Ссоры между Надей и Даниелем всегда проходили в стиле гонконгских боевиков — со множеством опасных для жизни поединков и головокружительных трюков. Тем смешнее было слушать рассказ Нади о том, как она не стала убивать Даниеля, несмотря на острое желание.
— Я и это стерпела! — продолжала Надя. — Пока он возился в душе, накрыла на стол, зажгла свечи, переоделась в красный кружевной пеньюар… Что с тобой такое?
— Ничего, — ответила я, издавая оглушительный кашель, чтобы скрыть смех, и вытирая навернувшиеся на глаза слезы. — Простудилась, наверное.
— Молоко с медом выпей на ночь, — сурово посоветовала Надя. — Подожди-ка, я тебе сейчас чаю сделаю.
Включив электрический чайник, она полезла в шкафчик за заваркой.
— А дальше что? — переведя дух, спросила я.
— Дальше? Дальше он приперся из душа, плюхнулся на диван, сожрал единым духом все, что я приготовила, даже не взглянув в мою сторону, хотя за то время, пока он лопал, я сделала, наверное, двадцать кругов по комнате…
Пользуясь шумом чайника, я тихонько закудахтала.
— …А когда я, включив медленную нежную музыку, пошла к нему эротичной походкой, он даже не шелохнулся! Просто сидел, откинувшись на спинку дивана. Я кралась к нему в полумраке походкой дикой пантеры…
— Ой, не могу! — еле слышно простонала я.
— ..А он не говорил ни слова! — Надя со звоном отшвырнула чайную ложку. — Но самое ужасное произошло, когда я подошла и медленно опустилась к нему на колени, чтобы поцеловать его. Едва я приблизила свои губы к его губам… он…
Голос Нади задрожал, и я с изумлением увидела, что по ее орехово-смуглой щеке побежала слеза.
— Что он сделал? — испуганно спросила я.
— Он захрапел! — взвыла Надя.
И тут мои силы иссякли. Я согнулась пополам и захохотала так, что вокруг все зазвенело.
Издав оглушительный вопль, Надя кинулась ко мне.
— Предательница! — рычала она, хватая меня за плечи и тряся так, словно собиралась сделать коктейль из моих внутренностей. — Тебе смешно?! Подруге плюнули в душу, а ты смеешься…
Но добилась она только того, что я стала икать от смеха. Сопротивляться или возражать у меня не было сил.
— Это еще что такое? — раздался грозный голос за спиной у Нади. От неожиданности она разжала руки, и я повалилась обратно в кресло, совершенно обессиленная.
Себастьян, невыразимо элегантный, в белом кашне поверх длинного черного плаща, сложив руки на груди, смотрел на нас с ироничным недоумением.
— Я с тобой не собираюсь разговаривать, — насупившись, заявила Надя. — И с твоим другом тоже! И с этой… — она кивнула в мою сторону, — предательницей…
— Так. Все ясно, — сказал Себастьян, провожая взглядом Надю, которая с грохотом уселась за письменный стол и, уткнувшись в монитор компьютера, ожесточенно забарабанила по клавиатуре.
Укоризненно покачав головой, Себастьян уселся на край стола и мягко сказал:
— Сегодня ночью я проснулся оттого, что на нашем общем балконе кто-то громко всхлипывал. И поскольку совершенно невозможно, чтобы подобные звуки производил Даниель, то становится очевидным, что это была ты. Сие очень и очень странно, потому что из всех девушек, которых мне приходилось встречать за время моего пребывания среди людей, ты — самая несентиментальная и не склонная к проливанию слез.
Надя молча лупила по клавиатуре.
— Из чего я заключил, что дело серьезно. А утром ко мне прибежал Даниель, бледный и страшно расстроенный. Оказалось, что ты собрала вещи и ушла, не попрощавшись. Это еще более странно, потому что обычно ты уходишь, выяснив отношения до победного конца. А вы вчера не ссорились совсем. В противном случае я, как ваш ближайший сосед, услышал бы все первым и в мельчайших подробностях.
Надя продолжала долбить по клавишам.
Себастьян вздохнул и, спрыгнув со стола, присел на корточки.