Ференц Мора
Предисловие
Роман Ференца Моры «Дочь четырех отцов», на первый взгляд, не готовит читателю никаких неожиданностей. Сюжет, композиция, язык кажутся предельно прозрачными, легкими для восприятия. Немолодой археолог, заключив с издательством договор о написании романа, в поисках сюжета отправляется в деревню, где встречает юную почтальоншу, влюбляется в нее и терпит фиаско, так как девица, в свою очередь, влюблена в помощника нотариусапрекрасного юношу, своего ровесникавот, собственно, и вся центральная сюжетная линия. Казалось бы, куда проще? Единственное, что может насторожить внимательного читателя, это странное несоответствие легкого развлекательного сюжета, пограничного между анекдотом и мелодрамой, и огромного количества примечаний, несущих информацию из самых разных областей человеческого знания. Что этосамоцель, демонстрация собственной эрудиции или сознательный прием, организующий книгу, дающий ключ к более глубокому ее пониманию? Ответ на этот вопрос может дать только текст самого романа. Однако, прежде чем обратиться к нему, сделаем несколько шагов назад, «вглубь»к истории создания книги и к биографии ее автора.
Ференц Мора (18791934) начал писать и публиковаться довольно рано, не собираясь при этом становиться профессиональным писателем. В Будапештском университете он занимался в основном естествознанием и географией и намеревался стать школьным учителем. Однако жизнь сложилась иначе. В 1902 году Мора переехал в Сегед и стал сотрудником известной газеты «Сегеди напло» («Сегедский обозреватель»), что в большой степени определило его дальнейший путь. Не менее значимым оказалось и другое событие: в 1904 году молодого журналиста пригласили работать в знаменитую сегедскую библиотеку имени Шомоди, а с 1917 года Мора стал директором библиотеки и музея. Библиотечным делом он с неизменным увлечением занимался до самой смерти. По его собственному признанию, в художественном творчестве он постоянно черпал из двух равноправных источников, одним из которых были жизненные впечатления, приобретенные, в частности, во время поездок по стране и археологических «вылазок», а другимбиблиотека, не только библиотека Шомоди, но библиотека как философская категория, как свод мудрости, накопленной человечеством. Круг интересов самого Моры был чрезвычайно широк, писательская деятельность на протяжении всей жизни сочеталась с самыми разнообразными научными штудиями.
С конца 900-хначала 10-х годов Мора пишет и публикуется постоянно. Один за другим появляются очерки, статьи, стихотворения, замечательные рассказы и сказки для детей. В 1913 году он становится главным редактором «Сегеди напло». В 1914 году началась мировая война Мора не был политиком. И все же именно «Сегеди напло» оказалась едва ли не единственной из провинциальных газет, «с первой минуты оплакивавших мир»так сказал о ней один из современников Моры, замечательный поэт Дюла Юхас. Антимилитаристская линия проводилась Морой чрезвычайно последовательно; надо сказать, что от редактора провинциальной газеты это требовало необычайной твердости духа и неимоверных усилий. Мора не был политиком, однако был убежденным демократом, а потому не мог не приветствовать венгерскую социалистическую революцию 1919 года, в которой видел, прежде всего, продолжение традиций буржуазной революции 1848 года. В Сегеде, занятом войсками Антанты, советская власть продержалась не долго. В мае 1919 года имя Моры исчезло с титульного листа «Сегеди напло». Тем не менее статьи его продолжали появляться вплоть до окончательного закрытия газеты в 1922 году. В этих статьях Мора упорно проводил идею необходимости демократических свобод, выступал против расцветающего национализма. Мора не был политиком, однако идеи «искусства для искусства» для него не существовало. Альтернатива: «ангажированное искусствочистое искусство» присутствовала скорее в сознании столичных писателей. Вообще разрыв между столицей и провинцией в Венгрии начала века был чрезвычайно значителен, она во многих отношениях была страной одного города. В частности, в столице сосредоточивалась практически вся литературная жизнь, одним из центров которой стал журнал «Нюгат» («Запад»), объединивший вокруг себя огромное большинство талантливых литераторов. Мора был одним из немногих, не имевших к «Нюгату» никакого отношения. Тут сыграло свою роль стечение обстоятельствжизнь вне столицы. Однако дело не только в этом. Речь должна идти о сознательно занятой позиции: Мора был далек от духовных исканий начала века, его творческая установка состояла скорее в ориентации на культуру и образ мышления века прошлого. В «Послесловии к предыдущему изданию», которым открывается книга, Мора приводит список своих литературных предшественниковкаким его видела критика: «Кое-кто видел во мне нового Йокаи, другие искали истоки моего творчества у Гардони, третьи полагали, что я учился у Миксата, а можети у Анатоля Франса» Список, разумеется, шутливый, однако, как большинство шуток Моры, имеет и второй план. Сюда вошли только писатели-традиционалисты, далекие от литературного экспериментаторства.
