По утрам солнце поднималось уже высоко, и свет казался зеленым, как всегда в это весеннее время. Почти законченный донжон замка мессира Жиллета де Вуазена сиял в этом свете удивительной белизной. Пейре пришел в деревню, чтобы взять у Раймонда Пейре немного провизии и хлеба. Он вошел в фоганью и вдохнул вкусный запах жареных шкварок. Госпожа мать, сидя на лавке, склонилась над очагом, приглядывая за дымящейся сковородой. Юный пастух отбросил назад капюшон, расправил плечи, вежливо поздоровался и с радостью принял приглашение позавтракать, тем более, что завтрак как раз готовился. Он устроился напротив хозяйки дома, положил локти на стол и с волчьим аппетитом откусил от большого куска хлеба, который подали к жаренным на сале яйцам. Госпожа матьмаленькая, худенькая, немного сгорбленная, смотрела на него и улыбалась. Насытившись, он вспомнил, что забыл в соседней комнате, где ночевал в последний раз, хорошую конопляную веревку, которую он сам заботливо свилона служила ему для устройства временных загонов для баранов. Но двери комнаты почему-то не поддавались, а он боялся толкать их слишком сильно.
Тогда Госпожа мать, которая тоже сидела за столом и ела яйца с салом, заулыбалась, поискала что-то в складках юбки, и бросила ему тяжелый предмет, который он инстинктивно поймал. Ключ от комнаты.
Он прибыл этой ночью, сказала дама.
Так значит, дверь комнаты была заперта из-за гостя, который укрывался там и желал избегнуть нескромных взглядов и вопросов. Добрый человек Андрю из Праде сидел на лавке возле ложа. Когда вошел Пейре Маури, он поднялся, они быстро поздоровались, и он снова сел. Он тоже завтракал: возле него на лавке лежали две жареные рыбки, кусок хлеба, и стояла кружка с вином.
Тем утром, когда Пейре Маури возвращался к овцам на пастбища долины, в его суме вместе с круглыми тяжелыми хлебами, которых ему должно хватить на неделю, он нес маленький кусочек хлеба, благословленный добрым человеком, чтобы откусывать от него понемногу, перед тем, как что-нибудь съесть. Вокруг плеча он обмотал хорошую конопляную веревку, которую свил сам.
Через неделю с лишним, в тот же час, вновь придя за хлебом, молодой пастух, войдя в дом Раймонда Пейре, встретил Эн Белибаста, Гийома Белибастаотца. Он стоял возле своего еще оседланного мула, привязанного к кольцу в стене, у входа в загородку. Седой патриарх поднял на молодого человека свои черные глаза, блистающие из-под густых бровей. Потом он вроде как улыбнулся.
Хорошо, что ты пришел, юноша, сказал он несколько гортанным голосом с нездешним акцентом. Мой кум Раймонд Пейре занят. Можешь провести меня к своему кузену Раймонду Маулену?
Они медленно шли через всю деревню, приветливо здороваясь со встречными. Пейре Маури привел Эн Белибаста в дом Маулена, и сказал ему, что в доме находится добрый человек Андрю из Праде, который прячется за бочками, в сутул, полуподвале у входа в погреб.
Повидимому, у доброго человека и старого верующего было о чем поговорить. Пейре оставил их наедине, чтобы они могли спокойно побеседовать. Думая о том, что эти двое, возможно, организовывают всю подпольную жизнь Церкви в земле Кубьер, он поднялся наверх, чтобы поздороваться с кузиной Эглантиной, потом снова спустился в сутул, открыл двери загородки для овец и пригласил обоих собеседников пообщаться в теплом и светлом загоне. Сам он устроился за внешней загородкой, чтобы дать им возможность поговорить без свидетелей, глядя на них издалека. Подпольный скиталец, бывший ткач из Праде, ставший еретическим монахом, и седой верующий, хозяин огромных стад и просторного дома. Оба мужчины принадлежали почти к одному поколению, оба были коренастыми, похожего телосложения, и если лицо первогодоброго человекабыло чисто выбритым, а морщины и складки придавали ему несколько грубоватое выражение, то второйверующийгордо носил бороду и усы, властно и внимательно вглядываясь в собеседника.
Они все продолжали говорить, когда вернулся Раймонд Маулен вместе со своим новым пастухом, Жоаном де Мирелье, поздоровался со всеми, и поднялся в фоганью, чтобы перекусить. Все это время Пейре оставался на месте, не двигаясь, ничем не занимаясь, только охраняя этих двоих. Он думал об овцах, которые остались на пастбище под присмотром одних собак. О хлебе, который он должен взять с собой. Он пытался вообразить, о чем так долго могут говорить эти двое. Он не слышал ничего, кроме долетавших до него обрывков слов, знакомый, напевный акцент доброго человека, акцент земли дАйю, и грубоватый выговор Фенуийидес, проскальзывающий в шепоте верующего.
