Правду говорят, что Козлобород под хмарью подорвался? спросила она, отозвав Иону в сторонку в столовском фойе.
Дылда, мать его, психа! выругался Иона. Да нет, конечно. Ну, я думаю, что нет, не могло такого быть, не из тех был Козлобород.
А веришь, что он ни с того ни с сего взял и на подрыв пошёл?
Почему спрашиваешь? нахмурился Иона.
Потому что неправду чую, нехорошо усмехнулась Кундри. Бабская интуиция, говорят, убойная штука.
Ну и чего ты хочешь? Правды? Её не знает никто.
Правды не бывает, усмехнулась Кундри, а чёрные глаза её не улыбалисьиз них лезла наружу ледяная стужа. Чего хочу, не знаю. Знаю, чего не хочу.
Ну, и чего?
Оставаться здесь не хочу. И отсюда можно уйти, сказала она. Если хочешь пойти со мной, скажу как.
Нет, Кундри, покачал головой Иона, нет, уйти отсюда нельзя. Да и зачем? Что делать там? Вот ты от чего лечишься?
По женски.
По женскиповторил Иона. Ну и кто тебя там будет лечить? Промзона если толькоона от всех болезней лечит, но лечение у неё да что я буду рассказывать, сама знаешь.
Ага, знаю. Только враньё это всё. Нет никакой промзоны. В смысле, промзона есть, но ничего такого в ней нетни живых проводов, ни душегубок, ни голубей
Есть, возразил Иона. Голуби точно есть, я сам видел. Они слепые. Но им глаза и не нужны.
Видел, иживой?
Это долгая история. Это было ещё до всего.
Кундри пожала плечами. Видно было, что она не верит, и ни в чём слова Ионы её не убедили.
Почему ты ко мне подошла? задал Иона вопрос, который с самого начала разговора вертелся у него на языке. Почему не к Андроиду или Чомбе, например?
Ты был другом Козлоборода. Однажды он сказал мне: если тебе нужен будет помощник в любом деле, бери Иону. Так что ты мне завещан, Иона.
Завещание из меня не очень.
Ладно, не прибедняйся. Или на комплимент нарываешься? Козлобород тоже знал, что отсюда можно уйти, и знал как. Поэтому я никогда не поверю, что он так тупо пошёл на колючку.
Уверена?
Губы Кундри перекосила пренебрежительная ухмылка.
Языком трёкать в привычках не имею, сказала она.
Заметив пристальное внимание к ним санитаров, Кундри потянула Иону за рукав, вывела на улицу, отвела за угол.
Что-то намечается, сказала она.
Что? недоверчиво спросил Иона.
Откуда я знаю. Но белые суетятся слишком, что-то готовят. Сдёргивать надо отсюда. Я бы одна пошла, но одной в промзоне не выжить. Пойдёшь?
За угол завернул санитар. Резко остановился от неожиданности, завидев их. Кундри соображала быстропрежде чем санитар поймал их в фокус своего взгляда, она уже припала, присосалась к Иониным губам.
Санитар усмехнулся, покачал головой, повернул обратно.
Кундри не торопилась оторваться от Ионы, язык её, живчик, блуждал в его рту, скользил по губам, по зубам. Иона не сопротивлялся, старательно отвечал на поцелуй, но нигде ничего в нём не дрогнуло. Не его была женщина Кундри.
Наконец она оторвалась от него, перевела дыхание, развязно улыбнулась.
Хоть бы пощупал, произнесла с весёлым укором.
Иона улыбнулся.
Ладно, не жмись, продолжала она. Ну так что, пойдёшь со мной?
Нет, сказал Иона. Боюсь я тебя.
5
Восстание началось как-то само собой, без плана, без предводителя, без лозунгов, нос кровью. А как же иначе, какое восстание без крови и зачем оно тогда?
Кровь брали когда администрация чуяла недоброе, когда ощущалось какое-нибудь брожение в умах. Тогда объявлялся всеобщий день Донора, отдыхающих загоняли в терапевтический корпус и выкачивали по два стакана кровушки, а у тех, что поздоровейу Молчуна, Виннету, Сто-Метров-Кролем и у Дефлораторабрали по три. Конечно, никакого шоколада, горячего чая и спиртяги не полагалось. Обескровленные отдыхающие с саванно-бледными лицами ползли в корпуса и падали на кровати, стонали, блевали и матерились. Администрация вздыхала свободно. Никто не знал, кому и зачем надобилось столько крови, подозревали, конечно, что дело тут нечисто, ворчали, но до протеста не доходиловсё-таки, донорство дело святое. Да и какой протест без поллитры крови?