После закрытия «Сегеди напло» Мора становится постоянным сотрудником будапештской газеты «Вилаг» («Мир»). Имя его было известно и раньше, однако настоящая популярность приходит именно в этот период. Одна за другой выходят его книги, в том числе четыре романа «для взрослых»первым в этом ряду был роман «Дочь четырех отцов» (в более ранних изданиях он назывался «Смерть художника», история перемены названия изложена автором в «Послесловии к предыдущему изданию»).
В конце 1920начале 1921 года книжное издательство «Культура» заказало Ференцу Море роман. Предложение застало Мору врасплох; он долго колебался, сомневаясь в своих силах, но в конце концов поддался на уговоры. После долгих мучений, связанных с поиском сюжета, он решил остановиться на трагической судьбе своего друга, художника Эдена Хеллера. Хеллер покинул Сегед и отправился в близлежащую деревню в надежде слиться с крестьянским миром, обрести вдохновение и сюжеты для картин. Результат начинания оказался плачевным: спустя некоторое время художник погиб при загадочных обстоятельствах. Подозрение пало, в частности, на крестьянку, позировавшую Хеллеру, а также на ее мужа, однако твердых доказательств обнаружить не удалось, и следствие оказалось безрезультатным.
«Тут уникальная психологическая коллизия, писал Ференц Мора, утонченная, городская душа художника растворяется в деревенской среде и, таким образом, начинает жить двойной жизнью: изысканной, культурной, городской и деревенской, крестьянской одновременно; из этой двойственности и вырастает трагедия художника. Для писателя все это <> такой материал, который прямо-таки вынуждает писать».
«Всеми фибрами души я чувствовал, что этотема неограниченных возможностей, вроде Америкистраны неограниченных возможностей, как нас учили в детстве. <> В этой теме заключено все, чего только может пожелать современный романист. На переднем планегород с его псевдокультурой. В центре повествованиягениальный художник, который не в силах противостоять низменному инстинкту любви. Темный фонотсталая деревня, бескультурье, озлобленные крестьяне. Человек я, вообще-то, сдержанный, но в эту минуту был готов расцеловать самого себя». А это уже говорит Мартон Варга, герой романа «Дочь четырех отцов», которого предложение издателя тоже застало врасплох, который тоже мыкался в поисках сюжета и в конце концов решил написать роман «Смерть художника». Предыстория романа, описанная в книге Моры, почти полностью совпадает с тем, что было на самом деле. Игра, таким образом, начинается сразу, текст перерастает собственные рамки и оказывается в весьма своеобразных отношениях с действительностью.
Герой и автор (заметим, что биографии их во многом совпадают) оказываются в одинаковой ситуации, но ведут себя по-разному. Мора мучается, рефлектирует и в конце концов отказывается от первоначального замысла, сочтя, что большой психологический роман ему не по силам. Он не расторгает договора, но пишет совсем другую книгу, в отличие от героя, который лихо берется за перо. Тут пролегает граница между героем и автором: действительность и книга, автобиография и вымысел расходятся. Центральный персонаж весьма близок автору, не только биографически, но и душевно, и все же он в значительной мере пародиен, Мора постоянно подтрунивает над ним; это ироническое самоостранение определяет атмосферу романа.