Семенов Владимир НиколаевичКремлевские тайны
ОТ АВТОРА
Кремльдревняя резиденция правителей Московии, Руси, Российской империи, СССР. Сегодня Кремльрезиденция президента России, стремящаяся к традиционным образцам своей политической культуры.
Имперская сверхценностьавторитет власти, который очень быстро сменяется культом власти. Часты ситуации, когда культ есть, а ЛИЧНОСТЬ отсутствует. Отсутствие личности при наличии культаодна из самых незамысловатых, но тщательно скрываемых тайн авторитарных режимов.
Для меня этой тайны не существовало никогда. Меня мучила иная загадка, я все время задавал себе вопрос, ответ на который ищу до сих пор: почему существует чудовищный кремлевский беспредел. Я был уверен, что ЗЛО поселилось в Кремле прежде всех правителей. И я не ошибался: Дмитрий Донской приказал уничтожить первых строителей Кремля, чтобы они никому ничего не рассказали.
Зло искало надежное убежище и нашло его за стенами Кремля.
Иногда мне казалось, что я близок к истине, но это было очередное заблуждение. Я снова погружался в мучительные раздумья.
Моя работа располагала к размышлениям. Из своих знаменитых коллег могу назвать Феликса Дзержинского. Нет, я не чекист! Япереплетчик. Феликс Эдмундович в молодые годы тоже был переплетчиком. В Ков-но. В одном из писем к сестре Альдоне будущий председатель ВЧК писал: «Я устроился на работу в переплетную мастерскую и весьма бедствовал. Не раз текли слюнки, когда приходил на квартиру, и в нос ударял запах блинов или чего-то другого. Иногда приглашали меня рабочие поесть, но я отказывался» Работая переплетчиком, молодой Феликс научился оформлять нелегальные документы, прятать их незаметно в переплетах книг, в рамках невинных картинок и фотографий. Паспорта, деньги партии в этих тайниках пересылались по почте.
Я переплетчик. Долгое время я переплетал тайны. Тайны подлинные и мнимые. Раскрытые и нераскрытые.
Мои заказчики хотели, чтобы тайны оставались тайнами, им казалось, что в переплетенном виде они лучше сохраняются. В душе я смеялся над своими заказчиками: они «не ведали, что творят».
Тайна в переплетесюрприз для потомков. Приходит время, тесемочки развязываются, у тайны вырастают крыльяона вылетает в раскрытое окно Не поймать! Тайна обретает СВОБОДУ.
Я переплетал всю макулатуру, которая не выходила за пределы Кремля. В Кремле умели превратить в тайну буквально ВСЕот новых, только что сочиненных первомайских лозунгов до ассортимента буфетов.
Партийные функционеры любили блеснуть мудреной цитатой из Маркса. Сошлюсь и я на классика: «Бюрократию обуревает любовь к тайнам. К тайне во всем. Поэтому верхи не знают, что творят низы. А низы, преклоняясь пред тайнами верхов, вводят их в заблуждение своими». Кажется, это из «Критики гегелевской философии права».
Карьеру кремлёвского переплётчика я начал в 1960 году, когда в Кремле был большой строительный переполох, связанный с возведением Дворца Съездов. Стройка была в разгаре. На территории Кремля можно было встретить бородатых археологов, на которых с явным подозрением поглядывала охрана. Что и говорить: время перемен, по крайней мере, так нам тогда казалось
По пути на работу меня всякий раз поражал переход из многолюдия и грязи московских улиц в чистое пространство кремлевских площадей. Из их пустоты я неизменно попадал в теснину мертвых храмов. Их нагромождения напоминали мне скалы и горные ущелья. Наша мастерская находилась в одном из бесконечных подвалов. Здесь были слышны крики кремлевских ворон, сюда почти не доносился шум города. Мы переплетали подшивки газет поступающих в Кремль, гроссбухи хозяйственной документации, отчеты неведомых мне организаций. Все имело свой срок, объем и счет. Все это неизвестно откуда поступало и неизвестно куда исчезало. Все было «СС»«совершенно секретно».
