Какие?
Ну, например, хорошо бы втянуть Москву в войну с турками. Поскольку в военном деле Русь пока здорово отстает от Европы, нам бы пришлось посылать сюда кондотьеров, военных специалистов, брать на учебу русских парней, поставлять оружие. Потом, у русских совершенно нет флота. Иными словами, результат был бы такой же, даже пошикарнее, чем с Флорентийской Унией. Что думаешь?
Ты правиз этого ничего не выйдет. Я здесь живу около десяти лет. Я узнал этот народ. Если они чего-то не хотят, никакая сила не заставит их это сделать. Русские не будут воевать с турками. Русские до сих пор воспринимают турок только как врагов татар. А татары для нихэто воплощение дьявола на земле. К тому же, даже если бы каким-то чудом Москва и объявила войну Турции, это была бы фикция. Между Москвой и Турцией лежит степь. Эту степь надо пройти, что в любом случае далеко не просто. А когда над тобой нависает с одной сторонывраждебная Литва, а с другойвраждебная Орда, это гиблое дело.
Хорошо, ну, а еще что-нибудь у тебя на уме осталось?
Остальное уже из области снов.
И тем не менее.
Можно было бы посадить на московский трон кого-нибудь из итальянских принцев.
Можешь не продолжать, идем дальше.
В общем, действительно можно не продолжать. Правда, в Италии у меня была еще одна задумка. Но, как я здесь понял, она тоже неосуществима.
Делла Вольпе выглядел явно растерянным. Раз все бессмысленно, для чего этот странный итальянский грек приехал в Москву? Для чего он обхаживал его, Делла Вольпе, в течение месяца? Для чего он сейчас сидел, пил, не пьянея, и ткал эту паутину? Вичентинец поморщился, зажмурился, тряхнул головой, отчего его обильные кудри, порядком намокшие от пота, окончательно растрепались. Налил полкубка медовухи. Выпил.
Ладно, заканчивай. И давай поедим чего-нибудь.
Да что заканчивать Неплохо было бы женить Иоанна или наследника на итальянской принцессе. Но опоздали мы с тобой. Так что давай лучше выпьем.
Наступал критический момент. Сейчас главное было не засуетиться, не сорваться. Но в чем, в чем, а в железной выдержке Н. было не отказать. Он не имел права на ошибку. Если ему суждено было проиграть, он проиграет не по своей вине, не из-за своей глупости или суетливости. Проиграть можно, но нужно проигрывать достойно, с высоко поднятой головой. Когда ты можешь сказать, что сделал все, что было в твоих силах. Однако, взглянув на монетчика, Н. понял, что не проиграл.
У Делла Вольпе был вид ростовщика, лихорадочно подсчитывающего в уме проценты. Хмель с него сошел. По вискам струился холодный пот. Он аккуратно подбирал слова.
А я бы не стал списывать этот вариант со счетов. У великого князя есть сын Иоанн. Он еще мальчик, но династические браки устраиваются в очень юном возрасте. Конечно, что греха таить, лучше было бы самого Иоанна женить на итальянской принцессе. Сегодня это невозможно. Но отсюда вовсе не следует, что об этом нельзя думать. Так?
Наверное, так.
Ты-то что на это скажешь?
Мне нечего добавить. Дальше все будет зависеть от тебя. Если у тебя будут новости, приезжай в Италию или присылай своих людей. Я тебя свожу к Виссариону. Если надоорганизуем аудиенцию у папы. Пока я не вижу смысла продолжать этот разговор.
Делла Вольпе опять ничего не понимал. Он рисковал жизнью. Если бы кто-нибудь прослышал, на что он намекнул, его тут же потащили бы в пыточную камеру. Ведь, по сути, Делла Вольпе дал Н. понять, что готов устранить великую княгиню, дабы освободить место для итальянской принцессы. А грек даже как будто не прореагировал на его слова. Делла Вольпе даже успел подумать: а не убить ли Н., чтобы не оставалось нежелательного свидетеля? Но Н. успокоил его смятение. Причем ответ оказался куда убедительнее всяких слов.
Джовамбаттиста, мы с тобой обо всем договорились. Через пару недель мне нужно будет уезжать. Ткани я распродал, меха закупил. Делать мне в Москве больше нечего. Я тебе оставлю денег, ты не против? Докупи то, что меня интересует. И приезжай в Италию. Заодно будет повод представить тебя Виссариону.
