Кто ты такой?
Торговец Публий. Это я дал обещание открыть ворота, как потребовали твои посланцы, и сдержал его. Конечно, ты не знаешь меня в лицо, но я союзник гуннов. Я прошу только об одном: разрешите нам выйти из города и отплыть вниз по реке! Мы отыщем судно вдали отсюда.
Гунн задумался, словно впервые услышав такое предложение. Его взгляд остановился на Плане.
А это кто?
Симон удивлённо заморгал.
Моя дочь. Невинная девушка.
Она красива.
Высокая молодая девушка и вправду обладала благородной осанкой. Её тёмные волосы густой волной спадали на плечи, оттеняя нежное лицо с миндалевидными глазами, высокими скулами и маленькими, изящными ушами, белыми, как алебастр. Она собиралась пойти под венец прямо перед осадой города.
В нашем городе много красивых женщин. Очень, очень много.
Эдеко сплюнул и рыгнул.
Неужели? Те, кого я видел, больше походили на коров.
Гунны расхохотались.
Старый торговец сделал шаг вперёд, стараясь укрыть дочь от их жадных взоров.
Если ваши люди проводят нас до реки, мы найдём судно.
Вождь гуннов вновь немного подумал, а затем посмотрел вдаль, на церковь в конце форума. Беглецы были охвачены паникой, их тени были ясно видны у входа в храм. Всё больше и больше людей старались проникнуть внутрь. Эдеко что-то сказал по-гуннски одному из своих приближённых, после чего несколько гуннских всадников рысью помчались к церкви, как будто решив напасть на собравшуюся у входа толпу. Римляне, пытавшиеся попасть в храм, разбежались, словно мыши, а находившиеся в нём метнулись к массивным дубовым дверям и заперли их. Варвары позволили им это сделать.
Господь вознаградит тебя за милосердие, Эдеко,попробовал подольститься к вождю Симон.
А ты с ним разговаривал?усмехнулся гунн и окликнул своих воинов. Последние спешились и принялись подтаскивать обломки мебели к церковным дверям. Спутники Симона вздохнули и тревожно зашептались.
Господь говорит со всеми, кто готов услышать его,всерьёз заверил гуннов Публий.Не отворачивайтесь от него и не затыкайте уши.
Эдеко не раз наблюдал за тем, как его враги в отчаянии молились своим богам. И всех их победили гунны.
Какое-то время римляне и гунны молча следили за действиями воинов. Группа римлян не осмеливалась сдвинуться с места без разрешения и ждала, не зная, что должно произойти. Сотни людей, собравшихся в церкви, начали кричать и молить о пощаде, поняв, что, запёршись, больше не смогут выбраться наружу.
Эдеко наконец вспомнил о торговце.
Я принял решение. Ты и уродливые коровы можете убираться. Твоя дочь и другие красотки останутся с нами.
Нет! Мы об этом не договаривались. Ты сказал...
И ты ещё смеешь указывать, что мне говорить, а что нет?
Его смуглое, испещрённое шрамами лицо с раскосыми глазами потемнело. Публий, напротив, побледнел как мел.
Нет-нет, Илана должна остаться со мной. Надеюсь, это понятно.
Его лицо болезненно заблестело, а руки затряслись.
Онамоя единственная дочь.
Гунны водрузили факелы на груду обломков, загородившую двери церкви, а также установили их у карнизов. Жадные языки пламени мгновенно охватили сухое и растрескавшееся дерево, устремившись ввысь журчащими оранжевыми ручейками. Крики в церкви сменились пронзительными воплями.
Нет. Она красивая.
Ради бога...
Осознав то, что должно случиться, Илана дёрнула отца за рукав, желая его предупредить.
Отец, всё в порядке.
Нет, не в порядке, и я не отдам тебя этим дикарям. Да кто вы, люди или дьяволы?внезапно воскликнул он.Почему вы сжигаете заживо христиан, молящихся Богу?
Непримиримость торговца рассердила Эдеко.
Отдай её мне, римлянин.
Нет! Нет, я хочу сказать... пожалуйста.
Он умоляюще поднял руку.
Эдеко мгновенно вынул меч из ножен, размахнулся и отсёк её. Отрубленная ладонь полетела вниз, подскочила и ударилась о край фонтана. Всё произошло слишком быстро, и Публий даже не успел вскрикнуть. Он пошатнулся, скорее от потрясения, чем от боли, не зная, сможет ли вернуть контроль над ситуацией. Старый торговец изумлённо поглядел на свою отрубленную кисть, и в этот момент в его грудь вонзилась стрела. За ней другая, третьяцелый лес стрел изрешетил его торс и конечности, а он лишь недоумённо смотрел на них, не веря, что такое могло случиться, в то время как гуннские всадники смеялись, продолжая с молниеносной скоростью выпускать всё новые и новые стрелы. Публий тяжело осел на землю, утыканный стрелами, словно ёж.
