Дружина Чжан Сюаня двигалась вереницей, причем в начале и конце цепочки батоу поставил самых опытных охотников. НепосвященнымФабиану Хуку и Андрейке Яновскому он объяснил так: «Хунхуз стреляет в первого, тигр Амба нападает на последнего. Надо ко всему быть готовым».
Отряд был интернациональным: финн, русские, удэгейцы, но большую его часть составляли китайцы и корейцы. Последних за их пристрастие к светлым одеждам и за врожденную грацию называли «белыми лебедями»; в отличие от китайцев, носивших косы, они завязывали волосы в пучок на темени.
Все эти людиохотники, огородники, корневщики, рыбакиочень хотели помочь своим добрым соседямфермеру Яновскому и шкиперу Хуку, а кроме того, каждый из них имел свой личный счет к хунхузам. Мирные труженики, покорные и забитые, они долго терпели разбой и поборы, но нынче, в год Дракона чаша их терпения переполнилась, и исполнившись решимости покончить с шайкой Вана, этого проклятого дракона, мудури, они взялись за оружие.
Оружие, кстати, было дрянное: допотопные штуцеры, фитильные ружья, которые при отдаче нередко травмировали стрелка; только у некоторых имелись винтовки Бердана (модифицированные, со скользящим затвором, выпуска 1878 г.). Зато кони у всех были добрые, с завода Яновского.
Вместо старика Ли, изуродованного «краснобородыми», Чжан Сюань нашел другого проводника, бывшего хунхуза, который и привел их к фанзе одноглазого корневщика. Банды там уже не было, хозяин фанзы, раненный собственной рукой и, очевидно, потерявший немало крови, корчился от болей на холодном кане и на все расспросы отвечал стонами. Оставив ему еды и лекарств, дружинники поспешили дальше.
Только раз с Адиминского перевала Чжан Сюань увидел банду Ван Ювэя, уходящую на юг, и показал ее Фабиану Хуку. Капитан пожалел, что не взял с собой подзорную трубу: как ни вглядывался, не разглядел среди разбойников ни Сергуньку, ни Мирослава. Может, их уже убили и бросили в лесу? Подумав об этом, Фабиан снова испытал внезапный приступ сильнейшей головной боли, такой же, как тогда, дома, у крышки подпола.
Батоу заметил, как изменился в лице, побледнел капитан, и участливо спросил:
Вам плохо? Может, сделаем привал?
Нет, нет! Едем, и поскорей, а то уйдут!
Бу, не уйдут.
Лошади у них устали, добавил Андрейка.
Спустившись с перевала, дружинники потеряли бандитов, они, как опытные ниндзюцу, растворились в дебрях южно-уссурийской тайги. Но Чжан Сюань знал, что делал: уверенно ведя отряд на юг вдоль Черных гор, он обшаривал все окрестные заимки, хутора и одинокие фанзы, на которые указывал проводник, однако хунхузов нигде не было
Уже в сумерках они вплотную подъехали к границе, почти к самому южному ее участку, на стык трех государств. Недалеко от небольшой пограничной деревушки находился хуторок некоего Шен Тана. Проводник мало что мог сообщить о нем, сказал только, что, по слухам, Шен поддерживает дружбу с «краснобородыми».
Если они еще не ушли за кордон, то могут вполне заявиться к нему, закончил проводник.
Едем туда, нетерпеливо воскликнул капитан Хук. Может быть, они там!
Андрейка тоже не скрывал своего нетерпения, и оно, очевидно, передалось Атласу, который, стоя на месте, перебирал тонкими ногами; впрочем, возможно, что конь просто чуял жилье, а стало быть, и отдых.
Еще несколько минут скачки, и всадники спешились у ворот усадьбы Шена. Ворота были богатымидвустворчатыми и крытыми, с высоким гребнем и причудливой резьбой. Сама усадьба походила на небольшую крепость, она имела форму круга и размещалась на расчищенной от леса поляне, саженей пятьдесят по окружности; двор и дом с бесчердачной плосковыпуклой крышей были обнесены высоким частоколом.
Чжан Сюань велел всем приготовить оружие и постучал в ворота. Открыли сразу, словно ждали. Но ждали, конечно, не дружину, это было видно по лицу владельца хуторанизкорослого пожилого китайца в синей одежде из дабы, в мягких туфлях на толстой войлочной подошве. Свое разочарование он тотчас прикрыл маской радушного, гостеприимного хозяина.
