Клэйтон, закрыв лицо руками и раскачиваясь из стороны в сторону, как душевнобольной, несколько минут собирался с силами а потом начал сбивчивый рассказ. Рассказ про своего «армейского друга», что, как и он, недавно вышел в отставку в лейтенантском чине, и, как и он, собрался жениться и сделал предложение прекрасной девушке
Чудесной девушке, Эд, восхитительному созданию, доброму и нежному!.. и получил согласие помолвка оглашена, и до свадьбы осталось всего ничего!..
За твоего друга можно только порадоваться, сдержанно промолвил Эдвард, прекрасно понявший, о каком «друге» мистера Кроу идет речь. Ведь у него есть и возможность, и право сразу же обвенчаться с той, кого сам выбрал в нашем мире так везет далеко не всем и ты хочешь сказать, что для свадьбы появились какие-то препятствия?
Да Нет! Или да, черт возьми, да! Клэйтон резко повернулся к Эдварду и уставился на него таким диким взглядом, что тот всерьез обеспокоился, не повредился ли Клэй в уме. Я то есть этот мой друг он случайно встретил одного человека. Необыкновенного человека. И влюбился с первого взгляда!
Влюбился в этого человека?.. Ты то есть твой друг уверен, что дело именно в любви?
Да, черт меня побери совсем и разрази гром!.. Дело в любви, в чем же еще?!.. Я влюбился, потому что он он как будто моя родная душа, платоновская половина я словно знал его всю мою жизнь, еще до рождения он словно ангел небесный, понимаешь?..
Не уверен я ангелов никогда в жизни не встречал, хотя Эд вспомнил о Мэг, как наяву, увидел ее милое, родное лицо, с влекущими губами юной принцессы и высоким умным лбом весталки, длинные локоны цвета осеннего золота и глаза цвета майского неба и понял только одно: если ангелы в самом деле существуют, то похожи они на Мэгги. А он влюблен в нее до полного безумия, так, как, наверное, влюблялись лишь его предки-рыцари (по крайней мере, тот из них, что, согласно семейной легенде, сиживал за Круглым столом с королем Артуром)
Эдвард перевел дыхание, потер лоб, сделал над собой усилие и принялся слушать сумбурную исповедь Клэя с удвоенным вниманием и горячим сочувствием, потому что «особенный человек», кем бы он в итоге ни оказался, в любом случае не смог бы пойти в церковь, чтобы обвенчаться с Клэйтоном. Ни при каких условиях, ибо Клэй был подвержен неназываемому пороку страсти к собратьям по полу. За «недозволенные игры» с другими мальчишками он в свое время был исключен из Итона и вынужден доучиваться в школе попроще, где и началась их дружба с Эдом, хотя Эд был на два класса «ниже» и на три года младше
Они впервые познакомились на заднем дворе, где Эдвард выяснял отношения с враждебной ему компанией старшекурсников, а Клэйтон ввязался в драку на стороне младшего мальчишки, поскольку нападавшие с параллельного факультета были и его врагами. В результате несколько вражеских носов оказалось расквашено в кровь, а уж синяки и ссадины у обеих сторон не поддавались подсчету
Позже Лэндсбери и Кроу, признанные зачинщиками, вместе стоически вынесли публичную порку розгами, сутки просидели в карцере на хлебе и воде, и потом еще отрабатывали повинность на школьном огороде. Этого времени им хватило, чтобы переговорить обо всем, что так или иначе занимает подрастающих парней, убедиться в сходстве интересов и проникнуться приязнью, инстинктивно ощутив друг в друге бунтарский дух и склонность к нарушению правил
Собственно, дружба старшекурсника, отметившего семнадцатый день рождения, с четырнадцатилетним «сопляком», сама по себе была бунтом, открытым вызовом школьной традиции, но к чести и Клэйтона, и Эдварда их это нисколько не волновало. Занимались они в разных классах, домашние задания в библиотеке готовили тоже по отдельности, в компании однокашников, однако все оставшееся время проводили вместе.
