Ежли он даже татар победит и землю русскую в кулак соберёт, как себя равным другим государям поставить?
Когда Батиста Тревизан был у Ивана, то объяснил на примере полуночных стран, что самодержец не токмо в стране самолично правит, но и от соседних государей независим, дани никому не платит. Горько было слышать про всё это великому князю. Ему приходится порой боярские выходки терпеть, гневливые слова выслушивать, а самое главноевынужден ежегодно Большой Орде дань посылать. Да какуюдесять тысяч рублей серебром! Это всё равно что десять громадных караванов с товарами. Как если бы их без всякой пользы в реке топить. Доколе?
Но выход вроде бы есть. Вчера многомудрый боярин Квашнин ему совет дал. Беседа была с глазу на глаз и столь тайной, что рынды всех, кто имел нужду к великому князю, из покоев Ивана вон выпроводили, сами в сенях стали без пропуска. Сказал Степан Квашнин, как бы случайно обмолвясь:
Марья-то Борисовна тяжко больна, ась?
Иван и сам об этом не худчее Степана Дмитрича знало, ему лишнее напоминание о болезни жены край неприятно, он досадливо нахмурил густые брови, промолчал.
А ты, кесарь-батюшка, слава Богу, здоров и молод,продолжил Степан Дмитриевич.Выслушай, государь, не гневайся. Жизнь не остановишь, горе делу не помощник.
Ну, слушаю. Что сказать хочешь?нетерпеливо отмахнулся Иван, не удивившись тому, что боярин впервые назвал его кесарем, как величали римских императоров со времён Августацезарь, кесарь.
А то. О женитьбе загодя следует подумать.
Кикимору сладимженишков отвадим!отшутился князь, думая о своём.Ещё говорят, жениться не напасть, как бы с жёнкой не пропасть! Чего ты затеял?
Пожилой дородный боярин обиделся, пожевал губами, смял седую бороду в жилистый кулак. Преданный он Ивану человек, воспитатель князя с младости, ума в него много вложил и шутить ему никогда не позволял, мол, не по сану тебе игривость ума, у государя думы должны быть степенные, чтобы все видели, оннадежда. Родитель Ивана не раз Бога благодарил за то, что тот надоумил пращура нынешнего рода Квашниных, Родиона Квашню, покинуть Киев и перебраться со всем своим двором в Москву. А двор тот был немалыйтысяча семьсот человек.
Иван спохватился, примирительно сказал:
Прости, дядько, ежли обидел. Пошто разговор-то затеял?
Квашнин расправил пышную бороду, оглянулся на дверь, ведущую в сени, понизив голос, сказал:
Невесту пора поискать.
При живой-то жене?
При смерти Марья Борисовна. Немчура-лекарь говорил, её уже ништо не спасёт. Околдовали её.
Кто?князь ожёг боярина гневным взглядом.
Лекарь об том не знает, но колдун, бает, силён был. Не поднимется Марья Борисовна, недолго ей осталось. А тебе о всей Руси надобно думать! Об этом не забывай.
Ты вот что,прервал его Иван.Собери-ка колдунов сюда. Ко мне. Гонцов пошли по городам, пусть сведают. Когда соберутся, я им Марью Борисовну покажу, спрошу, кто чары навёл. Найду...Князь только зубами скрипнул.
Колдовство на Русидело обычное, не к ночи будь оно помянуто. По Москве только и слышно о проказах ведьмовских: то рыжая свинья на пешехода о полуночи напала, всего искусала, то корова молоко не стала давать, то бородатый козёл на задних ногах по улице шёл и человеческим голосом вещал, какие беды Русь ожидают, то от порчи человек помер, женщина в белом по ночам бродит, в окна добрым людям заглядывает, а у самой глаза как у сатаны горят. Иван уже велел на каждом перекрёстке стражу ставить.
Степан Квашнин опять бороду в кулаке смял. Собрать колдунов во дворцекак бы беды не нажить. Такого ещё никто не делал.
Князь тем временем вдруг стал задумчив, исподлобья бросил на боярина испытующий взгляд, прошёлся по ковру, остановился, спросил:
Говоришь, невесту поискать? И как это мыслишь?
Не княжна тебе нужна, а принцесса.
Добро. У кого будем искатьу фряжцев, англов или германов?
Искать не надобно. Уже есть на примете. Софья Палеолог.
Кто такая?сделал вид, что впервые слышит о ней, Иван.
Племянница последнего византийского императора Константина Палеолога,сказал боярин, как отчеканил.
Мудр Степан Дмитрич, раскусил тайную нужду князя. Династический брак, к коему охотно прибегают в предвечерних странах, разом ставил великого князя в равное с другими государями положение.
