Скорее всего, местная аномалия, решительно встал Костя, которого друзья звали Домовой. Берите фонари, пошли смотреть.
Исправных фонарей после купания в болоте осталось всего два, правда, один из них мощный, аккумуляторный, неизвестно где позаимствованный Яшкой. Для верности скрутили еще факел и двинулись в темноту. Уже через три минуты неторопливой ходьбы были на месте. Перед ними клубилась туманом и дышала подвальным холодом огромная коническая воронка метров десять глубиной. Ее рваные, осыпающиеся края повторяли рельеф местности.
Похоже на кратер, сказал Жук.
Внизу что-то опять глухо заурчало, заворочалось.
Смотрите осторожней, строго предупредил Паша, этот кашалот опять задышал. Завтра утром разберемся, главноеубедились в материальности этого дурацкого воя.
Пацаны, уникальное явление для наших мест, возбужденно зачастил Жук, это, по всей видимости, большой грязевой гейзер.
Откуда ему здесь взяться? искренне возмутился Яшка. У нас что, Камчатка?
Для тектонической деятельности, оседлав своего конька, начал Жук, доступны все географические зоны. Я не исключаю
Ты не исключай, ты выключай фонарь и свой говорильник, отыгрываясь за подколки, повеселевшим голосом перебил его Паша. Хватит трепа, пошли спать, белорусы.
Костер дотлевал. Ночь поделили на всех поровну. Первым выпало дежурить Яшке, который отзывался на прозвище Млоть.
Проснулись они одновременно от какого-то внутреннего толчка и, не сговариваясь, бросились вон из палатки. Еще только начало светать, лес был покрыт зябкой утренней дымкой. В стороне болота стояла густая белая стена тумана. Что-то огромное, тяжелое сорвалось с вершины подпиравшего палатку валуна, расплющив недавнее убежище, прокатилось мимо мирно спавшего Млотя, хрустя, как спичками, хилыми сосенками и кустами, ломанулось к обрыву и, у самой бездны натолкнувшись на корягу, подскочило и сгинуло. Большущий, с метр в диаметре камень по чьей-то милости оставил им жизнь.
Все произошло так быстро, что никто толком и испугаться не успел, зато через минуту страх нагнал их. Кровь бросилась в голову, в висках застучало, не подходя к палатке, они тупо смотрели вверх. На самой вершине валуна зияла огромная чашеподобная выщерблина с почти идеально ровными краями. И вдруг в нее хлынули ослепительно яркие лучи восходящего солнца. Казалось, кто-то всесильный и вечный щедрой рукой наливает в огромный бокал золотистую небесную влагу. Достигнув краев, она нескончаемым потоком хлынула вниз. Испуг сменился чувством неописуемой радости, хотелось сорвать с себя одежду и голяком плескаться в этих живительных, волшебных струях. Первым преодолел оцепенение и обрел голос Жук.
Банка! с диким воплем он бросился к останкам некогда надежной и прочной немецкой палатки. В стороны полетели спальники, свитера, останки изуродованного алюминиевого каркаса, еще что-то, наконец, пятясь задом, из-под брезента выполз сияющий Жук. На вытянутых руках он торжественно держал круглую медицинскую банку темно-зеленого стекла с широкой пробкой.
Вот, цела и невредима, а Яшкин блатной фонарь всмятку. Он, опасливо косясь наверх, с почти суеверным обожанием поставил банку на землю. Все, хватаясь за животы, покатились со смеху. Вы чего, дебилы, зубы скалите, я ведь при разливе все учту.
От криков и громкого хохота проснулся Яшка:
Чего орете?
Млотям спать не даете, с издевкой перебил его Паша. Что, продрых ночку? Костер погубил? Племя без тепла и горячих щей оставил? Нападение неведомых сил на великих вождей не предотвратил? Что с ним, о белорусы, сотворим?
В кратер его, к чудищу, на всякий случай прижав к груди заветную банку, включился в перепалку Жук.
Нет, друзья, какой к черту кратер! Он не достоин легкой смерти! воздел руки к солнцу Домовой. Нет и еще раз нет. Пусть чинит порушенный вигвам, весь день кашеварит, а когда дневное светило уйдет на покой, а почтенные вожди взойдут на священную гору совета, он театральным жестом указал на выщербленную верхушку валуна, пусть сей сонолюб одиноко ляжет на место нашего нынешнего ночлега. Да помогут ему силы небесные!
