Сейчас Берната беспокоило только одно: его не должны были видеть в Барселоне, поскольку это могло навредить будущему сына.
Часть втораяРабы знати
6
Рождество 1329 года
Барселона
Арнау исполнилось восемь лет. Он был спокойным и умным ребенком. Длинные каштановые волосы, волной спадавшие ему на плечи, обрамляли лицо, на котором выделялись большие светлые глаза цвета меда.
Дом Грау Пуча был украшен к Рождеству. Мальчик, который в десять лет смог покинуть отцовские земли благодаря щедрому соседу, стал известным человеком в Барселоне и сейчас торжествовал, вместе с женой ожидая прихода гостей.
Они явятся, чтобы оказать мне честь, с гордостью говорил Грау своей супруге. Ты когда-нибудь видела, чтобы знать и купцы ходили в гости к ремесленнику?
Гиамона молча слушала его.
Сам король покровительствует мне! Ты понимаешь это? Сам король! Король Альфонс!
В этот день в мастерской не работали, и Бернат с Арнау сидели на полу, нахохлившись от холода и наблюдая из-за горы горшков, как рабы, помощники и подмастерья то и дело сновали в дом и обратно. За эти восемь лет Бернат так ни разу и не вошел в дом Пуча, но его это не волновало. Он задумчиво поглаживал волосы Арнау и радовался, что рядом с ним был сын, крепко обнимавший его. Чего еще он мог желать?
Ребенок жил рядом с Гиамоной, ел с ней за одним столом и даже брал уроки у наставника детей Грау: вместе со своими двоюродными братьями он учился читать, писать, считать.
Однако Арнау знал, что Бернатего отец, поскольку Гиамона никогда не позволяла ему забывать об этом. Что касается Грау, то он относился к своему племяннику с подчеркнутым равнодушием.
В доме богатых родственников Арнау вел себя хорошо, однако Бернат все равно время от времени напоминал ему о том, что ему следует быть вежливым и благодарным семье Пуч.
Когда мальчик, весело смеясь, входил в мастерскую, лицо Берната светлело от радости. Рабы и помощники, включая Жауме, тоже не могли сдержать улыбки, увидев, как тот несется по двору и садится в ожидании, пока Бернат не закончит свою работу, а затем подбегает к отцу и крепко обнимает его. Потом он устраивался рядышком с Бернатом, восхищенно смотрел на отца и улыбался каждому, кто подходил к ним
Однажды вечером, когда мастерская уже закрывалась, Хабиба позволила ему проведать отца, и Арнау несколько часов провел с Бернатом, болтая и смеясь.
Их никто не беспокоил.
Так все удачно сложилось для них потому, что Жауме продолжал исполнять роль, ни на минуту не забывая о висящей над ним угрозе хозяина. Грау не интересовался доходами, поступавшими от мастерской, и еще меньшечем-либо другим, связанным с ней. И все же он не мог обходиться без нее, поскольку благодаря гончарству получил титул консула гильдии гончаров, старшины Барселоны и члена Совета Ста. Достигнув того, что было лишь формальным титулом, Грау полностью ушел в политику и финансы более высокого уровнякак и пристало старшине Графского города.
С начала своего царствования в 1291 году Хайме II попытался подчинить себе каталонскую феодальную олигархию и для этого стал искать поддержки у свободных городов и граждан, начав с Барселоны. Сицилия принадлежала короне еще со времен Педро Великого, поэтому, когда Папа предоставил Хайме II право захвата Сардинии, Барселона и ее граждане финансировали это предприятие.
Присоединение двух средиземноморских островов к короне благоприятствовало интересам всех сторон: оно гарантировало поставку зерна в графские земли и господство Каталонии в Западном Средиземноморье, а также контроль над торговыми морскими путями. В свою очередь, корона получила право разрабатывать серебряные и соляные копи острова.
Грау Пуч не застал этих событий. Его звезда взошла со смертью Хайме II и коронацией Альфонса IV. В 1329 году корсиканцы подняли мятеж в городе Сассари. В то же время генуэзцы, боясь коммерческой мощи Каталонии, объявили ей войну и атаковали корабли, которые ходили под ее флагом. Ни король, ни коммерсанты не сомневались ни минуты: кампания по подавлению мятежа на Сардинии и война против Генуи должны финансироваться гражданами Барселоны. Так оно и получилось, причем главным образом благодаря порыву одного из старшин Барселоны: Грау Пуч, сделавший щедрые пожертвования на военные расходы, убедил своими пламенными речами даже самых равнодушных и призвал их оказывать помощь королю. И вотсам король публично поблагодарил его за патриотизм.
