А у этой? не отставал Владимир.
Четырехгранное копейце. Дмитрий открыл глаза, чтобы проверить, угадал ли.
Пригожим воином будешь, сказал лучник. А теперь берите, княжичи, стрелы да приноравливайтесь так натягивать тетиву, чтобы каждая стрела долетала до цели. Да замечайте, какое перо дальше и быстрее несет стрелу.
Дмитрий вложил стрелу в лук и прицелился в середину черного круга.
Но не успел выстрелитьсзади послышался знакомый голос:
Княже Дмитрий, ты слишком высоко поднял лук, не попадешь в цель.
Все разом обернулись и увидели митрополита, который подходил к ним, на ходу благословляя.
Я буду целиться точно, отче, сказал Дмитрий. И попаду! Попаду прямо в хана татарского!
Где же ты видишь хана? серьезно, принимая игру, опросил митрополит Алексий.
Вон холм, выдумывает Дмитрий, натягивая тетиву. На холме золотой шатер, в шатре хан сидит. Как высунет он свою круглую голову, я пущу в него стрелу! И убью хана. Татары посмотрят: мертвый их хан! Испугаются и побегут с нашей земли.
Владимир и Иван крутят головами во все стороны: где холм? Где хан в золотом шатре? Не видать ничего
Долго целился Дмитрий и наконец выстрелил: запела стрела и воткнулась в самую середину черного круга.
Попал! закричал радостно мальчик. Убит хан! Бегут татары с земли русской!
«Надо все сделать, Дмитрий, думает митрополит всея Руси Алексий, чтобы побежали татары от твоего меча с Руси. Только не выкован еще меч этот».
* * *
Мал княжич Дмитрий, чтобы управлять Московским княжеством, чтобы решения принимать важные. Вот и получается, двойная ноша у митрополита всея Руси Алексия: дела церковные, а рядом с нимидела княжеские. Сам следит, чтоб оброки и пошлины с христиан исправно поступали и на княжий двор, и в митрополичью казну, ибо от них сила и у князя и у церкви.
Сам поучает мирян, чтоб были благочестивы и послушны и богу, и церкви, и князю. Пишет Алексий простым людям послания, укоряет их, что во время богослужения нет у них благопристойности, семечки да орехи грызут, зубоскалят!
И еще великая забота у Алексия: наставлять малолетних княжичей. Прежде всегоДмитрия, старшего, на него надежда.
Вот сидят они, княжичи, перед ним, каждое слово ловят.
То торжественно звучит голос митрополита, когда говорит он, что земля русская до полона татарского удивляла людей красотами многимиозерами светлыми, реками, холмами высокими, дубравами частыми, полями дивными, зверьми различными, птицами бесчисленными, городами великими, селами дивными, садами монастырскими, домами церковными, князьми грозными, боярами честными, вельможами многими
То сникнет голос митрополита, и от слов его, что стала земля, благословленная богом, пустой, что сожжены города прекрасные, что кровь русская, как вода, землю напоила, заноют сердца у мальчиков, станут серьезными их лица. Недвижные княжичи слушают чуть дыша.
Почему же Русь не устояла перед Ордою? Внимательно смотрит Алексий в ясные лица княжичей.
Потому что каждый русский князь сам по себе, говорит Дмитрий.
Верно! Верно, княжич!.. И Алексий в волнении ходит по комнате, рассказывает, как подошел Батый к земле Рязанской, как рязанские князья, видя несметные полчища татарские, послали к князю владимирскому гонца с просьбой о помощи, но не дождались ее рязанцы. Сжег Батый Рязань, а за ним Владимир, Москву, Киев.
И заставляет митрополит мальчиков запомнить скорбные слова, что осталися от городов русских только дым и пепел, что погибла светло светлая и украсно украшенная земля русская, что каждый в отдельности князь Орду не сокрушит, что в раздорах слабость. А была бы Русь единой, сладила бы с Ордой.
Вон какой храбрый был новгород-северский князь Игорь! захлебываясь, почти кричит Дмитрий. «Хочу, сказал он, сломать копье на границе степи Половецкой с вами, сыны русские, хочу или сложить свою голову, или напиться шлемом из Дона». И полки у Игоря храбрые. Но одолели их половцы. А все потому, что не было между князьями помощи, что врозь развеваются их знамена.
