На этот раз удачливый охотник распорядился умнее и вместо того, чтобы дать свободно загнивать мясу в углу своего жилища, он, разрубив мясо на небольшие кусочки, повесил эти последние при помощи лыка на сучьях дерев. Новой удачей увенчалась эта попытка. На жгучих лучах солнца мясо выделяло свой лишний сок и засыхало, не теряя своих питательных достоинств. Случайно сделанное открытие повело к усовершенствованию способа сохранения пищи, а через несколько дней после того, как охотник испробовал вкус сушеного на солнце мяса, он прибегнул уже и к помощи огня для того, чтобы вернее сохранить впрок излишний запас мяса.
Это открытие, как и все мелкие открытия в обиходе и житейской технике первобытного человека, кажущиеся для нас ничтожными, имело на самом деле огромное значение, внося в жизнь не только некоторый комфорт, но и полезные применения, облегчавшие для человека страшную тяжесть борьбы за существование; подобные открытия имели огромное значение для первобытного охотника, жившего в то время, когда зверь еще царил над миром, а венец создания должен был ежеминутно трепетать за саму свою жизнь.
Но далеко не всегда удача сопровождала замыслы и предприятия первобытного дикаря, далеко не всегда он с помощью своего нехитрого ума и младенческой культуры мог побеждать своих врагов и добывать себе пищу без большого труда; удача была очень редка, и подчас вместо нее сама смерть под всевозможными видами заглядывала прямо в глаза предприимчивому охотнику. Немало сгибло людей в борьбе со зверем, прежде чем последний уступил свое первенство, и, вероятно, естественная смерть реже постигала первобытного охотника, чем гибель под когтями и зубами страшных хищников, населявших тогдашние дремучие леса.
Не всегда тяжелая палица, каменный топор и копье могли помочь человеку в борьбе с таким зверем, перед которым нередко отступает даже современный охотник со своим превосходным оружием. Кто бывал хотя раз на медвежьей охоте, не говоря уж об охотах на тропических зверей, тот поймет, что одной палицей, топором или дротиком немного поделаешь в одиночной борьбе с могучим зверем. Первобытный человек не мог обладать такой чудовищной силой, чтобы своей дубиной раздробить крепкий череп медведю, быку, зубру, лосю, не говоря уже о мамонте, носороге, пещерном льве и других чудовищах, с которыми приходилось состязаться человеку в первые периоды его существования. Кто представит себе страшную силу и количество зверя, выражавшееся сотнями и тысячами особей для данной местности, тот бесконечно удивится еще тому, как мог он спасти себя и свою культуру среди тысячи опасностей, среди многочисленных врагов. Не спасли его ни бесконечная плодовитость, как спасает она от вымирания другие существа, обреченные бороться с тысячами случайностей, ни отчаянная храбрость, ни жалкое оружие, ни счастливая находчивость, ни даже подбор, а спасли и сохранили человечество его природный прогрессирующий ум и социальная жизнь, умножившая до бесконечности одиночную слабую силу.
Так боролся доисторический человек за свое существование с могучей звериной силой, сражаясь с ней столько же для добывания пищи, сколько и для самозащиты. Порой он уступал превосходной силе, когтям, зубам, рогу или клыку, но в общем все-таки победа была на стороне человека; разумная, хотя и сравнительно слабая, сила брала верх над могучей физической. Разум помогал человеку не только побеждать и одолевать, что было необходимо для успеха его борьбы за существование, он учил его также добывать пищу и помимо зверя, приготовлять ее впрок, совершенствовать свое жилье, одежду и орудия домашнего обихода. Разум, воля и настойчивость скоро помогли человеку покорить и воду, как он уже начал покорять и землю и лес. Нам никогда не узнать, как начались первые шаги человека на поприще водной стихии, но начались они давно, во всяком случае, в той еще стадии его развития, которую мы описываем под названием первичной.
Неискусен был человек каменного века ловить рыбу, но все-таки можно думать, что он пользовался и ею. В маленьких лесных речонках рыба ловится сравнительно легко, а среди лета ложбины их местами пересыхают до того, что при переходе чрез это мелководье рыба застревает в грязи, и ее тогда можно ловить голыми руками. Наш охотник, вероятно, не раз во время своих блужданий по лесу пользовался этим случаем и имел возможность получить к обеду свежую рыбу, не говоря уже о пресноводных моллюсках, которых целые кучи доставляла ему каждая речонка.