Грау раз за разом подходил к окнам, чтобы посмотреть, не идут ли гости, а Бернат попрощался с сыном, поцеловав его в щеку.
Сейчас очень холодно, Арнау. Тебе лучше вернуться в дом.
Когда мальчик жестом выразил нежелание, отец добавил:
Сегодня у вас будет хороший ужин, не так ли?
Курица, шербет и пирожные, ответил ребенок.
Бернат легонько шлепнул его и улыбнулся:
Беги домой. Поговорим еще.
Арнау прибежал как раз к началу ужина; он и двое младших детей ГрауГиамон, его ровесник, и Маргарида, на полтора года постарше их, ужинали в кухне. А двое самых старших, Жозеф и Женис, должны были отужинать наверху с родителями.
Прибытие гостей сделало Грау еще более нервным.
Я сам буду руководить всем, заявил он Гиамоне, когда начались приготовления к праздничному ужину, а ты займешься женщинами.
Но как ты себе это представляешь?.. попыталась протестовать Гиамона.
Однако Грау, не слушая жену, уже отдавал распоряжения Эстранье, толстой и очень наглой кухарке-мулатке, которая, склонив голову перед хозяином, исподтишка поглядывала на хозяйку, пряча улыбку.
«Как бы он хотел, чтобы я отреагировала? думала Гиамона. Он разговаривает не со своим секретарем, и не в гильдии, и не в Совете Ста. Неужели он считает, что я не способна позаботиться о гостях? Или он решил, что я не соответствую их уровню?»
За спиной своего мужа Гиамона попыталась навести порядок среди слуг и приготовить все так, чтобы празднование Рождества удалось, но Грау разошелся не на шутку, вмешиваясь во все, включая заботу о роскошных накидках гостей. Гиамона вынуждена была отойти на второй план, который уготовил ей муж, и ограничиться тем, чтобы улыбаться женщинам, которые смотрели на нее свысока.
Грау напоминал командующего войском на поле боя: он разговаривал то с одними, то с другими и одновременно указывал слугам, что они должны были делать, кому и что подавать. Однако чем больше он жестикулировал, тем более напряженной и неловкой становилась прислуга. В конце концов все рабыкроме Эстраньи, которая была в кухне и готовила ужин, стали следить за Грау, стараясь не пропустить его поспешных приказов.
Оставшись без присмотра, так как Эстранья и ее помощницы, отвернувшись от них, занимались приготовлением блюд, Маргарида, Гиамон и Арнау смешали курицу с шербетом и пирожными и, не переставая шутить, обменивались кусками. После этого Маргарида взяла кувшин с вином и, не разбавив вино водой, сделала большой глоток. Кровь мгновенно прилила к лицу девочки, ее щеки раскраснелись, а глаза стали блестеть еще ярче. Потом она потребовала, чтобы ее родной и двоюродный братья сделали то же самое.
Арнау и Гиамон выпили, стараясь вести себя так же, как и Маргарида, но закашлялись и с полными слез глазами бросились искать воду. Быстро охмелев, все трое начали смеяться без причиныдля этого им было достаточно посмотреть друг на друга, на кувшин с вином или на толстый зад Эстраньи.
Прочь отсюда! крикнула кухарка, услышав насмешки детей.
Дети, весело смеясь, бегом бросились из кухни.
Тсс! зашикал на них один из рабов, стоявших у лестницы. Хозяин не разрешает детям здесь находиться.
Но начала было Маргарида.
Никаких «но»! повторил раб.
В этот момент спустилась Хабиба, чтобы взять еще вина. Минуту назад хозяин посмотрел на нее горящими от гнева глазами, потому что один из гостей захотел налить себе вина, а вытекло только несколько жалких капель.
Смотри за детьми, напомнила Хабиба рабу, проходя мимо него. Вина! крикнула она Эстранье, не успев еще зайти в кухню.
Грау, боясь, что мавританка принесет обычное вино вместо того, которое следует подать, поспешил за ней.