддерживая отца. - Не то что другие...
- Оглянись вокруг, - продолжил Владимир Иванович. - Наши люди так привыкли, когда кто-то другой решает их проблемы (родители, школа, институт, начальник на работе, райком, профком, ЖЭК), что когда Союз развалился, не смогли сопротивляться элементарным трудностям. Они сдались и не желают ничего предпринимать, живут на минимум, который дает государство, и ждут от жизни справедливости. А какая справедливость в условиях рынка? Выживает сильнейший.
- Можешь считать меня пророчицей, - уверенно сказала Лариса, - но вскоре будет еще хуже. Пока закончится неразбериха в стране, много народу пострадает только потому, что сидели сложа руки. А ведь наши люди - умницы, каждый всегда может заработать, было бы желание. Но нет! "У меня высшее образование, - жеманным голосом пропищала Лариса. - Я не могу торговать на рынке, это унизительно". Ничего, однажды эта "интеллигенция" поймет, что почетна любая работа, если только она делается честно.
- Конечно, - муж понимающе подмигнул ей.
- Не переживай, мама, - обнял Ларису сын. - Знаешь, на востоке есть поговорка "Шакал воет, а караван идет". Так и ты - работай и ни на кого не обращай внимания.
- Умница! - и Лариса поцеловала сына. - Не забывай, все это я делаю только ради тебя.
- Как это?
- А вот так. Закончишь институт, поездишь по миру, посмотришь, как и чем живут люди, но однажды наступит день, когда захочешь вернуться домой и здесь тебя всегда будут ждать не только дом, родители и друзья, но еще и хорошая работа.
- Это даст тебе не только финансовую независимость, - добавил Владимир Иванович, - но еще и возможность заниматься любимым делом, то есть сочетать ресторанный бизнес с той музыкой, которую предпочитаешь сам.
* * *
Дверь с грохотом ударилась о стену, вырвав Женю из воспоминаний о прошлом. Он с тоской подумал, что уже и забыл, когда проводил время в одиночестве. Дни занимали институтские занятия и веселая жизнь в общаге, а ночи - Анна, всегда и везде Анна, любовь которой превратилась в удушливую сладкую удавку. И только на улицах многолюдного Киева Женя мог насладиться уединением, потому что нигде так не ощущал удовольствие от одиночества, как в густой толпе.
- Ну что, цыпочки, кто пожалеет дядю-музыканта? - в дверях комнаты появился Андрей, их барабанщик, в обнимку с двумя девицами, от вида которых Женю передернуло. Ярко размалеванные, в вызывающе коротких юбочках, они разве что спины не выгнули, увидев желанную жертву. Это возвратило парня к реальности. Он знал, что сейчас произойдет, и, не выдержав, нахмурился.
- Да ладно, Женя, - прогудел Андрей, - никто не собирается посягать на твою свободу. Девочки! - обратился барабанщик к подружкам. - Нашего Женю не трогать, понятно? Даже пальчиком не касаться, предупреждаю! А то сейчас придет его невеста и выцарапает вам глаза. Да-да, так уже было и не раз... - он не успел договорить, потому что дверь снова распахнулась и в комнату действительно пожаловала Анна - хмурая, подозрительно всех оглядывающая, словно проверяя, как хранится ее собственность.
- Ну, - иронично поинтересовался Женя, - таможня дала добро? Или произведешь личный досмотр?
Андрей тихо заржал, ничего не понимающие девицы тоже, но Анна даже не обратила на них внимание.
- Нам нужно поговорить, Женя, выйдем.
- Держись, парень, - вновь засмеялся барабанщик, - станет бить - зови на помощь.
На улице было хорошо. Майская теплынь уступила место приятному вечеру. Повсюду слышались громкие голоса и смех. И хотя на аллеях парка хватало скамеек, молодежь всегда старалась перетащить их в разросшиеся кусты сирени, густая зелень которой надежно скрывала от посторонних глаз пикантные подробности отдыха подрастающего поколения.
Анна вначале повела Женю по асфальтовой дорожке в глубь парка, а затем решительно завернула к парковому пруду.
- Куда ты меня тащишь? - лениво поинтересовался парень. - Что это за тайны, о которых нельзя говорить на освещенных аллеях?
