Майт Метсанурк - На реке Юмере стр 40.

Не знаю,упрямо ответил Рыжеголовый.

Ах, не знаешь!рассвирепел Велло и, схватив его за руку, опрокинул, навалился на него грудью, головой уперся ему под подбородок и стал давить что было мочи; Рыжеголовый захрипел, и Велло понял, что добрался до его горла. Рукой он прижал голову врага к саням, не давая ему повернуть ее.

Где Рахи?снова закричал Велло.

В Риге. Отправился в Ригу... Вместе с Лем­би,прохрипел Рыжеголовый.Отпусти!

Последние его слова едва можно было разобрать. Руки Рыжеголового уже не наносили ударов и ноги его уже не барахтались.

Велло отодвинулся, сел и попытался столкнуть противника с саней. Но руки его ослабли, и пальцы никак не могли ухватить одежду.

"А что, если убить его?"спросил себя Велло. Но при виде этого полутрупа его затошнило. Он остановил лошадь, слез с саней и за полу одежды стащил Рыжеголового прямо на снег; немного по­стоял, затем склонился к окровавленному лицу лежащего и еще раз спросил:

Где Лемби?

В Риге...еле слышно пробормотал брат Рахи.

Велло, едва держась на ногах от слабости, взо­брался на сани и повернул назад.

На ярмарочной площади еще продолжали обсуж­дать случившееся; человек, чью лошадь угнал Рыже­головый, бросился навстречу Велло, всплеснул от радости руками и, показывая на лицо старейшины, начал что-то говорить на незнакомом языке.

Велло провел рукой по лицуоно было мокрым от крови. Только сейчас он ощутил солоноватый привкус во рту и боль на губах и в глазу.

Отть со слугами оказались тут же. С их помощью Велло вышел из толпыноги едва держали его, сердце колотилось, с подбородка капала кровь. Но он не обращал на это внимания, лишь одна мысль занимала его: "Значит, в Риге... Оба... Рига да­леко ... Ригавражеское гнездо... Но все-таки с Ригоймир".

Они дошли до того места, где были привязаны кони, и Отть обтер снегом лицо старейшины, прило­жил снежный комочек к его распухшему глазу, к носу и губам, из которых сочилась кровь, укориз­ненно при этом приговаривая:

К чему связываться с этаким выродком!.. Раз­бойники они, разбойниками и останутся!.. Разве от них назад что-нибудь получишь! Что у волка в зубах, то и за зубами.

Отть предложил старейшине провести здесь ночь, отдохнуть и собраться с силами. Но Велло приказал тотчас же укладываться и трогаться в путь.

На ночь-то глядя... Леса большие...ворчал Отть.Мало разве злых людей!

Уже стемнело, когда они выехали из города; Отть, усевшийся со старейшиной в первые сани, угрюмо молчал; лишь время от времени советовал ему обти­рать лицо снегом.

Скоро отправимся в Ригу,наконец произ­нес Велло, который не в силах был больше таить это про себя.

Зачем нам в Ригу? В это осиное гнездо!.. Да нет, какое там осиное гнездо... Это же медвежья берлога!.. Иное дело, если бы мы шли бить мед­ведя,рассердился Отть.

Но ведь с Ригой у нас мир,ответил старей­шина.

Ну и что с того, что мир. Поезжай в Вильянди, в Отепяпогляди, встретишь ли там рыцаря или латгальского старейшину... Поезжай в Ригу, по­глядиразгуливает ли там кто-либо из наших людей. Да и чего мы там не видали?.. Ярмарки есть и в других местах!

Некоторое время ехали молча, а затем Велло по­дробно рассказал Оттю о драке с братом Рахи и по­жаловался на боль в левом боку, под сердцем, в пра­вом глазу и во рту.

Один зуб, кажется, шатается, а может и больше,заметил Велло и, силясь пошутить, добавил:Крепкий орешек попался!

Какой это орешек!презрительно сказал Отть.Застывшее лошадиное дермо, а не орешек!

А я все же выведал у него кое-что,похва­стался Велло и стал рассказывать Оттю все, что узнал о Рахи и Лемби.

Ну и что толку!рассердился Отть.В Риге они или в Юкскюлевсе одно, их оттуда не воро­тишь!

Ассо мог бы вызволить Лемби. Ведь у Рахи к Ассо никакой злобы нет. Заплатил бы как следует... Рахи жаден до серебра!

Не годится для охоты лук, которым с осени до весны пользовался другой,сказал Отть.

Эти слова отозвались в сердце Велло такой болью, что он долгое время молчал. Он представил себе Лемби в объятиях отвратительного Рахи, и пальцы его сжались в кулаки.

