Да, это гигиенично, сказал Торквемада, радуясь возможности вставить звучное и столь уместное словцо. Удача так воодушевила его, что он словно переродился.
С вашего разрешения, сказала Крус, я продолжу свое занятие. Нам ведь не надо тратить времени на лишние приветствия, вы человек свой.
Ну, разумеется, свой, сеньора. Обращайтесь со мной без церемоний. Если желаете, я помогу вам
Ну, что вы! Это было бы неуважением и Ни в коем случае.
Держа в одной руке коробку с наждаком, а в другойкусок замши, она принялась натирать медные ручки двери, и вскоре они засверкали точно золото.
Сейчас выйдет моя сестра, еще незнакомая вам. Крус глубоко вздохнула. Грустно говорить, но она на кухне. Вместе, с ней мы выполняем всю работу по дому. Когда я вытираю пыль или чищу медь, она моет посуду и варит обед. В другие дни я стряпаю, а она подметает, стирает или чинит одежду. К счастью, мы здоровы; труд не унижает нас; работа утешает и отвлекает и, кроме того, укрепляет нас в нашем достоинстве. Мы родились богатыми и знатными; теперь мы бедны. Господь ниспослал нам тяжкое испытание ах, какое тяжкое, сеньор дон Франсиско! Никто не знает наших страданий, унижения и горя Лучше и не говорить о них Но господь даровал нам чудодейственный бальзамсвятую покорность. Взгляните: обе мы заняты делами, которые в прежние времена показались бы нам неподобающими. Живем спокойно, с кроткой печалью в душе, почти похожей на радость. Тяжкие уроки судьбы научили нас презирать суетность мира; мало-помалу мы стали считать прекрасной нашу честную бедность и смотреть на нее как на благословение божие.
В своем жалком запасе слов и выражений ростовщик не мог найти достойного ответа на изящную, простую и непринужденную речь доньи Крус Он мог лишь восхищаться и одобрительно хмыкать.
Вы познакомитесь также с моим братом, бедняжкой-слепцом.
От рождения?
Нет, сеньор. Он потерял зрение шесть лет тому назад. Такое несчастье! Юноша недюжинного ума, призванный быть Да мало ли кем, стоило лишь пожелать! Ослепнуть, не имея и тридцати лет от роду Его болезнь совпала с нашим разорениемеще один удар судьбы. Поверьте, дон Франсиско, ни я, ни сестра не можем по сей день примириться со слепотой нашего страдальца-брата, истинного ангела. Да простит нас господь! Разумеется, этот удар ниспослан нам небом; но я не могу принять его, не могу покорно склониться, нет, сеньор Я держу голову высоко. Но может, вам не по душе мой ропот?
Нет, что вы, сеньора Всевышний отец наш жесток. А со мной-то он как поступил? Не почтите за кощунство Черт побери!.. Но, по совести сказать отнять у человека все его упование. Все-таки вы своего не схоронили; братца вашего еще можно вылечить
Увы, сеньор Надежды нет.
Но вы, должно быть, знаете в Мадриде есть знаменитые оптики
В тот же миг Торквемада сообразил, какую чушь он сморозил: ну надо же сказать «оптики» вместо «окулисты»! Он хотел исправить ошибку, но сеньора, словно и не заметив ее, заговорила о другом. Она попросила разрешения ненадолго отлучитьсяпойти за сестрой, чему дон Франсиско только обрадовался, хотя тревога тут же вновь закралась в его сердце. Какая она, эта сестрица? Будет ли смеяться над ним? Что, если по наущению лукавого она не так обходительна, как Крус, и, увидав грубого мужлана, попятится в ужасе? «Ладно, не такой уж я мужлан, подумал он. Вытягивая шею, наклоняясь вперед, он старался заглянуть в зеркало, висевшее на противоположной стене. Не такой уж Сказать по правде, я еще выгляжу молодцом для своих лет, а если принаряжусь, так дам сто очков вперед всем этим вертопрахам, у которых только и есть что смазливая рожа».
Тут до него донеслись из коридора голоса оживленно споривших сестер:
Ну, что за важность? Право, он держится как свой человек.
Но как же я пойду в таком виде? Дай мне хоть передник снять.
Зачем? Раз уж мы сами себе служанки, а он это прекрасно знает, так что за важность, если и увидит тебя в переднике? Наряд тут роли не играет. Стыдно было бы показываться, будь мы грязны или неопрятны; но в чистоте никто с нами не сравнится, а трудолюбие не унижает нас в глазах человека, столь рассудительного, трезвого простого. Не правда ли, дон Франсиско?
