И не только сама она не должна вторгаться в жизнь, которую наметила для Энтони, но и маленького Стива придется тоже держать подальше от брата. Мэри старалась убедить себя, что дело здесь не в том, что она меньше любит младшего сына. И действительно, с течением времени она почти так же привязалась к Стиву, как к Энтони. Разве оба они не ее плоть и кровь? Да к тому же ей казалось, что с возрастом кожа Стива становится чуть-чуть светлее. Может быть, в дальнейшем его будут принимать за очень смуглого, загорелого европейца?
Но ее единственной надеждой продолжал оставаться Энтони. Нужно будет устранить все помехи с его пути. Если люди станут открыто говорить про Стива, что он цветной, придется совсем изолировать его от Энтони.
Мэри твердо решила никогда больше не иметь детей. Следующий ребенок может оказаться еще темнее Стива.
Изолировать собственное дитя в своего рода цветное гетто, отказать ему в общении с родным братом,что я за мать?с горечью думала Мэри. Ее вынуждает к этому несправедливая система,старалась она успокоить себя,система, лишающая человека прав из-за окраски его кожи. Ведь встречаются даже такие матери, она читала об этом, которые уничтожают собственных детей. Она недалеко ушла от них.
За последнее время Мэри стало казаться, что кожа ее потемнела, утратила мягкость, начала стареть. В отчаянии она все сильнее пудрила лицо, но желтизна проступала то тут, то тампод глазами, вокруг рта.
Джордж делал вид, будто ничего не замечает. Особенно ее трогало в нем то, как он умел делать ей приятное. Однажды она сказала, что ей очень хотелось бы иметь возможность поиграть на рояле, и он купил ей с аукциона пианино. Это был ветхий расстроенный инструмент, но для нее дорог был сам подарок.
Она села за пианино, подняла крышку и убрала поеденное молью сукно. Несколько минут она тихо наигрывала и вдруг почувствовала у своих ног какое-то движение. Возле табурета стоял Стив и держался за ее подол, пристально глядя на клавиши. Когда она играла в прошлый раз, он вот так же тихо подошел, словно из-под земли вырос, и стал с ней рядом, восторженным взглядом следя за ее пальцами.
Еще, мамочка. Поиграй еще Стиву.
Засунув в рот большой палец, малыш с трогательным вниманием смотрел на нее своими темнокарими глазенками. Мэри продолжала играть, и на лице Стива появилось сияющее выражение, которое она время от времени замечала и раньше.
Как не похожи мальчики друг на друга! И дело не только в цвете их кожи: весь их духовный облик различен. Энтонитот будто создан для игр на вольном воздухе и любит быть в окружении друзей; Стив же, напротив, почти не замечает других детейему нравится сидеть дома и возиться со своими игрушками, слушать патефон или игру матери на пианино.
Судить об умственных способностях младшего сына было еще слишком рано: ребенку всего четыре года. Но сердце Мэри сжималось от тоски, когда она размышляла над сложной проблемой его обучения. На этот раз дело окажется не так-то просто. Причина не только в цвете его кожи. Все эти годы Мэри постоянно мучилась угрызениями совести, вспоминая свою связь с Гундтом. Ни за что она не смогла бы снова пойти на это.
Она перестала играть; Стив подошел к пианино и указательным пальчиком нажал клавишу. Раздался слабый звук, малыш посмотрел на мать, и его ротик приоткрылся в улыбке. Стив продлил удовольствие, нажав другую клавишу. При дневном свете Мэри внезапно заметила, насколько лицо младшего сына тоньше и худее, чем было в этом возрасте у Энтони; Стив казался более слабым ребенком.
Мэри встала и подсадила сынишку на табурет. Взяв его ручки в свои, она стала бренчать на пианино. А Стив радостно мурлыкал себе под носик. Что-то в его внимательном взгляде навело ее на мысль: уж не выйдет ли из него когда-нибудь знаменитый музыкант?
Да что толку мечтать об этом?подумала она. Ведь первое, что бросается в глаза, когда смотришь на обоих мальчиков,это разница в цвете кожи, а как только Стива причислят к цветным, никому уже не будет дела до других его качеств.
Бесполезно обвинять человечество в жестокости. Предрассудки слишком глубоко вкоренились в сознание людей, и с этим приходится терпеливо мириться. Нет, вся ее надежда только на Энтони.