Наконец он произнес сквозь зубы:

Вышиб бы из него дух!

Ради этого не стоит ходить за Вяйну,заме­тил Отть и, помолчав немного, укоризненно спро­сил:Что ж ты не вышиб дух из этого Рыжеголо­вого?

Только руки марать!

Как же так! Он враг, врагом и останется. Ста­нет плодить врагов. Родится у него несколько десят­ков сыновей, у каждого из нихтоже по нескольку десятков, вот и пойдут когда-нибудь целой дружи­ной на Мягисте! Нет, нет! Уж коли враг в рукахнадо кончать с ним! Нашим внукам просторнее будет!

Но Велло не слушал мудрых речей Оття. Из головы у него не выходил лук, который теперь не годился для охоты, потому что с осени до весны им пользо­вался другой. И все же он не мог и не хотел верить, что Лемби отдала себя в руки Рахи. Ведь сама же она не раз говорила, что этот грубый, жестокий че­ловек слушается ее, подчиняется ей... Если бы не разбитое лицо, он сейчас же свернул бы на Ригу... Хотя едва ли Отть допустил бы это.

V

Кахро приложил все свое умение лекаря и знахаря, чтобы старей­шина поскорее оправился. Но левый его глаз был сильно ушиб­лен, опухоль спадала медленно, а когда, наконец, спала, то глаз еще долгое время оставался чув­ствителен к яркому свету и на­ружный уголок его был красен и слезился. Шатавшийся зуб Вел­ло сам вытащил пальцами. Под сердцем он временами все еще ощущал острую боль.

Я же говорю: не следует трогать дермо рука­ми,ворчал Отть, видя, как страдает Велло.Иное дело, если ты можешь вонзить во врага топор или копье, чтоб он и не вздохнул больше.

О том, что старейшине досталось от брата Рахи, Отть не разрешил говорить никому, кроме Кахро и Малле. Он придумал замысловатую историю о на­падении вооруженных разбойников на ярмарочной площади: Велло будто бы один дрался с ними и мно­гих убил.

Днем, сидя или лежа в шалаше, куда сквозь от­верстие величиной с кулак проникали бледные лучи восходящего из-за леса солнца, Велло пере­бирал в памяти оброненные Оттем слова об ис­пользованном луке, словно пес, который от нечего делать мусолит обглоданную кость и грызет ее тем злее" чем больше она обглодана.

Но каждый раз он старался утешить себя мысльюне всякий согнет этот лук, и уж во всяком случае не Рахи!

Устав от этих мыслей, Велло принимался думать о поездке в Ригу. Что, если отрастить бороду, пере­одеться купцом, захватить с собой шкуры и взять какого-нибудь слугу, тоже изменившего свой облик. Весьма пригодился бы при этом человек, который хорошо знает язык. Или же начать собирать дру­жину, обойти всех старейшин, в первую очередь на­ведаться в Лехолу, к Лембиту, и как только кончится мир с Ригой, отправиться прямо за Койву... И не иначе, как только на конях и вскачь. Пехота может пойти следом и заняться осадой какой-нибудь кре­пости у дороги...

Но согласятся ли на это старейшины? Поля и пашни ближе их сердцу, нежели Вынну и Рига. Они сеют и жнут, радуются, что подрастают стада, на­бивают зерном закрома и ямычтоб врагу было что взять, когда он снова перейдет Сяде!.. Нет, ни­кто не станет воевать из-за Лемби!..

Проведать старейшину часто приходил Ассо, при­носил мед и сушеные ягоды. Он не одобрял затеи ехать в Ригу под видом купца; иное делоидти войной. Но едва ли на это согласятся сакалаские старейшины!

Ассо советовал послать в Ригу человека, который знает язык и которого не сочли бы уроженцем Мягисте. Может быть, ему удастся напасть на след Рахи и вызволить Лемби. А уж дорогу-то на север они всегда отыщут!

Но где найти такого человека? Надо бы пообе­щать какому-нибудь торговцу хорошее вознаграж­дение и дать ему задаток.

Велло готовился к длинному пути. Собираясь на восток, он намеревался через Уганди завернуть на север, оттуда, сделав большой крюк, проехать на запад и, обогнув Алисте, вернуться назад, домой. Уже были подготовлены сани, откормлены кони и подобраны слуги, которым надлежало сопровождать старейшину; дом и хозяйство оставались на попече­нии Оття. Уже был назначен и день отъезда, когда однажды утром пришла Лейни, одетая просто, с благочестиво-серьезным видом, и после слов, восхваляющих Иисуса Христа, молвила: