Ноцны Везувиуш , от Чарны Астры и Фламандца.
Девушке это имя совершенно не понравилосьдлинное и неудобовыговариваемое. Она немедленно перекрестила коня, со свойственной ей решительностью заявив:
Я буду звать тебя Гвяздка! .
Конечно, довольно странно было присвоить жеребцу типично кобылье имя, но уж больно выразительно смотрелась белая звездочка на лбу вороного коня. Нина недолго думая сдвинула в сторону дверь денника и проскользнула в стойло:
Ну, давай поцелуемся? и с этими словами девушка действительно обняла его за шею и стала целоваться (ей особенно запомнились нежные бархатистые губы коня). Гвяздка фыркал, косился на нее фиолетовым глазом, но не упирался. Нина взяла его за уздечку, вывела из стойла и попыталась вскарабкаться в седло. С большим трудом ей это удалось. Из-за своего небольшого роста она не доставала до стремян, а снова слезать и переседлывать коня, укорачивая стремя, ей было лень (тем более что в результате запрыгнуть в седло будет еще труднее!), и поэтому она просто слегка толкнула его пятками в бока. Не привыкший к подобной фамильярности, да и вообще не носивший еще на себе человека, жеребец рванул с места стрелой и вылетел из ворот конюшни. Конюхи попытались было его перехватить, но он лягался так, что все сочли за благо отскочить в стороны.
Запертые ворота клуба нисколько не смутили жеребца. Гвяздка подскочил к забору скакового клуба, птичкой перемахнул через него и, оказавшись на большом пустыре рядом с ипподромом, усиленно принялся скидывать с себя свою наездницу, выделывая умопомрачительные прыжки. Нина судорожно вцепилась ему в гриву, сползла с седла вперед, почти на шею, упершись в седло задом. Забежав на расположенное неподалеку малюсенькое кладбище, конь понесся по центральной аллее, но перед оградой, вдоль которой тянулись густые заросли шиповника, резко затормозил, и Нина полетела через его голову прямо в эти кусты. Колючки шиповника прорвали в ситцевом платье, надетом на ней, немалое число дыр. Все платье повисло клочьями, от множества ссадин и глубоких царапин по телу текла кровь, вдобавок ей в кожу впилось бесчисленное количество заноз от колючек, да и шлепнулась она весьма чувствительно. Пока Нина продиралась сквозь колючие кусты, чтобы выбраться из глубины зарослей шиповника, она расцарапалась еще больше. От боли и от обиды на коня и на собственную неумелость она села на землю и расплакалась, что случалось с ней крайне редко.
Гвяздка, все это время неподвижно стоявший недалеко от места ее падения, подошел к Нине и стал слизывать с нее кровьвидно, пожалел. Нина в раздражении взвыла:
О-о, rany Boskie! и отмахнулась от него: Уйди, зараза, видеть тебя не хочу!
Затем она встала и поплелась к конюшням. Гвяздка зашагал вслед за девушкой, затем обогнал и опустился перед ней на колени передними ногами. Нина, пребывая в неостывшем еще раздражении, обошла его и поплелась дальше. Жеребец снова обогнал ее и опять встал перед ней на колени. Тогда Нина все же решила воспользоваться столь любезным приглашением, вскарабкалась в седло, и они потихоньку подъехали к забору. Где, с какой стороны были ворота, Нина не сумела сориентироваться. Чувствовала она себя отвратительно, сознавая, что медицинская помощьи достаточно срочнаяей отнюдь не помешает.
Гвяздка, надо прыгать, попросила она и на всякий случай снова сползла с седла вперед, вцепившись в гриву. Конь немного отошел от ограды, коротко и стремительно разбежался, а затем повторил свой прыжок через забор.
Когда с верховой прогулки в скаковой клуб вернулся отец, можно себе представить, что он испытал, застав дочь в разодранном платье, всю в крови, в синяках, ссадинах и царапинах В деннике повисла густая смесь польских и русских ругательств.
Пан генерал, пан генерал осмелился влезть под горячую руку один их конюхов, не надо так ругаться при молодой паненке Она сама объездила этого жеребца, а к нему другие жокеи боялись сунуться!
Потому и ругаюсь! почти уже незлобиво ответил Якуб. Ведь шею себе могла свернуть, глупая! А вы куда смотрели? Не могли удержать девчонку? генеральский гнев поменял свое направление.
Но как же, пан генерал? удивился конюх. Как же мы можем помешать шляхетной паненке, да еще такой отважной?
Сумасшедшей, вы хотите сказать? проворчал генерал. Речницкий оглянулся на свою дочь, которая стояла, вцепившись обеими руками в прутья решетки денника, явно хотел выпалить еще что-то, но сдержался, глубоко вздохнул несколько раз, и в его взгляде ярость постепенно сменилась нежностью. В распахнутые двери конюшни вбежал приглашенный с ипподрома доктор с небольшим саквояжем.
Ох, панна! Как же это вас так угораздило? сочувственно пробормотал он. Сможете сами дойти до моего кабинета?..
Нина смогла вернуться в клуб только через три дня. После того, как из нее извлекли многие десятки заноз, она некоторое время температурила, а когда пришла в себя, то тут же заявилась в конюшню, вся изукрашенная пятнами йода. Нина принесла своему любимцу в подарок яблоки и морковку. Яблоки Гвяздка есть не стал, а морковку с удовольствием схрумкал и сам начал подлизываться к девушкевплоть до того, что не хотел выпускать ее из стойла, прижимая корпусом к ограждению. Упрямства обоим было не занимать, и в результате жеребец, стараясь удержать девушку, напирал на нее так, что, в конце концов, наступил копытом на мизинец (которыйвидимо, на добрую долгую памятьс тех пор всю оставшуюся жизнь отдавал болью при неосторожном прикосновении).
10. Ликвидация
В среду, 26 ноября, Нине позвонил отец:
Привет, дочурка, как дела? Как учеба?
Привет, папа. Учеба? Идет помаленьку девушка сразу почувствовала, что звонок продиктован не заботой о ее успехах в школе. И в самом деле, следующими словами генерала были:
Собирайся, сегодня придется покрутить баранку.
Встретившись с отцом в номере гарнизонной гостиницы, она заметила, что отец напряжен, как перед сложным заданием, и напряжен, пожалуй, больше обычного.
Пистолет с собой? отрывисто спросил он сразу после того, как обнял дочку.
А где ж ему быть? удивилась Нина.
Возьми вот этот, Якуб вынул из кармана и протянул ей Walter PPK. Твойслишком хороший след. Сейчас поедем в тир, надо будет хотя бы немного пристреляться.
«След? О чем это он?»мелькнула у нее мысль, но задавать вопросы Нина не стала. Надо будетпапа скажет.
После того, как девушка израсходовала несколько магазинов, добившись довольно уверенного попадания «в яблочко», они с отцом отправились в ресторан пообедать. Генерал болтал о каких-то пустяках, снова интересовался учебой Нины в интернате, спрашивал о делах в боевке ZWM, рассказывал о подрастающих сыновьях, но она чувствовала постоянное скрытое напряжение, которое не отпускало отца. Наконец, закончив обед, они вернулись в номер. Речницкий куда-то позвонил, назвал себя, и через несколько секунд положил трубку, коротко скомандовав:
Едем в Прагу!
Понятно, что речь шла не о предместье Варшавычтобы добраться туда, Якубу вовсе не было нужды вызывать Нину. Маршрут из Варшавы через Вроцлав на Прагу был ей уже знаком, и вскоре «Студебекер» набирал скорость на шоссе, а деревья вдоль обочин мелькали в окнах все быстрее и быстрее. К вечеру автомобиль достиг пражских предместий, но вместо того чтобы направиться в город, генерал велел свернуть направо и выехать на шоссе ДрезденПрага.
«В советскую оккупационную зону, что ли, собрался?»подумала девушка. «Но зачем таким кривым путем?» Тем временем машина достигла какого-то городка километрах в сорока от Праги, и здесь, в проулочке у придорожного трактира, Речницкий приказал остановиться.
Будем ждать «Шкоду» с пражскими номерами, идущую из Германии, пояснил он, и садиться ей на хвост.
А номера какие? уточнила Нина.
Я знаю, какие, успокаивающе махнул рукой Якуб и продолжил краткий инструктаж. Приготовь «Вальтер». Твою игрушку светить нельзя, напомнил он. Догонишь «Шкоду», остановишьхоть на таран иди, и валим всех. Свидетелей не оставляем.
На городок наползали серые сумерки, стал накрапывать противный мелкий дождик. Чтобы следить за шоссе, приходилось то и дело включать «дворники». Больше часа пролетело в томительном ожидании, когда вдруг генерал азартно воскликнул: