Давно ли он был способен с маху и на отважный политический шаг, весь успех которого именно в дерзости, в махе. И на ребяческую проказу, вся прелесть которойв ее добродушии Теперь и то, и другое было немыслимо. Полный упадок духа и надломленность тела сказывались во всем. Он никого не принимал, изредка справляясь о курьере, которого ждал из Петербурга, и об здоровье принца Карла.
Однажды графиня Браницкая вошла к дяде и объявила ему печальную весть.
Дядюшка, принц Вюртембергский скончался.
Князь онемел Потом он сразу поднялся с дивана и вытянулся во весь рост. Лицо его побледнело.
Что? прошептал он и через мгновение робко прибавил:Как же это?
И, постояв, князь сгорбился понемногу, осунулся весь и опустился бессильно на диван, почти упал.
Ох, страшно простонал он. Да и рано Рано же!!
Что вы, дядюшка? изумилась графиня, знавшая, что между покойным принцем и дядей не существовало крепкой связи, а была лишь одна простая приязнь.
Князь молчал и тяжело дышал.
Что вы, дядюшка? повторила графиня.
Сашенька! Цыганка в Яссах о прошлую осень предсказала по руке принцу, что ему году не прожить.
Странно Ну что ж Бывают такие странные совпадения Чего же вы смущаетесь?
А мнегод
Что-о?
А мнегод дала Ровно год Мы тогда смеялись Вот
Князь закрыл лицо руками.
Полноте, дядюшка Как не стыдно? Бог с вами. Это ребячество. Ну, тут потрафилось так. Но ведь это простая случайность.
Браницкая села около князя и долго говорила, успокоивая его
Это простая случайность! повторяла она.
Наконец князь отнял руки от бледного лица в слезах и выговорил глухо:
Не лги, Саша Сама испугалась и веришь
С чего вы это взяли!
По твоему лицу и голосу Сама веришь, испугалась и лжешь
И князь замолчал и просидел несколько часов, не двигаясь, в той же позе, понурившись и положив голову на руки.
На третий день после этого князь, слабый, унылый, задумчивый и рассеянный, будто совсем ушедший в самого себя, оделся в свою полную парадную форму главнокомандующего и генерал-фельдмаршала и, сияя, весь горя, как алмаз, в лучах южного палящего солнца, отправился на похороны умершего принца
Все, что было воинства от офицеров до генералов в Галаце и окрестностях, явилось присутствовать на погребении и отдать последний долг хотя чужестранному принцу в русской службе, но родному брату будущей царицы.
Всех поразила фигура генерал-фельдмаршала.
Он тихо двигался, странно глядел на всех, озирался часто по сторонам, будто усиленно искал что-то или кого-то, но на вопросы и предложения услуг ближайших бессознательно взглядывал и не отвечал.
И за все время отпевания он не произнес ни слова.
Наконец, оглянувшись вновь кругом и завидя движение около гроба, всеобщее молчание, отсутствие пастора, он услыхал смутно слова: «Вас ждут, князь». Он отозвался как в дремоте:
А? Что?
Вас ждут, князь, говорил тихо Репнин. Соизвольте Или прикажете всем прежде вас подходить?
Что?
Прощаться с покойником!
Да Да Я первый. Первый прошептал князь глухо. Да, первый после него, из всех вас Моя очередь. За нимпервый
Репнин ничего не понял и, приняв слова за бред наяву, изумленно глянул в желтое и исхудалое лицо светлейшего.
Князь полусознательно приложился к руке покойника и, отойдя от гроба, двинулся к дверям между двух рядов военных.
Всюду толпа, мундиры, ордена, оружие Все незнакомые лица, и все глаза так пристально-упорно смотрят на него Точно будто он им привидение какое дался
Князь двинулся скорее. Уйти скорее от них, от их пучеглазых лиц, их глупого любопытства!
Сойдя с крыльца снова под жгучие лучи солнца, палящего с безоблачного неба, он увидел лошадей Экипаж при его появлении подали к самым ступеням подъезда. Дав ему время остановиться, князь сел
Лошади не трогаются Чего они?! Уж ехали бы скорее от этого глупого народа. Скучно! Ну, что ж они?.. Застряли!
Ваша светлость! ваша светлость! уж давно слышит князь голос около себя, и наконец кто-то дергает его за рукав мундира
Ваша светлость!
А-а?.. вскрикивает он, как бы проснувшись.