Костяной рыболовный крючок каменного века. Найден в южной Швеции.
Не раз, сидя на берегу той или другой речонки или ручейка, купаясь в них или приходя сюда за водой, первобытный человек делал исподволь различные наблюдения, которые, ложась одно на другое в его восприимчивом уме, незаметно вели этот последний к открытиям и изобретениям. Видел, например, человек, как упавшее в воду насекомое старалось зацепиться за плывшую травинку, щепочку или сучочек и, держась за него, а не то и сидя на нем, плыло по течению и часто приставало к земле; видел он, как быстро плавала по воде птица, как ловко и свободно передвигала она лапками, отгребая воду и тем подвигаясь вперед; видел человек и многое другое, что творится на вольной водной струе, и все это приводило его наблюдательный ум к мысли приложить свои наблюдения на деле и к самому себе. Если насекомые и другие животные плавают по воде, держась за кусочек дерева, то отчего же не плавать по ней и человеку при помощи того же дерева?! Не одну, быть может, палку или ствол молодого дерева переменил, однако, человек, прежде чем достиг того, что определил приблизительно тот размер куска дерева, который мог держать на воде его тело.
Наконец, он связал лыком, тростником и лозой несколько стволов и сучьев и смастерил таким образом первобытный плот. С помощью этого примитивного снаряда для плавания человек уже почувствовал себя хорошо и на воде, по крайней мере, на тихих, небольших водных вместилищахречонках, болотах и озерках. Область владычества человека стала, таким образом, шире, а с ней расширился и его кругозор, и сами условия существования стали несколько иными. Уже при помощи того первобытного плота, какой мы сейчас описали, человек вполне безопасно мог совершать свой путь через самые дремучие дебри леса, следуя не только звериными тропами, но и естественными путямиречками и ручейками, которые гораздо удобнее и скорее приводили его в самые глухие чащи, где о человеке до тех пор не было еще и помину.
Вернемся теперь к нашему первобытному охотнику и его семье, к той именно поре, когда он достиг того, что мог двигаться на воде, понял и приложил к делу всю выгоду своего полезного открытия. Новое средство не только для жизненной борьбы, но и для самозащиты явилось теперь у него под руками. Нетрудно было понять ему, вечному охотнику и лесному бродяге, что, поставив свое жилье на острове, среди воды, он сделает его безопасным от нападения всякого зверя, и случаи, подобные описанной выше осаде волков, будут устранены навеки. Остров, суживая ближайший кругозор, так сказать, определяя естественно ближайшую сферу ведения человека, явился, таким образом, его собственным уголком, неотъемлемым владением, на пользовании которым установилась, так сказать, идея права собственности Позднейшие свайные постройки были только развитием мысли древнего человека строить свои жилища на воде, чтобы обезопасить их от наземных хищников и врагов.
Вид свайных построек на озере.
Итак, человек, до сих пор живший на берегу речонки, поняв все удобства жизни на острове, решился перенести туда свое жилье и там утвердиться в большей безопасности. При помощи плота это сделать было нетрудно, и новое обиталище, на которое и он, и она положили все свое старание, было не менее, если не более, прочно и крепко, чем их прежнее насиженное местечко. Весь скарб, оружие и незатейливое хозяйство были перенесены на островок, и для человека начался новый род жизни.
Обезопасив себя от нападения диких зверей, первобытный человек мог теперь направить все силы свои, физические и умственные, на предметы более полезные, чем вечная борьба из-за шкуры с чудовищами леса. Словно червячок в коконе, день ото дня пробуждалась в нем индустрия, и человек быстро шел по пути прогресса. Если мы взглянем на его жизнь спустя немного лет после перенесения человеческого жилья в безопасное место и изобретения плота, мы уже увидим большую перемену сравнительно с прежним, когда зверь тревожил человека в самом его жилье. Случай и наблюдательность научили многому нашего отдаленного предка, а способность быстро усваивать и применяться к обстоятельствам помогла ему приложить свои наблюдения к делу, и таким образом культура начала быстро облагораживать жизнь первобытного человека, с каждым шагом удалявшегося от жизни дикого зверя.