Верно, княжич! Алексий доволен, обнял мальчика. Предрекаю тебе, слышишь, Дмитрий: ты соберешь под свое знамя русских князей и поведешь полки на Орду татарскую. И все вы, три брата, всегда вместе будьте, плечо к плечуи в радости и в беде.
Иван и Володимер, сказал он, обращаясь к младшим, слушайтесь старшего брата Дмитрия во всем.
Уже сейчас готовит митрополит княжичей к битве грядущей. Крепит дружбу между братьями. Поэтому-то после кончины князя Андрея, умершего, как и его брат Семеон, от черной смерти, чумы, живет в Москве подолгу и частенько маленький Владимир, князь серпуховской.
* * *
Пока московские старейшие бояре думали да прикидываливезти ли в Орду к хану своего малолетнего князя, ехать ли самим, время летело, словно у него были крылья быстрой птицы, словно бежало с кем-то наперегонки.
Прошла осень. Растаяла весной зима. Кончился первый месяц лета, когда в Москве узнали, что в стольном граде Владимире сел по ярлыку хана на великокняжеский престол суздальско-нижегородский князь Дмитрий Константинович. Да не в пример великим князьям-москвитянам, жившим со времен Ивана Калиты не во Владимире, как положено, а в Москве, Дмитрий Константинович покинул свой Суздаль, обосновался во Владимире и намеревался пребывать в нем до конца дней своих.
Опять собрались бояре в Думной палате.
Пришел и митрополит, привел князя Дмитрия.
Шумно в душной, низкой комнате, щедро нагретой летним солнцем. Попрекают друг друга бояре, укоряют:
Упустили великое княжество! Остался Дмитрий без ярлыка.
И оправдание нашли: смута в Орде, один хан сменяет другого, перешагнув через труп поверженного.
Кого одаривать? кричали друг другу старейшие бояре. Кому кланяться? С утра один властитель, а к вечеру другой. К кому ехать, если сын не щадит отца, брат брата?
И как бы в подтверждение их спора в скором времени пришли из Орды в Москву новые вести: хан Неврус, что дал ярлык на великое княжение суздальско-нижегородскому Дмитрию Константиновичу, убит. Новый хан Хидырь ждет к себе на поклон всех русских князей.
Со времен Батыя ездят русские князья к каждому новому хану, чтобы пожаловал им ярлык на княжение в их же собственных вотчинах. А тот, кого выберет хан старшим, присоединяет к своим владениям на время великого княжения земли Владимирского княжества со всеми доходами и военными силами. Великий князь собирает для хана дань по всей Руси. Да что греха таить, застревают немалые денежки от той татарской дани и в калите великого князя.
Вот, бояре, слово мое, поднялся с лавки митрополит Алексий, и сразу стало тихо в Думной палате. И часу не откладывать, ехать в Орду за ярлыком.
Поднялся тысяцкий Вельяминов, и теперь все головы в его сторону повернулись: за тысяцким сила, вся рать военная в его подчинении.
Верно владыка молвит, сказал Вельяминов. Немедля в Орду ехать! А коль будет ярлык у нас, сгоним с великого престола князя Дмитрия Константиновича. Он обещал быстро собрать московскую рать и повести ее в стольный Владимир.
* * *
Отправились в Орду самые знатные бояре, три княжича и митрополит Алексий. Повезли через леса и дикие степи большие деньги и драгоценные подарки. Долог путь к татарам, однако у любой дороги бывает конец, и прибыли в Орду благополучно.
Обрадовался хан Хидырь москвитянам, с милостивыми речами принял дары. Все шло как надобно.
Дивятся русские на золотоордынскую столицу, город Сарай-Берке. Не городсад. Огромный ханский дворец обнесен валом и рвом, днем и ночью сияет над ним изготовленный рабами-умельцами золотой месяц новолуния. Водят москвитян по великолепным ханским покоям. Вот комната, стены которой обиты разноцветным сукном, а потолокраззолоченным шелком. Вот другая, просто штукатуренная, но расписана такими затейливыми узорами, что о них только сказку можно сложить: листья не листья, птицы не птицы, а между ними восьмиконечные звезды горят. А вот комната, стены которой сплошь покрыты мозаикой: на лиловато-синем фоне разводы бирюзовые, кружки, сердечки и разные другие фигурки хитро между собою переплетаются и переходят из цвета в цвет.