Последние слова она произнесла уже громко у самой двери, и смущенный процентщик решил поспешить навстречу дамам: «Да, конечно, какие могут быть со мной церемонии? Я человек простой, я сам труженик. С самого детства я»
Он пустился было рассказывать, как сам чистил башмаки и подметал пол, но вошла младшая из сестер дель Агила, и дон Франсиско растерянно умолк.
Моя сестра Фидела, сказала Крус, ведя за собой упиравшуюся девушку.
Глава 5
Эка важностьбудничное платье! Ведь я знаю, что вы благородные дамы, да еще какие дамы, изрек дон Франсиско, мало-помалу оправляясь от смущения. Сеньорита Фидела, клянусь вам Вы и в этом платье хороши!.. Красивой женщине ни к чему наряды
Ах, извините, сказала сконфуженная Агила-младшая. Это все сестра. Заставила меня выйти в подобном виде: в старых башмаках брата, в переднике, непричесанной
Я ведь свой человек, и со мной, с Франсиско Торквемадой, нечего церемониться Ну, как дела? Как поживаете? Семейство в добром здравии? По мне, здоровьепервое дело; кто здоров, тот и счастлив. Я с вами согласен: хуже нет докуки, чем прислугу держать; все они неряхи, обжоры, склочницы, и вечно проклятые ухажеры подзуживают их перечить хозяйке.
Разглагольствуя, Торквемада не спускал глаз с миловидной маленькой поварихи. Она была гораздо моложе сестры, но не уступала ей в благородстве лица и осанки., Белокурые волосы, бледность кожи, тонко очерченный профиль, чуть удлиненный нос с горбинкой, нежный рот, невысокая грудь и тонкий станвсе обличало в ней породу, голубую кровь без оздоровляющей примеси, кровь, вялую от рождения и ослабленную тепличным воспитанием. Убогий наряд не вязался с внешностью сеньориты: казалось, она облачилась в него ради забавы, играя в переодевания.
Бедная девушка, впрочем, уже не юная (ей было лет двадцать шесть), не успела еще вполне привыкнуть к нищете и не утратила чувства собственного достоинства; ей стоило больших усилий появиться при госте в затрапезном виде. Не сразу оправилась она от смущения перед Торквемадой, который показался ей, inter nos, изрядным невежей.
Сеньор был большим другом доньи Лупе, проговорила старшая сестра.
Бедняжка! Как она нас любила! подхватила Фидела, опускаясь на стул подле двери и старательно пряча скверно обутые ноги. Когда Крус принесла нам весть о кончине доброй сеньоры, меня охватило такое горе Боже мой! Мы сразу почувствовали себя еще более беззащитными и одинокими Исчезла последняя надежда, единственное утешение и мне показалось, будто чья-то морщинистая рука издали машет нам И Фидела, по-детски сложив пальцы, помахала рукой. Вот так, вот так
«Ну и ну, эта тоже из речистых, в восхищении подумал скряга. Чтоб их! Прямо златоусты обе!»
Но бог не оставляет нас, подняв к небу руки, промолвила Крус. Он не покинет нас, ни за что не покинет, даже если на нас ополчатся все беды мира. И теперь, когда мы еще более одиноки и мрак вокруг нас еще непрогляднее, нам забрезжил луч солнца и светит, светит
«Это она про меня. Я луч солнца», подумал Торквемада, а вслух сказал:
Да, сеньоры, я тоже так думаю. Провидение хранит тех, кто трудится Подумать толькотакая нежная сеньорита и возится на кухне!
Всего печальней, что я ничего не умею, возразила Фидела. Хорошо еще, сестра меня учит
Ах! Донья Крус вас учит? Как это славно! Да вот бедаученье мне не впрок Хоть Крус и говорит, что она сама не бог весть как готовит, однако мне далеко до нее Я, конечно, стараюсь изо всех сил, но я так рассеяна, то и дело все порчу.
Ну, так что же, весело перебила старшая. Мы ведь не готовим для взыскательных гостей, у нас не гостиница, и угождаем мы только на себя самих. Если иной раз и промахнемся, заранее себе прощаем.
Сегодня пригорит, завтра недожаритсявсе-таки развлечение в доме.
В конце концов, получается такая приправа, на которую мы и не рассчитывали, веселье.