Она сказала, что ее зовут Стрэй и внезапно призналась, что она не навигатор. Просто обычный человек. Частотный спектр диких навигаторов сохранился в машине, которая когда-то принадлежала ее другу, с которым они долгое время колесили вместе. Вот он-то и был навигатор. Он погиб несколько месяцев назад. Как? Прости, это неважно. Стрэй продолжила работать с его координатором и время от времени доставляла какие-то заказы, которые, видимо, нельзя было доверить официальной почтовой службе.
Однако, разговоры разговорами, а надо было как-то решать и насущные вопросы. Они постучались в дверь под вывеской «Все, чего вам не доставало». Дверь была закрыта и долгое время никто не выходил. Потом появился встревоженный пожилой мужчина с двуствольным обрезом и женщина средних лет, которая выглядела намного спокойнее своего спутника. В окнах одного из фургонов неподалеку зажегся свет. Они договорились насчет ремонтной мастерской и скромного ужина из консервированной фасоли, которая на вкус показалась им даже очень похожа на настоящую, но едва ли она была из старых запасов, а кто бы додумался привозить гидропонику из города в такую глушь? Да и стоила бы такая фасоль на несколько порядков дороже. Женщина, разогревавшая им ужин, предложила переночевать в одном из домишек, но они предпочли спать в своих машинах. Прежде чем забраться в свой внедорожник, Стрэй еще раз поблагодарила Энтони за то, что он спас ее. И долго молча разглядывала его лицо, выхваченное из ночи светом фар Энжи, будто бы пытаясь прочитать на нем что-то неведомое самому Энтони.
Сейчас Энтони с аппетитом уминал синтетические сосиски с макаронами. В помещении было душно, но все же попрохладнее, чем под палящим солнцем. Он запил свой завтрак разведенным порошком «Утренний витамин», взял сигарет, расплатился и направился в гараж, поинтересоваться еще раз, не нужно ли все-таки чем помочь. Стрэй уже закончила с ремонтом и расчесывала свои короткие волосы, с увлечением глядя на себя в зеркало заднего вида. Женщины, подумал Энтони. И понял, что давно соскучился по всем этим женским привычкам, которые, если однажды они были усвоены, похоже, никакая пустыня, никакие погони, никакое странничество не способны полностью извести.
Салют, валькирия пустошей, сказал Энтони.
Идущие на смерть, приветствуют тебя, Цезарь, неожиданно отозвалась Стрэй и засмеялась. Залезай, поговорим.
Он забрался в ее машину с другой стороны. Пока он мылся и завтракал, она сняла свою клетчатую рубашку и осталась в черной легкой маечке без рукавов. На правом предплечии Стрэй Энтони с удивлением обнаружил татуировку змея, свернувшегося в кольцо и проглотившего собственный хвост. Зубчатые чешуйки на его внешней стороне делали его похожим на солнце.
Ну, какие планы? спросил он.
Стрэй сказала, что передохнет пару часиков и поедет отвозить чип по назначению.
А тебе не интересно, что там за информация такая, что аж даже копы тебя выследили?
Нет, покачала головой Стрэй, я же курьер. Ну может, и интересно, но она все равно зашифрована. Даже если я загружу ее на компьютер, все равно не смогу ничего прочитать. А у тебя какие планы?
И у меня такие же примерно, расплывчато отозвался Энтони, потом добавил, что у его координатора его уже пару дней тоже ждет заказ.
Все навигаторы так зарабатывают на жизнь? поинтересовалась Стрэй.