С этими словами Н. достал немаленький, на вид очень увесистый кожаный мешочек. С солидным, глухим звоном шлепнул кошель на стол. Делла Вольпе развязал тесьму. Пересчитывать деньги он станет потом. Но даже при первом беглом взгляде их было очень много.
Сомнений у Делла Вольпе не оставалось. Такое предложение могло исходить только от папы. Поэтому грек больше не добавит к сказанному ни слова. Потому что не может, не имеет права. Понял Делла Вольпе и другое: если он не сделает того, что, как подразумевалось, он должен был сделать, ему это не простится. У Святого престола очень длинные руки. Его найдут, где бы он ни спряталсяв Москве ли, в Орде ли. Так что он брал на себя очень серьезное обязательство, на всю жизнь.
Но пути назад не было. Разве что убить грека. Но это искушение монетчик отогнал бесповоротно. Не помогло бы. С подобной миссией в одиночку не приезжают. Наверняка Н. кто-то подстраховывал. Так или иначе, Делла Вольпе не сожалел, что попался. Он сам, по доброй воле и в ясном уме начинал игру. Он сам хотел дознаться, с каким проектом Н. приехал из Италии в далекую снежную Москву. Ну что же, дознался.
Мелькнула, правда, и другая коварная мысль: а не пойти ли к великому князю и не покаяться ли во всем. Однако, задумавшись, Делла Вольпе ужаснулся. И вовсе не потому, что не поверили бы. Поверили бы. Кстати, Н. зря так старался и так филигранно выстраивал беседу. Они говорили один на один. И Н. мог выстраивать беседу как угодно. Все равно, если бы Делла Вольпе пошел доносить, ему никто не помешал бы приврать столько, сколько нужно.
Но беда в другомвместе с Н. наверняка сразу же замели бы и его самого, чтобы уж докопаться до корней заговора. И, пожалуй, докопались бы, потому что пытать в московских подземельях умели и любили. Делла Вольпе передернуло. Он как-то ненароком чуть было не оказался в пыточной камерене великого князя, а одного из московских бояр, но разница невеликау него до сих пор пробегали мурашки вдоль позвоночника при одном воспоминании об этом случае.
Разговаривать и вправду больше было не о чем. Все было ясно. Делла Вольпе принимал предложенные ему правила. Отныне эта игра становилась и его тоже.
Я все понял. Если я не приеду в Италию и никого не пришлю, значит, у меня что-то не получилось. Но думаю, что получится. В пределах года-полутора рассчитываю подъехать. И тогда ход будет за тобой.
Согласен.
Они простились, крепко обнявшись и долго испытующе посмотрев друг другу в глаза. С тех пор без свидетелей они не виделись. А через две недели с партией закупленного товара на санях Н. отправился обратно в Италию.
Глава 8
Этот народ (турки), противник Троицы, следует лжепророку по имени Мухаммедарабу, пропитанному языческими заблуждениями и еврейским коварством, подвергшемуся также влиянию некоторых христиан, заразившихся несторианской и арианской ересью. Он возвысился после того, как соблазнил одну богатую вдову, стал известным своими любовными похождениями, собрал шайку бандитов, с помощью которой обрел власть над арабами. Он был знаком со Старым и Новым заветами, извратив и один, и другой. Он осмелился провозгласить себя пророком и утверждать, что разговаривает с ангелами. Этим обманом ему удалось совратить невежественные народы, дав им новый закон и заставив отказаться от Христа Спасителя. Он прибегал к колдовству и магии и, разрешив низменные чувства и союзы, смог легко привлечь к себе простых людей, являющихся рабами наслаждений. Кроме запрета на вино, не было ничего, что он бы не позволил, дабы заставить принять культ его религии.
Когда в конце весны 1467 года Н. вернулся в Италию, естественно, он первым делом встретился с Виссарионом. Подробно доложил ему о своих впечатлениях о поездке, о торговых делах, о Москве. Интересовавшего их обоих вопроса Н. не касался. Виссарион не спрашивал. Зато вскоре Н. узнал, что Виссарион воспринял свою роль опекуна детей бедного Фомы отнюдь не формально.
Он и вправду занимался этими детьми, их воспитанием. Причем растил из них, как выяснялось, самых заурядных латинских принцев. С удивлением, если не сказать больше, Н. ознакомился с перепиской кардинала по вопросу о воспитании молодых Палеологов. Прежде Н. не замечал за кардиналом подобной внимательности к деталям.