Мэри вывела Стива во двор. В это время через заднюю калитку влетел Энтони и пробежал мимо них. Вслед за ним мчался, запыхавшись, Боб.
Хэлло, Боб! Хэлло, Энтони!сказала Мэри.
Добрый день, миссис Грэхем,вежливо отозвался Боб.
Но Энтони едва взглянул на мать.
Постой-ка, что это ты так спешишь?спросила Мэри.Разве не надо поздороваться с матерью?
Энтони остановился и, понурив голову, подошел к ней.
Извини, мамочка. Мы прибежали взять мою биту. Хотим поиграть в крикет.
И хотя в словах сына звучало раскаяние, поведение его было определенно какое-то странное. Что это значит? Мэри и раньше наблюдала, что в присутствии Боба Энтони держится как-то особенно. Стива он словно не замечает. Вот и сейчас он все время крутится и смущенно смотрит на друга.
Когда Боб и Энтони с битой в руках выбежали на улицу, Мэри взяла младшего сына на руки, поцеловала его и вернулась в дом.
Вечером после ужина Энтони подождал, пока отец останется один. Мальчик любил мать, но избегал разговоров с ней о своих делах, а в последнее время стал находить различные причины, лишь бы не появляться вместе с Мэри на людях. В обществе отца он хотя бы на время забывал о своем ложном положении. Но в присутствии матери Энтони не мог отделаться от мысли, что друзья смотрят на него косо и перешептываются за его спиной.
Папочка, сколько мне было лет, когда я первый раз пошел в школу?спросил он.
Пять исполнилось.
А-а.Он подошел и присел на краешек кресла, в котором отдыхал Джордж с погасшей трубкой в руке.А Стиву уже четыре, правда?
Джордж с удивлением посмотрел на сына.
Да. Что тебя беспокоит, сынок?
Он тоже пойдет в школу?
Ну а как же, все маленькие мальчики должны ходить в школу.
В какую школу, папа?
Не задавай глупых вопросов. Тебе ведь известно, что в Стормхоке только одна школа.
Энтони вышел из столовой во двор. Отец сказал, что вопрос его глупый. Но ничего глупого в нем нет. В Стормхоке вовсе не одна школа. Есть ведь еще приходская школа, хотя она только для цветных. Разве он этого не знает?
X
Приблизительно в это время Джордж получил из Англии известие о смерти отца. Хотя годы немного сгладили нетерпимое отношение старика к младшему сыну, тем не менее он так до конца и не простил Джорджу его бурной молодости. В результате все, что Джордж получил теперь от огромного наследства отца, составляло двести пятьдесят фунтов наличными и двадцать фунтов ежемесячной пожизненной пенсии.
Джордж прочитал письмо вслух и не в силах был скрыть полностью своего горького разочарования.
Старая свинья! Лишить меня наследства, оставить какие-то жалкие гроши! Правда, это все же, лучше, чем ничегоИ он постарался изобразить на лице беспечную улыбку.
Но Мъри и не пыталась сдерживать свои чувства. Она села и заплакала. Если бы мистер Грэхем относился к Джорджу так же, как к остальным сыновьям, Энтони мог бы поехать в Англию, разбогатеть и скрыть тайну своего происхождения. Слезы досады текли по ее лицу, оставляя бороздки в слое пудры. Даже и здесь, в этой стране, если ты богат и у тебя достаточно белая кожа, никто не посмеет тебя оскорбить.
За десять лет супружеской жизни благодаря строгой экономии Мэри скопила несколько сот фунтов. На эти деньги вместе с теми, что достались по наследству от отца Джорджа, можно будет теперь купить собственный домик в другой части города.
С некоторых пор это стало мечтой Мэри, так как цветпая семья Зюйдманов в конце концов сняла домик на Плейн-стрит и перебралась туда, а вслед за ними там поселились и Хейнкомытоже цветные.
К востоку от Стормхока, на земельном участке, с недавних пор принадлежащем приходу, за это время построили несколько домов в современном стиле. Район этот находился недалеко от дома Шортов, в респектабельной части города.
Как-то в субботнее утро Энтони отправился вместе с отцом на работу. Стояла зима, и хотя солнце сияло на безоблачном небе, холод пронизывал насквозь.