Ставлю на голосование, подвел итог Паша. Кто «за»? Видишь, заспанный Млоть, все единодушны!
О, бедная моя еврейская головушка, еще ничего не понимая, удивленно озираясь по сторонам, Яшка с ходу включился в старую игру, и говорила-таки мне покойная бабушка Циля Не, погодите, не выдержав напускного веселья, взмолился Млоть. Кто-нибудь может объяснить, что произошло с палаткой, почему вы все в трусах?
Часа полтора ушло на рассказы, пересуды, обсуждение сложившейся ситуации, ревизию оставшегося в наличии имущества. Из заветной банки было немножко отлито, разбавлено и принято внутрь за счастливый исход ночи. Палатка, кстати, пострадала не сильно. Млоть, исполняя решения совета и искренне мучаясь угрызениями совести, быстро справился по портняжной части. Материальных потерь, кроме Яшкиного фонаря и впечатанных в мягкую лесную землю брикетов спрессованного киселя и гречневой каши, не было. Сходили еще раз к обрыву, при дневном свете посмотрели на ворочающиеся в здоровенной яме массы песка и камней. Увиденное не успокаивало, а, напротив, усиливало тревогу.
Братья белорусы, давайте признаемся друг другу, кто о чем думает, только честно, вроде бы между прочим сказал Паша, когда они возвращались к лагерю.
Я про валун, ответил Костусь, надо бы на него слазить, а страшно.
И я только что про это подумал, как бы нехотя отозвался Жук.
И я, признался Млоть.
И у меня в голове творится то же самое, так что, хочется или нет, на камень мы полезем
Мужики, смотрите, что это за фигня? вскрикнул, показывая на валун, Яшка.
?
Да вы что слепые? Вон, смотрите, на этой каменюке что-то нарисовано.
Внимательно присмотревшись, друзья разглядели то, что увидел глазастый Млоть. На плоской стороне валуна отчетливо проступали контуры круга с равносторонним крестом внутри.
Ничего себе значочек! присвистнул Домовой.
А что он обозначает? обернулся к нему Паша.
Это древний знак солнца, им наши предки обозначали Перунаодно из главных языческих божеств славянского пантеона
Не только главных, дополнил Жук, но и кровавых.
В смысле? спросил Паша.
Насчет смысла я сомневаюсь, продолжал Жук, а народу, чтобы его задобрить, извели, судя по летописям, видимо-невидимо.
Собирались быстро и молча, боязливо косясь на щербатую верхушку валуна. Отойдя метров на сорок от места стоянки, они увидели чистый, негромкий лесной ручей, который, бормоча что-то свое, спускался с поросшего вереском и папоротником пригорка, утыканного большими замшелыми камнями. Камни эти по своей породе, как определил Жук, были родственны исполинскому валуну и, скорее всего, являлись немыми свидетелями отступления древнего ледника.
Друзья стали осторожно подниматься вдоль ручья. Скоро они оказались на довольно просторной поляне, спускающейся к озеру. Ближе к камню рос и большущий дуб с двойной кроной, окаймленный останками некогда еще более огромного дерева в десяток обхватов, из-под причудливых корней бил мощный родник, заботливо обложенный камнями. Прежде чем скатиться в ручей, вода пробегала несколько метров по руслу и наполняла просторную каменную ванну, на краю которой стоял невысокий, метра в полтора, каменный истукан.
Ребята, так это настоящее языческое капище! с восхищением выпалил Константин, осматривая древнее изваяние. Но это не Перун, скорее всегоСвятовит или Род. По идее, у него должна быть шапка.
Ага, голый и в шапке, съязвил Яшка. Вот уж никогда не подозревал, что в нашей честной компании затесался язычник.
Не знаю, я парень сельский, обходя купель, как он ее про себя окрестил, продолжал Костусь, у нас в деревне во многое верили, но такого я никогда не видел, даже не думал, что это может сохраниться до нашего времени
Домовой, смотри, перебил его Паша, может, это и есть шапка. Он ногой пытался вывернуть из песчаного грунта какой-то камень.
Шапка нашлась позже и, очищенная от грязи, вымытая в ручье, была водружена на место. Константин положил к подножию идола две завалявшиеся в кармане конфеты.