Энтони сказал, что те, которых окольцевали Государство или Корпорация, конечно, живут по-другому. Хотя, если честно, он не очень понимает, зачем. Зачем они живут. Какой смысл быть навигатором, но создавать только то, что тебе скажут люди, которые даже представить себе не могут, что такое навигация. Да и навряд ли, судя по всему, их окольцовывают, чтобы они что-то строилииначе бы пустыня уже давно расцвела и ожила. Нас отлавливают, чтобы поставить на учет и пресечь любые несанкционированные изменения, сказал Энтони. Чтобы не случилось второго Катаклизма, поддакнула Стрэй. Энтони удивился. Это ее друг навигатор ей такое сказал? Ну все же знают, отчего случился Катаклизм, растерялась Стрэй. Энтони признался, что все навигаторы, которых он знал, включая навигаторов первого поколения, родились или открыли у себя способность к навигации уже после Катаклизма. Хотя ему доводилось слышать самые бредовые истории, в том числе о том, что первых навигаторов кто-то якобы создавал искусственно, как некую улучшенную расу, он не уверен, что до того, как все случилось, вообще существовали навигаторы. Стрэй пожала плечами. В любом случае тем из них, кто сейчас еще остается на свободе, особо не приходится выбирать, как сводить концы с концами, это она поняла, путешествуя со своим другом. Энтони было согласился, но потом вдруг сказал, что они-то как раз могут выбирать, выбора нет у тех, кого окольцевало Государство, ну а что до тех, кто попал в лапы к Корпорацииему даже и думать об этом не хочется. Да, официально Корпорация не использует навигаторов, все окольцованные навигаторы служат Государству, но тем хуже навигатору, которому не посчастливилось угодить к ней: там, где тебя официально не существует, ничто, вообще ничто не защитят тебя от произвола твоих хозяев. По пробежавшей по лицу Стрэй тени он догадался, что смерть ее друга как-то связана с Корпорацией.
Ты, конечно, не навигатор, сказал он, и большой переполох обычный курьер навряд ли поднимет Но все-таки поосторожнее со своими клиентами и их заказами. Если ты не навигатор, то и оторваться от копов, когда тебя взяли за жабры, практически нереально.
Стрэй кивнула и пообещала быть осторожнее.
Если что, посылай S.O.S. Хотя в следующий раз может уже не подфартить. Ангел-хранитель ведь может быть занят какими-то другими делами. Так что лучше просто не нарывайся на копов.
Будет сделано, ангел. Кстати, она повернулась и склонилась над задним сидением, к которому было пристегнуто несколько сумок, предложив Энтони на обозрение слегка задравшуюся майку, белую кожу спины и, ниже, самое начало лощинки, выглянувшей из-за края ее джинсов. Энтони захотел поспешно отвернуться, не из приличия, а, чтобы не терзать себя, казалось бы, позабытыми желаниями, но так и не отвел взгляда.
Стрэй достала из сумки книгу и протянула ее Энтони.
Шопенгауэр, прокомментировала она, там про навигаторов.
«Мир как воля и представление», прочитал Энтони название книги.
Не знаю, были ли во времена Шопенгауэра навигаторы, но книжка про них. Мой друг был в этом уверен. Он мне Шопенгауэра-то и открыл. И заставил первый раз прочитать.
Энтони спросил, если при Шопенгауэре не было навигаторов, то как книжка может быть про них? Стрэй снова пожала плечами. Когда Энтони совершает навигацию, места, куда он приедет, еще нет, сказала она. И вместе с тем как бы уже есть. Когда он еще только задумывает навигацию, навигации еще нет, места, куда он приедет, еще нет, но ведь он уже задумал, куда он хочет приехать, и значит оно есть. Есть вещи, которые в каком-то смысле существуют еще до своего рождения. Вот так и с Шопенгауэром.
Тебе бы стоило как-нибудь почитать.
Энтони пробежал глазами какую-то маловразумительную аннотацию на обложке, где понятным было только то, что касалось самого Шопенгауэра, философа, родившегося, жившего и прочее, но никак не описание самой книги, потом без особой надежды открыл оглавление.
Наша волячасть какой-то большой, неведомой нам воли, сказала Стрэй, и Энтони оторвался от текста. Через волю мы представляем себе что-то. Представляем себе, в конце концов, мир. Представляем себе, каков этот мир и каким он должен быть. Однако это одно и то же, потому что мирэто только наше представление. Наше представление и наша воля. Но хотя представления у людей могут быть разными, и воля тоже, все онипроявления той большой воли. Мы же не видим большую волю, потому что увязли в порождаемых нашей личной волей желаниях. Отсюда-то наши страданияа еще страдания других людей, которых мы и за людей-то на самом деле не считаем, потому что на самом деле нас волнуют только наши желания. Шопенгауэр пишет, что большинству наших желаний не суждено сбыться. Поэтому единственное спасениеэто подавить свою волю. Мой друг говорил, что навигаторыопровержение этой мысли. Навигаторышанс нашим желаниям воплотиться. Без воли к преобразованию не было бы ни единой навигации. Однако он соглашался с Шопенгауэром в том, что воля не должна быть навязана другому человека, потому что тот сам тоже живет своей волей. Оттого-то и нельзя преобразовывать рукотворные вещи. Хотя он говорил, что однажды он все-таки нарушил этот запрет.