Думы, думы, думы... Марья Борисовна больше года не встаёт с постели, худа, бледна, жидковолоса, в чём только душа держится, только сына Ванятку к себе и допускает. А тому седьмой годок пошёл, мал ещё. Жалко супругу, была между ними и любовь, и ласки горячие, но живомуживое. Что прошлоне вернёшь. Иван и сам с лекарем беседу имел, и тот сказал, что у Марьи Борисовны уже кровь горлом идёт. Пора ладить в Рим посольство.
Несладка жизнь княжеская, ох несладка. Тревоги, заботы, хлопоты тщатся впусте предстать, но дай им только волю, враз закабалят. Скоро станет лёд на рекахжди ногаев аль крымчаков. Надо полки выводить на южные рубежи, заслоны по степным дорогам ставить. Под Калугой мор на людей напал. На ярославских землях недород зерна хлебного, а нижегородцы мёда недобрали против прошлогоднего. Ивану всё взвешивать, прикидывать, что из этого произойти может. Недавно в Заволочье из-за самоуправства волостного старшины смерды поднялись было на переселение в Литву. А князю урон, ему заботушка. Народ вольной, служат, пока служится, проведают, что у других житьё полегче, утекчи могут. «А боярам и слугам межи нас вольным воля». Вот и ещё опас: отчинная земля без людишек остаться может.
Ратникам прокорм надо давать, жалованье платить. Добрый воинникдобрый и прокорм. Пора обзаводиться постоянной ратью, чтобы стояла она по всем опасным направлениям, перекрывая дорогу на Русь ворогам. Но казна не окиян, скорей озерцо, которое легко вычерпать. Тогда как быть? Думы, думы, думы...
Смотрел Иван тяжёлым немигающим взглядом на Замоскворечье и не видел, как прекрасен закат, полнеба охвативший пламенем, как над западным окоёмом замерло грузное бурое облако, похожее на замшелый валун, из-за него брызгали огненные полосы, россыпями золотых монет отсвечивая в воде, ниже стояли безмолвные леса зелёных, голубых, коричневых, жёлтых осенних оттенков и густой запах земли тёк над площадкой.
Из тяжкой задумчивости его вывели крики, доносившиеся снизу. Он поглядел туда и увидел Квашнина, а рядом с ним грузных князей Семёна Ряполовского и Ивана Патрикеева. Все трое кричали, пытаясь привлечь его внимание. По лестнице на площадку карабкался плечистый рында Добрыня, раскрасневшийся, возбуждённый смотрел снизу на перегнувшегося через витые перильца Ивана ясными васильковыми глазами.
Князе, князе...
Иван поспешил вниз, перескакивая ступеньки. Его высокая шапка от быстрых движений упала с головы, покатилась по лестнице. Рында едва успел подхватить её.
Татарове, князе!пробасил он, задыхаясь.
Татарове? Откуда? Ведь рано...
Воевода Патрикеев бает, по Муравскому шляху идут!
Много?И сразу замерло, упало вниз сердце.
Ой, не ведаю. Велели сразу к тебе бечь...
Что ж ты...
Иван выхватил из рук Добрыни шапку, кое-как напялили опять вниз ступеньки пересчитывать. Богатырски сложенный рында грузно грохотал следом, так что лестница трещала и шаталась. Великий князь сердито оглянулся.
Чего топочешь? Князя угробить хочешь?
Дак... дак следом поспешаю...растерялся богатырь.
Вот и поспешай не торопясь.
Дак ладно.
Тело у рынды огромно, сказатьне поверят. Летом привезли на пристань несколько медных досок на цепях для взвешивания особо тяжёлых товаров. Установили, отладили. Для пробы решили взвесить Добрынин, а на другую доску поставили здоровенного медведя скоморохов. Так рында оказался тяжелее медведя на два пуда. Купцы пожелали, чтобы Добрыня схватился с медведем. Богатырь было согласился, да скоморохи воспротивились, побоялись, что силач ихнего кормильца нечаянно покалечит.
По оставшимся ступенькам оба спустились чинно. Но доски гнулись и потрескивали. Иван на ходу торопливо прикидывал, сколько понадобится времени, чтобы собрать рать. Ах, поганые. Ждал их зимой, а они, глянь-ка, по распутью наладились. Муравский шлях тянется от Перекопа в Крыму до Тулы и здесь выходит на прямоезжую Московскую дорогу. Путь по шляху и осенью проходим между верховьев Днепра и Северного Донца. Сухие там места. Поэтому возле Тулы и проходит оборонительная черта, ещё дедом Василием строенная. Стоит в городе конный полк князя Шуйского. Ров, засека, вал, а в безлесных местахсторожки, городки с тынами. В тех городках конные ратники, дети боярские и казаки. Но крепостей мало и людей в них невелико число.