Наконец, они завершили беседу, и все трое вернулись в дом, в сутул. Тогда Пейре увидел, как старый Эн Белибаст, прячась за бочками и не способный встать на колени из-за своего ревматизма, трижды низко склонился перед добрым человеком, совершая melhorier, как и подобает доброму верующемутройную просьбу о благословении и молитве. Но едва юный пастух тоже успел исполнить свой долг перед добрым человеком и трижды обнял его, как внезапно сбежал с лестницы Раймонд Маулен, возвращаясь к своей работе. Он пригласил почтенного гостя, Эн Гийома Белибаста, а также юного Маури, остаться у него до вечера и разделить с ним трапезу, но патриарх вежливо отказался, объяснив, что его уже пригласил Раймонд ПейреСабартес. И когда добрый человек снова укрылся в полуподвальном убежище, Раймонд Маулен сам почтительно открыл двери сутул, и вывел обоих гостей в сад, чтобы оказать честь Эн Белибасту из Кубьер, впервые почтившему его дом.
Тем же вечером Пейре Маури, оставив еще одного своего кузена, Гийома Марти, стеречь отару, пошел на ужин в дом ПейреСабартес вместе с Эн Белибастом. Позже явился Гийом Эсканье, потом бальи мессира Жиллета Раймонд Гайродтоже добрый верующийа потом и другие жители Арка, никогда не забывавшие о добрых людях. Когда все выпивали у очага, разговаривая и смеясь, а во дворе уже совсем стемнело, двое молодых людей, как это было заранее уговорено, поднялись и покинули дом. Пейре Маури и Гийом Эсканье должны были зайти в дом Раймонда Маулена за добрым человеком Андрю из Праде и проводить его в Кустауссу, в дом Пейре Монтани. Когда они вернулись в Арк, луна стояла уже высоко, и Пейре Маури остался ночевать у Раймонда Пейре. Той ночью он спал на одном ложе с почетным гостем, старым Эн Белибастом, который громко храпел. Утром, когда патриарх садился на своего мула, то сказал ему, что он сам и его сыновья ждут его вскоре в гости, у них дома в Кубьер. Что там его хорошо примут.
Глава 12МАЙ-ИЮНЬ 1303 ГОДА
Задолго до рассвета мы встали, еретик Жаум, Пейре Монтани и я. Раймонд Пейре посадил еретика на мула, и мы отправились в Риу эн Валь. Когда мы выходили со двора, Раймонд Пейре сказал нам, чтобы мы приветствовали его друзей от его имени
У Пейре Маури появилась привычка всякий раз, когда представлялась возможность, пересекать горы Фурту, заходить в Кубьер и навещать Белибастов. Его часто посылал туда по разным делам его хозяин и товарищ Раймонд Пейре, тесно сотрудничавший со своим кумом Эн Белибастом. Иногда он сам ходил туда по делам добрых людей, охраняя их по дороге и сопровождая к надежным очагам верующих, от Арка до Кубьер. И он использовал все это, чтобы снова и снова испытывать удовольствие от дружеских встреч с Бернатом Белибастом, с которым его связывали узы радостного братства.
Это было путешествие длиной в шестьвосемь часов, довольно небольшое, как для такого привычного молодого горца Пейре, легко перескакивающего с камня на камень по горным тропам. От горы Рабассоль, которую было видно из Арка, он постепенно, но неуклонно поднимался по красным полонинам, наклоненным к югу. Пейре ничего так не любил, как удивительного появления на повороте величественного каменного массива Бюгараш, когда он внезапно закрывал собою весь горизонт. Еще более выдвинутый в сторону Кубьер, мрачный хребет Бюгараш сползал к западу, раскалываясь вертикальными трещинами, а за последней его голубой южной стеной высился белый силуэт Канигу. Сам вид этого пейзажа, эти золотые травы пастбищ, ступенями поднимающихся в бескрайнее небо, напоминали Пейре родные пастбища земли дАйю. Но насекомые в траве здесь стрекотали громче, жара была сильнее, а запахирезче. Он миновал перевал Фаж. Потом спустился на поросшие каштанами уступы, где там и сям росли маленькие зеленые дубки, и вскоре мог различить косые плоские скальные выступы, говорившие о близости Кубьер. И, наконец, внизу, перед ним открывалась красивая белесая долина, ведущая к Пейрепертюзе, долина, скрытая за золотистой мглой, и деревенька, свернувшаяся вокруг огромной церкви аббатства.