Пустяки приобретали таинственный смысл. Там, где его не было изначально, он появлялся поздней
Кремль всегда казался мне местом зловещим и таинственным. И не только мне. Подобным образом отразился он в дорожном зеркале маркиза де-Кюстинафранцузского путешественника и писателя 19 века:
«В хаосе штукатурки, кирпича и бревен, который носит название Москва, две точки неизменно приковывают к себе взоры: это церковь Василия Блаженного и Кремль, тот Кремль, который не удалось взорвать самому Наполеону!
Я никогда не забуду дрожи ужаса, охватившего меня при первом взгляде на колыбель современной русской империи. Это не дворец, каких много, это целый город, имеющий, как говорят, милю в окружности. И город этот корень, из которого выросла Москва, есть грань между Европой и Азией. При преемниках Чингис-хана Азия в последний раз ринулась на Европу; уходя, она ударила о землю пятойи отсюда возник Кремль.
Знаете ли вы, что такое стены Кремля? Слово «стены» вызывает в уме представление о чем-то слишком обыкновенном, слишком мизерном. Стены Кремляэто горный кряж. По сравнению с обычными крепостными оградами его валы то же, что Альпы рядом с нашими холмами. Кремльэто Монблан среди крепостей. Если б великан, именуемый Российской империей, имел сердце, я сказал бы, что Кремльсердце этого чудовища.
Его лабиринт дворцов, музеев, замков, церквей и тюрем наводит ужас. Таинственные шумы исходят из его подземелий; такие жилища не под стать для нам подобных существ. Вам мерещется страшные сцены, и вы содрогаетесь при мысли, что сцены эти не только плод вашего воображения. Раздающиеся там подземные звуки исходят, грезятся вам из могил. Бродя по Кремлю, вы начинаете верить в сверхъестественное.
Кремльвовсе не то, чем его обыкновенно считают. Это вовсе не национальная святыня, где собраны исторические сокровища империи. Это не твердыня, не благоговейно чтимый приют, где почивают святые, защитники Родины. Кремльменьше и больше этого. Он попростужилище призраков.
Башни, башни всех видов и форм: круглые, четырехугольные, многогранные; приземистые и взлетающие ввысь островерхими крышами; башни и башенки, сторожевые, дозорные, караульные; колокольни, самые разнообразные по величине, стилю и окраске; дворцы, соборы, зубчатые стены, амбразуры, бойницы, валы, насыпи, укрепления всевозможного рода, причудливые ухищрения, непонятные выдумки, какие-то беседки бок о бок с кафедральными соборами.
Во всем виден беспорядок и произвол, все выдает ту постоянную тревогу за свою безопасность, которую испытывали страшные люди, обрекшие себя на жизнь в этом фантастическом мире.
Все эти бесчисленные памятники гордыни, сластолюбия, благочестия и славы выражают, несмотря на их кажущееся многообразие, одну-единственную идею, господствующую здесь над всем: это война, питающаяся вечным страхом.
Кремль, бесспорно, есть создание существа сверхчеловеческого, но в то же время и человеконенавистнического. Слава, возникшая из рабства, такова аллегория, выраженная этим сатанинским памятником зодчества.
Хотя каждая башенка, каждая отдельная деталь имеют свою индивидуальность, все они говорят об одном и том же: о страхе, вооруженном до зубов.
Жить в Кремлеэто значит не жить, но обороняться. Гнет порождает возмущение, возмущение вызывает меры предосторожности, последние, в свою очередь, увеличивают опасность восстания. Из этой длинной цепи причин и следствий, действий и противодействий возникло чудовищедеспотизм, который построил для себя в центре Москвы логовищеКремль!
В искусстве нет термина, которым можно было бы охарактеризовать архитектуру Кремля. Стиль его дворцов, тюрем и соборовне мавританский, не готический, не римский и даже не чисто византийский. У Кремля нет прообраза, он не похож ни на что на свете. На нем лежит отпечаток, если можно так выразиться, архитектуры царского стиля.
Иван Грозныйидеал тирана, Кремльидеал дворца для тирана.
Царьэто тот, кто живет в Кремле. Кремльэто дом, где живет царь. Я не люблю новоизобретенных слов, в особенности тех, которыми пользуюсь я один, но «архитектура царского стиля» или «царская архитектура»выражение необходимое, ибо ни одно другое не вызовет в уме человека, знающего, что такое «царь», соответствующих представлений.
В Москве уживаются рядом два города: город палачей и город жертв последних. История России показывает нам, как эти два города возникли один из другого и как они могли существовать друг подле друга».