Маленький, красивый чиновник, его новый любимец, Павел Саркизов, стоит перед ним, смело положив руку на обшлаг его кафтана.
Извольте слезть! говорит Саркизов тревожно.
Чего?
Извольте слезть!.. Вы по забывчивости Слезайте
И Саркизов смело потянул его за рукав
Князь очнулся, огляделся и, вскочив как ужаленный, сразу шагнул прочь
Он увидел себя сидящим среди погребальных дрог, поданных к подъезду для постановки гроба.
Жутко стало, защемило на сердце суеверного баловня счастья.
Князь быстро отошел, сел в свои дрожки и, отъезжая от толпы, отвернулся скорее
Он чуял, какое у него в этот миг лицо, и не хотел казать его толпе.
Видели? говорила эта толпа шепотом.
Да По рассеянности!
Ох, плохая примета
Совсем негодная примета. И верная.
И без приметы вашейприметно! По лицу его Недолог!..
Так говорили, перешептываясь и толпясь вокруг погребальных дрог, собравшиеся офицеры
«Ох, типун вам на язык! грустно думал маленький и красивый чиновник-юноша, прислушиваясь к этому говору. Злыдни! Вы бы рады! Да Бог милостив Не допустит. Его смертьмоя погибель Ох, Фортуна! Неужто она и со мной нынемудреные литеры вилами по воде пишет Страшно Помилуй Бог. Куда тогда бежать, где укрыться Только разве за границу, в Польское королевство»
Был он Саркизкаи весело жилося Светел был весь мир Божий Стал он чиновник канцелярии, Павел Григорьевич на миг все блеснуло кругом еще ярче, но тотчас же темь началась, и вот все больше темнеет и темнеет Надвигается отовсюду на душу оторопелую тяжелая мгла и чудится ему голос:
«Я отшутила Буде!..»
Это Фортуна кричит ему из мглы
* * *
Ровная, голая, однообразная пустыня раскинулась без конца во все края Ни камня, ни дерева, ни птицы, ни чего-либо, на чем взор остановить Это степь молдавская.
Степь эта словно море разверзлось кругом, но черное, недвижимое, мертвое. Не то море, что лазурью и всеми радужными цветами отливает, встречая и провожая солнце, что журчит и поет, покрытое золотыми парусами, или порой, озлобясь, стонет и грозно ревет, будто борется с врагом, с невидимкой вихрем. Но, истратив весь порыв гнева, понемногу стихает, смотрится вновь в ясные небеса, а в нем сверкают, будто родясь в глубине, алмазные звезды.
Здесь, в этом черном и недвижном просторе, нет ни тиши, ни злобынет жизни.
В теплый октябрьский день, в этой степи, в окрестностях столицы Ясс, летели вскачь три экипажа, в шесть лошадей каждый. Вокруг передней открытой коляски неслось трое всадников конвойных.
В коляске, полулежа, бессильно опустив голову на широкую грудь и устремив тусклый взор в окрестную ширь и голь, бестрепетную и немую, сидел князь Таврический. Около него была его племянница И ее взор тоже грустно блуждал по голой степи, будто искал чего-то
Князь упрямо решился на отчаянный шаг, безрассудный, ребячески капризный и, быть может, гибельный
Уехав из Галаца тотчас после похорон принца Карла, он весь сентябрь месяц прожил в Яссах. И все время был в том же состоянии апатии Изредка он сбрасывал с себя невидимое тяжелое иго безотрадных помыслов, боязни телесной слабости Он принимался за работу, переписывался с царицей и со всей Европой, надеялся вновь на все Надеялся разрушить козни Зубова, прелиминарии мира с Портой, интриги Австрии и Англии Все с маху вырвать с корнем и отбросить прочь!.. Все!! От Зубова и трактатадо боли в груди и пояснице
Но этот подъем духа и телабыл обман Так бывает подчас, вспыхивает ярко, порывом угасающее пламя и, блеснув могуче, сверкнув далеко кругом, упадет вновь и бессильно, будто мучительно ложится и стелется по земле
После порывов работать и надеяться, после попыток схватиться с невидимым подступающим врагом и побороть его князь детски, бессильно уступал, сраженный и умственно, и телесно.
Нет Рано еще мне Я не все свершил! восклицал в нем голос. Подымись, богатырь!.. Схватись! Потягайся! Еще чья возьмет!..