Вот до этого дня, до восстания, никто ничего точно не знал, а теперь всё узналось, благодаря Пузу, который по какой-то надобности крутился на дворе за хозблоком и видел, как санитары выливали на землю кровушкувот так брали и выливали из какого-то грязного корыта животворную жидкость.
Пузу не поверили и наладили целую делегацию из тех, что легче всех перенесли день Донорапроверить. Бледные делегаты собрались, поползли кое-как. Вернулись с докладом, что да, несколько литров крови вылито во дворе терапиистоит кровушка лужами, загустевает, и уже лакали из той лужи два местных кобеля.
Но даже и тут ещё сомневались: ну, мало ли, неизвестно же, что там за кровь. Может, старая, некондиционная, с истекшим, эт само, сроком годности. А может, свинью резали на хозблоке (хотя непонятно тогда, почему свинячьи кровя выносят из терапии, в день-то Донора как раз). Ну не хочется человеку верить в худшее, такая уж натура.
Но мало-помалу свели концы с концами и поняли, что надо действовать. О восстании, конечно, речи ещё не шло. Для начала взяли языкаМолчун сходил в отделение и притащил за шиворот мелкого санитарчика, испуганного не на шутку и слегка помятого в процессе пленения. Язык подтвердил, что да, забранная кровь никак не используется, потому что во-первых нездоровая она, а во-вторых, санаторий не больница и тут условий подходящих нет для её хранения и переработкину не колбасу же кровяную варить, в самом-то деле. Зачем в таком случае производят забор крови у отдыхающих, этого санитар пояснить не смог, но предположил правильно: для того, видать, чтобы не было поползновений к бунту. Так значит, этсамо, администрация бунта боится? был вопрос. Боится, отвечал санитарчик, ещё как боится. Особенно в эти дни. А что с этими днями не так? спросили его. Ну как же, сказал медработник, из-за Козлоборода этого вашего, которого порешили. Мало ли чего, вдруг контингент вздумает учинить беспорядки. Администрация и санитаров уже под ружьё поставила. Это как же? спросили. В каком таком смысле? Да в самом прямом, огорошил санитарчик: вооружили всех свободных от дежурства и держат в полной боевой готовности. А чем вооружили-то, шприцами да клизмами, что ли? улыбнулись над незадачливым языком. Зачем же клизмами, ухмыльнулся и он. В санатории полно оружия посолидней: винтари есть, и «калаши» и чего посерьёзней найдётся. Это откуда же столько всего? насторожились отдыхающиеуж больно натурально держался санитарик, обычно не врут с таким видом. Пулемёт на вышкеэто да, это известное дело, но чтобы вот так А всё оттуда же, сказал боец шприца и ваты. Со складов. Раньше тут был военно-полевой госпиталь и часть стояла воинская. А у части был, как полагается, арсенал. Ну, и где же вся эта музыка хранится? поинтересовались у языка. В подвале, под админкорпусом. Но вам туда не попасть, даже и не думайте. Там постоянная охрана и дверь кодовая.
Тут начали вспоминать предыдущие дни Донора и пытались увязать их с перипетиями санаторской жизни. И да, выходило так, что эти кровавые дни устраивались в периоды особой психологической напряжённости среди отдыхающих, вызванной теми или иными событиямипобегом, как нынче, ужесточением режима, наказаниями, очередным снижением качества питания. И про склады и воинскую часть что-то смутно вспомнилосьда, было что-то такое, ходили слухи.
Вот тут и зародился бунтпо старой русской традиции совершенно бессмысленный и столь же беспощадный.
6
Как-то само собой случилось, что во главе повстанцев оказался Ездра. В командование вошли также Харя-Кришна, Сто-Метров-Кролем и Клопомормужики бывалые, тёртые калачи, суровые и несговорчивые, все бывшие вояки.
Весь личный состав разбили на четыре взвода. Командование приняли на себя всё те же Харя-Кришна, Клопомор и Сто-Метров-Кролем. Четвёртый взвод доверили Дефлоратору, а Ездра, естественно, принял на себя верховное командование.
Прежде всего надо было вооружить личный состав созданной армии, потому что заточки, арматура и палки, оплетённые колючкойэто, конечно, хорошо, но хорошо для рукопашной, которая, как известно, есть последний аргумент пехотинца. Чтобы добыть что-нибудь посерьёзней, следовало в первую голову снять часового с вышки, тем самым заполучив для начала пулемёт и одновременно обезопасив себя от огня на поражение. Задача не из простых, тем болеесредь бела дня, когда с вышки просматривается вся территория от края до края.