Убейте их всех,приказал Эдеко.
Только не девушку,возразил молодой гунн.
Он наклонился, подхватил кричащую Плану и усадил её в седло прямо перед собой.
Пустите меня к отцу!
Он связал ей руки.
Ты хочешь кончить, как они?спросил он по-гуннски.
Пришедшие с Симоном попытались спастись бегством, но были настигнуты и убиты. Раненых изрубили на куски, как только они взмолились о пощаде. Свирепствующее пламя охватило храм: треск горящего дерева и шипение камней заглушили стоны умиравших внутри. Казалось, их души поднимались ввысь вместе с огненным жаром, устремляясь вслед первым лучам восходящего на востоке солнца. Из других частей города к форуму стекались потоки пленных, уныло бредущих подобно стаду ослов. Стены церкви с грохотом обрушились на землю.
Илана рыдала. Её душила скорбь, и она с трудом могла вздохнуть. Её тело распласталось между конской гривой и мускулистыми бёдрами молодого гунна, а волосы плотной завесой опустились на лицо, обнажив затылок. Почему он не убил её? Она думала о том, что этот ночной кошмар никогда не кончится, а предательство её отца никому не помогло. Всё в её прошлой жизни сгорело дотла, но её почему-то оставили в живых. Как жестоко обошлась с ней судьба!
Перестань плакать,обратился к ней гунн на своём непонятном языке.Ведь я спас тебя.
Она завидовала мёртвым.
Эдеко вывел их из разрушенного его воинами города, о котором напоминал теперь лишь столб чёрного дыма. Осаждённые горожане в конце концов обычно открывали воротав этом он убедился на собственном опыте. Вопреки ходу истории и здравому смыслу кто-то всегда надеялся, что если он подчинится захватчикам, то сумеет спастись. Гунны учитывали и эту возможность.
Он повернулся к Скиллемолодому воину, захватившему Плану.
Эта ночь пришлась бы по вкусу Аттиле, племянник.
Как мне придётся по вкусу следующая ночь.
Скилла обхватил правой рукой талию пленницы и, несмотря на все попытки девушки вырваться, крепко прижал её к себе. Движения пробудили в нём непреодолимое желание, так что Скилла был готов заняться с ней любовью прямо сейчас, в седле. До чего же у неё соблазнительный, круглый зад.
Нет,покачал головой его дядя.Она слишком хороша. Мы привезём её к Аттиле, а уж он решит, как с ней поступить.
Но мне она нравится.
Пусть её судьбу решит Аттила. А ты можешь попросить его...
Молодой человек вздохнул и оглянулся назад. Он научился ездить верхом, ещё не умея ходить, и сражался с детских летохотился за врагами, преследовал их и убивал. Тем не менее это был его первый военный поход с грабежом города, и он не привык к массовой резне.
Эти люди в церкви...
Они или другие наплодят щенков, и те перестроят стены.
Эдеко принюхался к дыму, за пеленой которого едва можно было различить восходящее солнце.
Мы хорошо потрудились, Скилла. Теперь земля свободно вздохнёт.
Глава 3КАК ЗАМЫШЛЯЛОСЬ УБИЙСТВО
Константинополь. 450 год н. э.
Легче подкупить гунна, чем убить его, а ещё легче подкупить гунна, знающего толк в дорогих вещах.
Во всяком случае, такова была теория Хризафияпервого министра императора Восточной Римской империи, Феодосия II.
Именно Хризафий ещё десять лет назад уговорил императора платить гуннам дань, потому что тысячи фунтов золота, отправленные на север, удерживали варваров от похода на Константинополь. При всей своей унизительности выплата дани обходилась дешевле войны. Правительство делало вид, будто платежи предназначались союзникам гуннов, наподобие дани, которую западные императоры платили франкам. Однако придуманная для народа история не могла обмануть никого из представителей власти. В последнее время запросы Аттилы увеличились, и казна с трудом выдерживала это бремя. Византийская армия сражалась в Персии, и при дворе шептались, что пора положить конец многолетней политике трусливого умиротворения и перестать выплачивать дань. По этой причине Хризафию особенно хотелось подкупить одного знатного гунна для вполне конкретной цели, и он поручил своему любимцу Бигиласу предпринять первые шаги.