Ваньшан хао! поздоровался он, подобострастно кланяясь. Лушан синьку ла?
Ваньшан хао, ответил за всех Чжан Сюань.
Шен Танэто был он, делая вид, что не замечает ружей в руках отрядников, пригласил всех в дом. Несколько человек осталось во дворе обихаживать лошадей, остальные пошли за хозяином, озираясь по сторонам, готовые в любую минуту открыть огонь.
В фанзе, просторной и основательно задымленной, находился только один человекмолодой китаец, сидевший на корточках перед печью. При виде хозяина в сопровождении незнакомых вооруженных людей он вскочил и удивленно-испуганно уставился на них. Чжан Сюань заговорил с Шен Таном по-китайски.
Говорите по-русски! с неожиданной для самого себя резкостью сказал Хук.
Батоу нахмурился и испытующе посмотрел ему в лицо, он понял, что капитан ему не доверяет или даже подозревает в чем-то. Фабиан почувствовал, что краснеет.
Если можно добавил он извиняющимся тоном.
Хорошо, попробую, буркнул Чжан Сюань. Но он не обиделся, так как догадывался о состоянии капитана. Разговор продолжался по-русски. Если старшина говорил довольно чисто, то Шен Тан отчаянно коверкал язык.
Кто этот человек? спросил Чжан Сюань, указывая на молодого китайца.
Племянник. Зашел проведать меня.
Больше никого не ждешь?
Нет, нет! Никого.
А зачем столько супа варишь?
В громадном котле, вмазанном в печь, булькало какое-то малоаппетитное, судя по запаху, варево.
Племянник очень любит суп из белок
Вот сейчас заставлю его сожрать весь этот котел и посмотрю, справится он или нет!
Шен Тан заулыбался, давая понять, что по достоинству оценил шутку; впрочем, улыбка у него не сходила с лицаугодливая, неестественная. Старик много и мелко суетилсядергался, кланялся, размахивая руками так, что казалось, будто их больше, чем две, вообще он был похож на паука, у которого порвали паутину.
Сейчас, при свете очага и масляной лампы, Андрейка узнал его.
Я видел его на Аскольде, шепнул мальчишка капитану. Он был с хунхузами! И сам, наверное, хунхуз
Фабиан угрюмо кивнул, он был того же мнения.
Может, он знает, где наши?
Если и знаетне скажет. Сдается мне, что этот старик хитрая каналья
Чжан Сюань между тем, продолжая расспрашивать хозяина и внимательно разглядывая обстановку, неожиданно вытащил из-под кошмы, лежавшей на кане, две винтовки. И как он их углядел?
Это чьи ружья?
Племянника и мое, с испуганной улыбкой ответил Шен Тан. Мы охотники, с вашего позволения Вот, не угодно ли? И он в подтверждение своих слов протянул руку к полкам, на которых лежали связки шкуроклисьих, норковых, соболиных.
Знаю я, за кем вы охотитесь! Ну ничего, скоро всем вам будет кантоми.
За что, лое, за что! Мы мирные, хорошие люди
Ладно, замолчи, это будет не сегодня. Слушай меня, старик Мы здесь заночуем, и чтобы мы спали спокойно, оружие ваше я пока заберу, а там будет видно
Как скажете, лое Пожалуйста, ночуйте, места всем хватит. А племянник пойдет к себе домой, он тут недалеко живет
Нет, он останется здесь! отрезал Чжан Сюань. Он подозвал к себе двух дружинников, китайца Юй Хэбо и корейца Ким Тян Тина. Присматривайте за этим парнем и вообще подежурьте, потом вас сменят Остальнымотдыхать!
Фитиль в лампе прикрутили, дружинники легли спать. Места и впрямь хватило: широкий и длинный кан занимал добрую половину фанзы. Но уснули далеко не все: капитан Хук, лежа на спине, глядел в темноту; беспокойно ворочался Андрейка, в дальнем углу Шен Тан шушукался о чем-то со своим родственником, скорее всего мнимым
Где-то около полуночи послышались удары в ворота и неясные крики. Дозорным не пришлось будить дружину: все проснулись сами. Чжан Сюань первым, схватив ружье, выбежал во двор, за ним последовали другие. Вышел и хозяин с фонарем в руке, он снова улыбался, но теперь уже торжествующе.
За воротами повторился крик, на этот раз различимый: