Но сокрушаться по поводу подрыва британских традиций было некогда. Ему предстояла долгая беседа с двумя коллегами, недавно вернувшимися из Варшавы, и с инспектором Северной Зоны SIS (куда входили Скандинавия, Польша и СССР) Гарри Лэмбтоном Карром.
Беседа шла уже не первый час, когда первый коллега произнес:
Следующая фигура, представляющая несомненный интерес, генерал Речницки.
Второй секретарь посольства потер лоб. Все-таки день уже шел к концу и усталость давала о себе знать:
Речницки, Речницки он потянулся к папкам, лежащим на столе.
Гарри Карр остановил его:
Не надо. Якуб Речницки, бригадный генерал, занимает должность командующего округом, переведен в Войско Польское из Советской Армии. По имеющимся отзывамдовольно способный офицер.
Из Советской? И что, есть шансы? немного недоверчиво переспросил секретарь посольства. Это была бы удача! Ее нам сейчас очень не хватает.
Шансы есть, вклинился в диалог второй коллега, закуривая уже которую по счету сигарету, но не все так просто. С одной стороны, генерал сейчас единственный из числа советских, кто не отвергает контакты с нами. Была проведена жесткая проверка, и предположение, что через него советские спецслужбы пытаются подвести к нам свою агентуру, не подтвердилось. С другой стороны, генерал не желает брать на себя никаких обязательств.
И какой смысл тогда его обхаживать? Прижать угрозой разоблачения перед Москвой его контактов с намии все! Записи, надеюсь, вы не поленились сделать? судя по тону, которым были произнесены эти слова, второй секретарь явно желал доминировать в разговоре.
Разумеется, сэр. Но это оказался крепкий орешек. Знаете, что он сказал в ответ на нашу попытку припереть его к стенке? «Вы что, заявил он с истинно шляхетским гонором, возомнили, что из меня можно сделать простого агента?! Давайте, говорит, сюда вашу аппаратуру, и я вам наговорю еще на несколько часов записи. И сам отвезу в Москву, чтобы избавить вас от лишних сложностей. Неужели вы так рветесь предъявить МГБ доказательства ведущейся сотрудниками посольства деятельности, несовместимой с дипломатическим статусом?»второй коллега покачал головой, затем обратил внимание на свою сигарету, догоревшую уже почти до пальцев, и спешно затушил в пепельнице окурок, выпустивший напоследок жалкую струйку дыма.
Не сгущай краски, первый коллега был настроен более оптимистично, есть крючочки, за которые он, кажется, уже зацепился, хотя и пытается делать вид, что это не так.
Что за крючочки? сразу заинтересовался второй секретарь посольства.
Речницки по происхождению настоящий поляк, причем из родовитой шляхты, первый собеседник так и не взял в рот свою зажженную сигарету, держа ее между пальцами и небрежным жестом отставив кисть в сторону. В одной из главных ветвей рода Потоцких он остался единственным потомком, хотя и по женской линии. И ему явно льстит, что старая польская аристократия готова признать его и принять в свои ряды.
Конечно, имя Потоцких в Польше все еще кое-что значит, с видом знатока произнес посольский секретарь. Но вы сказали«крючочки». Еще что-то есть?
Да, кивнул первый коллега, генерал явно опасается за перспективы своей карьеры в случае отзыва в Россию. Во всяком случае, на равноценную должность ему вряд ли приходится рассчитывать, а кроме того, Москва с подозрением относится к тем, кто служит в Польше. Более того, наши люди засекли за ним слежку и, судя по всему, генерал тоже о ней знает, хотя и не пытается уйти от наблюдения.
Что за слежка? дипломат не скрывал своей возросшей заинтересованности.
Контрразведка русских, пояснил первый коллега, и есть основания считать, что их интерес не случаен.
Что вы имеете в виду? Если его так плотно опекают, не опасно ли будет с ним связываться? секретарь занервничал.
Напротив, вмешался второй коллега, это дает нам в руки рычаги влияния. В Варшаве ходят слухи, что Речницки присваивает конфискованные при проведении войсковых операций драгоценности. При случае его можно будет припереть к стенке А что касается опасности контактов, то генерал не промахон никогда не беседует с нужными людьми при свидетелях. И он очень разборчив в своих связях. Интересно то, что с людьми из WiN он категорически отказался контактировать, а вот «Крук», вопреки нашим инструкциям, имел с ним весьма далеко зашедшую беседу.
«Крук»? Гарри Л. Карр чуть не подскочил со своего места. Вы там что, совсем распустились? Не соображаете, что его подставлять категорически нельзя?! И почему я только сейчас впервые слышу об этом?
Мы же только что вам объяснили, сэр, снова вступил в разговор второй коллега, что «Крук» сделал это вопреки нашим прямым инструкциям.
Он потрогал рукой чашку чая, стоявшую перед ним на столе, едва заметно поджал губы, затем встал, подошел к двери, приоткрыл ее и крикнул кому-то в дверной проем:
Мэгги, будь добра, завари нам с коллегами свеженького чаю!
Затем он вернулся на место, коротко бросив:
Прошу прощения, сэр.
Судя по вашим наглым физиономиям и по тому, что сообщений о его провале не поступало, на этот раз все обошлось? инспектор Северной Зоны погрозил своим собеседникам пальцем. Смотрите, это чересчур опасная игра. А еще опаснее скрывать такую информацию от своего прямого начальника! в его голосе послышалось рычание тигра, вышедшего на охоту. Гарри Карр очень дорожил этим агентом. Настолько, что даже его многолетний друг Гарольд Адриан Рассел Филби, заведующий IX Секцией SIS (антикоммунистической, впоследствииR5), знал только кличкуи ничего больше.
Там все игры опасные, меланхолически заметил второй коллега, но очень-очень тихо, так что непонятно даже было, расслышал его кто-нибудь или нет. Среди наших людей в Польше, продолжал он уже нормальным голосом, четко оформились две группы, очень плохо сотрудничающие между собой. Однаэто группа офицеров прежней Армии Крайовой, ушедшая в подполье для борьбы с коммунистами. Прежде всего это WiN, а также группы, созданные на основе Народовых Сил Збройных. Остальноемелкая шушера, и даже неясно подчас, за кого и за что они, собственно, выступают. Да и обычных бандитов среди них хватает. У нас на контакте есть так же несколько маленьких ячеек «Вервольфа» и остатков СС. Вторая группа представлена в основном высшими офицерами и генералитетом прежней Речи Посполитой, среди которых немало аристократии. Они не выносят подпольщиков, считают их быдлом, способным только на комариные укусы, сеющие недоверие к старым офицерским кадрам в целом. Их ставкаподготовка военного переворота. Закончив монолог, он потянулся к уже почти опустевшей пачке сигарет.
Это очень интересно, прервал его второй секретарь посольства, но не забегайте вперед. Мы не закончили с Речницки. Да, и нельзя ли открыть окно? Накурили, хоть топор вешай! Уже голова болит от дыма.
Извините, второй коллега не стал далее оправдываться, а подошел к окну и распахнул створку. Легкий порыв теплого июльского ветра чуть колыхнул занавеску. Так вот, «Крук» представляет как раз эту вторую группу. И он прямо спросил Речницки: как тот посмотрит, если старая военная прослойка возьмет на себя дополнительную ответственность за управление государством?
И что Речницки? сразу навострил уши второй секретарь.
Ответ был очень неожиданным, покачал головой его собеседник. Командующим округом рубанул сплеча: «Я могу хоть сейчас отдать соответствующие приказы подчиненным мне войскам. Но глупо заказывать сильную игру, не имея на руках сильной карты».
Во что он играет? неожиданно спросил секретарь посольства.
Неплохой бриджист.
Советский генерал? в голосе сквозило явное недоверие.
Именно! подтвердил первый коллега.
Так что же он конкретно имел в виду? уточнил второй секретарь.
Начал торговаться, как завзятый игрок, с едва заметной усмешкой ответил второй коллега. Первое, что он заявил «Круку»: «Я нахожусь под самым пристальным вниманием особого отдела и контрразведки, как польской, так и советской. Поэтому наши контакты должны быть сведены к минимуму и каждый раз иметь надежные, поддающиеся самой жесткой проверке основания. Ни о каком участии во всякого рода мелких авантюрах не может быть и речи. Я могу вступить в действие, только когда наступит решающий момент».