- Подожди, уже недолго, - сквозь зубы процедила она и остановилась. - Я хочу...
- Сестричка ...ты?! - сквозь кусты к ним вдруг продралась Любочка, младшая сестра Ани. - Я тебе такое должна показать! - и она резко потащила упирающуюся Анну под фонари. - Это недолго, - крикнула Люба, повернувшись к Жене, - подожди пару минут.
- Пару так пару, - тот пожал плечами, прошел еще несколько шагов к пруду и сел на траву у куста сирени, укрывшись в ее спасительной тени.
"Может меня здесь не найдут?" Женя иронично скривился собственным глупым мыслям, а потом нахмурился. Эта связь стала слишком утомительной для него. То, что Анна называла вечной любовью, продержалось несколько лет и тихо умерло, канув в Лету.
- ...остановить ее не смогут даже танки.
Четкий ехидный девичий голос, раздавшийся из-за куста, заставил Женю вздрогнуть.
- Она никогда его не отпустит, - продолжился монолог в темноте, где, видимо, устроились на перекур какие-то девицы. - Ведь Анна хоть и не блещет интеллектом, но далеко не дура. Женя - красивый, талантливый, из прекрасной семьи, у парня обеспеченное будущее, но главное - он сделал Аньку местной знаменитостью.
- Это правда, - согласилась собеседница. - Кто бы знал о ней, если б не Семенов? Человек десять-двадцать здоровалось, да и все. А рядом с Женей она - звезда Марлезонского балета. Хотя какая Анна звезда? Так, отражение чужой славы.
- Неважно, её и это устраивает, так что она будет драться за свое место до последней капли крови.
- Охотно верю. Особенно вспомнив, как выглядит Анна, стоящая во время танцев у подножья сцены - непередаваемое зрелище, - захихикали в ответ. - Баба в стойке: руки в боки, глаза мечут молнии, ноздри раздуваются. Всем своим видом показывает: "Не подходи! Моё! Никому не отдам!"
- Жаль парня, - вздохнула собеседница, от голоса которой у Жени спина покрылась морозом. - Если он окончательно поддастся нажиму - всему конец. Мне иногда кажется, золотая клетка, которую соорудила для него Анька, лишила Семенова не только свободы, но и ощутимо сказалась на его музыке. Женя перестал петь свои замечательные блюзы, он не зажигает публику рок-н-роллом, как раньше, играет механически, мало улыбается и в глазах его тоска.
- Ну ты, Надька, сказала...
- А что? Помнишь, как он пел когда-то? Сердце просто сжималось от восторга и даже пересыхало во рту. А как мы бегали слушать репетиции "Гроно" под окна клуба?
- Ага, и ты в это время, параллельно, учила меня курить.
- Ну и что? Не сбивай меня, Таня, мы же о другом говорим.
- Правильно, о Семенове и его "музе".
- Так вот, зная Анну, можно легко предположить, как будут развиваться дельнейшие события. Она станет всячески шантажировать Женю, лишь бы не лишиться звания королевы города. К примеру, это будут стенания, типа "Я отдала тебе свою молодость", "Ты - моя единственная любовь", "Ради тебя я пожертвовала всем", а закончится все угрозами "Ты мне за все заплатишь!" или "Если бросишь меня, я себя убью!"
- Думаешь, Анька и вправду на такое решится?
- Легко! Выпить пару таблеток снотворного с прощальной запиской на столе - это азбука шантажа. Ее, конечно, сразу же найдут (об этом она особенно позаботится), но Женя в глазах города превратится в монстра, разбившего бедняжке сердце.
- Удивляет, как она до сих пор не забеременела. Уж тогда бы он точно на ней женился.
- Значит, не получается. Хотя ребенок - самое сильное средство для приручения порядочного парня. А Женя - порядочный. Вероятно, Анна приберегла этот вариант на крайний случай.
- Знаешь, ее сестра Люба как-то рассказывала, что в их семье все женщины после родов сильно полнеют, превращаясь в небольшие башни. Может поэтому Анна тянет с беременностью? А то родит ребеночка, поправится до необъятных размеров и что тогда, бедняжке, делать?
- А ничего. Просто представь - идет по улице красавец Женя, а рядом с ним вышагивает Эйфелева башня. Хотя, думаю, Анну, скорее назовут Семеновской башней.
Хохот из-за кустов заставил Женю вскочить на ноги и шагнуть навстречу невидимым собеседницам.
- Я и не догадывался, как много интересного можно узнать в нашем парке, - с холодной иронией заметил он. - Извините, что вмешиваюсь, но хотелось бы уточнить... гм, у таких мудрых и опытных женщин, как же теперь быть наивному Семенову? Как избежать коварных уз интриганки Анны? Или вашей храбрости хватает лишь на сплетни в кустах, а на свет выйти слабо?
Ему не пришлось долго ждать - навстречу из темноты шагнула девчонка, от вида которой Женя разозлился еще больше. Совсем молоденькая блондинка в голубом комбинезоне, плотно обтягивающим стройную фигурку, она воплощала в себе то, что Женя подсознательно искал в Анне и не находил - спокойствие, достоинство и то, что его отец всегда именовал породой.
- Прости, - голос девчонки дрогнул, но она постаралась взять себя в руки. - Я не ожидала, что здесь кто-то есть.
Тем временем за ее спиной медленно нарисовалась подружка, коротко стриженная смуглая брюнетка.
- Тот, кто подслушивает, всегда имеет шанс услышать нелицеприятные вещи, - сказала она, - и я извиняться не буду. Это личное дело каждого - иметь мнение и делиться им с подругой. Мы не бегали с криком по городу, разнося грязные сплетни, а просто делились впечатлениями о вашем с Анной романе, и делились, заметь, в укромном месте.
- Все равно, прости, - продолжила блондинка, - понимаю, что слушать нас было неприятно, но ты сам виноват - нужно было сразу же вмешаться.
- И пропустить такое? Ну уж нет! - Женя возвышался над девчонками, стараясь подавить их своим ростом и значительностью, хотя внутренне сгорал от стыда. Единственное, что успокаивало - темнота майской ночи в этом уголке парка, не дающая рассмотреть его явное смущение от обсуждаемой темы. - Вот уж не думал, что моя личная жизнь вызывает в городе такой интерес, - добавил он.
- И не только твоя, - успокоила его брюнетка. - Такова природа людей: они сплетничали, сплетничают и всегда будут сплетничать о чужой личной жизни. Бороться - бесполезно.
- Понимаю, - Женя нахмурился. - Но вы все же не ответили на мой вопрос.
- Какой? - не поняла блондинка, а потом вскинула брови. - Как избавиться от Анны?
- Именно, - процедил он сквозь зубы.
Девчонки переглянулись, а потом шагнули к нему навстречу и, обступив с двух сторон, начали быстро между собой совещаться.
- Пока он с ней рядом...
- ...ничего не выйдет.
- Инициатива разрыва...?
- Бесполезна.
- Измена или измены...?
- Истерика, месть соперницам, а потом показательный сеанс суицида.
- Конечно, Анна его простит, но и усилит контроль.
- Родители смогут помочь?
- Практически - нет. Анна совершит любой грех, вплоть до гнусности и подлости, но никогда от Жени не откажется.
- Ты права, она его ни за что не отпустит.
- Неужели все так плохо? - вмешался Женя, стараясь говорить с иронией, хотя внутри его жило глубокое убеждение - девчонки правы на все сто.
Блондинка вдруг протянула руку, коснувшись плеча парня.
- Думаю, единственный выход - бежать. Бежать, как можно скорее, далеко и надолго.
- Точно, - согласилась ее подружка. - Если Анна поймет, что ей тебя не достать, рано или поздно она смирится и начнет охоту на другого кандидата.
Договорить брюнетка не успела, так как Женя поднял руку, заставив ее замолчать.
- Прячьтесь быстро, - шепнул он и шагнул в темноту, откуда уже явственно слышались шаги, и вскоре голос Анны окликнул его.
- Ты где, Женя? ...Ох, я не увидела тебя сразу, - и она по-хозяйски похлопала его по щеке, отчего парень почувствовал себя любимой собачкой, которую вдруг приласкала строгая хозяйка. Грубые слова чуть было не сорвались с его языка, но он вспомнил о чутких девичьих ушках за ближайшим кустом и промолчал. Анна же, ничего не заметив, фыркнула. - Представляешь, Любка сделала себе татуировку и таскала меня под фонарь ее демонстрировать.