Сверстники Кроу, входившие в его ближний круг, после некоторого колебания, приняли Лэндсбери как равного, едва убедились, что физической силой и храбростью он не уступит ни одному из них, а умом значительно превосходит большинство
О необычных вкусах Клэя в любви Эдвард тоже узнал достаточно быстро; это его не слишком взволновало и вовсе не удивило в школе с ними учились и другие юноши, рисовавшиеся склонностью к другим юношам, и даже была некая «королева», получавшая знаки внимания не только от школьников, но и от преподавателей Сам же Лэндсбери, хотя и восхищался мужскими образцами силы, чести и доблести, подобными Персею, Ланселоту или Роланду, никогда не испытывал любовного влечения к приятелям, и не отвечал взаимностью на заигрывания и намеки (и был благодарен Клэйтону, что тот никогда не вел себя с ним подобным образом).
В школьные годы подобные вопросы лишь скользили по краю сознания, как тени по воде, и стремление к любви не выходило за пределы смутных фантазий и горячих снов. Позднее, когда учеба осталась позади, а дружба Лэндсбери и Кроу продолжилась, им все же пришлось объясниться раз и навсегда, определить обоюдные правила и границы. Это было непросто, но в конечном счете сработало и пошло на пользу обоим.
Не слишком религиозный, далекий от ханжеского осуждения, готовый принять мир во всем многообразии цветов и оттенков, Эдвард все же находил идею телесной близости между мужчинами несколько странной Разве честной дружбе, подлинному братству чего-то не хватает, чтобы вмешивать в них возню под одеялом и бесстыдные игры в уборной?.. Разве юношеская страсть, медленно вызревающая в душе и теле, не должна быть терпеливой, чтобы со временем увенчаться взаимностью прекрасного существа, во всем противоположного мужчине, но самим Творцом созданного для любви, для поцелуев и нежных ласк, для восхищения и поклонения, и для особого, небывалого чувства, описанного в романах и поэмах, и даже отчасти в Библии? В ответ на подобные рассуждения Клэй фыркал и обзывал его то дураком, то монахом. Эд не обижался, пожимал плечами и от души желал мистеру Кроу однажды потерять голову от любви к женщине жениться на ней и прожить долго и счастливо до конца своих дней.
О, нет, дружище! Это все не по мне, смеялся Клэйтон. Леди Годиву, королеву Гвиневеру и волшебницу Шалот я предоставлю тебе, мой дорогой Ланселот Озерный или Галахад Непорочный, так будет точнее! Ну а мое сердце всегда будет принадлежать охоте, борзым собакам и породистым лошадям. По доброй воле никто меня не заставит жениться!
Своему кредо Кроу оставался верен и пока учился в Военной академии, и позже, когда сдал экзамен на офицерский чин и уехал в армию они с Эдом часто спорили о любви, однако дружба их устояла и, пожалуй, даже окрепла, благодаря постоянной переписке, что никогда не прерывалась. Письма из Англии находили Кроу и в Индии, и в Африке, на зулусской войне, а Лэндсбери аккуратно собирал все послания от друга в отдельную папку, что к моменту выхода Кроу в отставку толщиной могла поспорить с томом Британской энциклопедии
И первой новостью, что Клэйтон сообщил Эдварду при их встрече после возвращения с другого края земли, было намерение жениться на мисс Пиа Буршье.
Эд не стал поддразнивать друга, неожиданно отрекшегося от холостяцкого манифеста напротив, поздравил от всей души, радуясь, что Клэй сделал правильные выводы из пережитых бед, оставил путь, грозивший завести в трясину и погубить. Он пожелал жениху счастья, в ответ же получил приглашение стать шафером. И твердое обещание вскорости познакомить с невестой
Еще одним добрым делом Кроу и несомненной улыбкой судьбы стало представление Эдварда мистеру Джейкобу Штерну, владельцу знаменитого конезавода, вкупе с блестящей рекомендаций, что поставило приятную точку в длительной череде денежных неурядиц Лэндсбери. Кто бы что ни говорил из общих знакомых, как бы снобски не морщил нос, Эдвард считал работу берейтора занятием, достойным джентльмена, а с некоторых пор смотрел на нее, как на тренировку перед возможным путешествием в Африку, на поиски сокровищ. Если, конечно, мистер Штерн не передумает и в самом деле найдет средства, чтобы организовать экспедицию в Трансвааль.