Та-а-к. Слушать сюда. Вы входите в котел. Точнее, в кишку, где по одну руку неприятель, а по другуюграница враждебной сопредельной стороны. Что бы вам ни говорили в ваших яслях, горлышко узко. Оно сомкнется. Неясно, сколько дней неприятель даст вам на выполнение поставленной задачи. Ваш основной противниквремя. Его в обрез.
Он помолчал минуту. Так, будто хотел внушить что-то без слов, но не сумел. Вместо того откашлялся и гаркнул хриплым сорванным горлом:
Баб не брать! Начвзводы ко мне. Бойцам отдыхать полчаса. Курите.
Мы разошлись. Ребята взглядывали на меня с недоуменным вниманием. Я отошла чуть дальше: мнение мое сейчас ничего не решало.
Ожидание длиной в две сигареты.
Взвод, стройся!
Мы подтянулись тремя группами, каждая к своему взводному командиру.
Рядовой Бойко. Выйти из строя, приказал лейтенант Ушаков.
Я сделала шаг вперед.
Приказом начальника блокпоста вам предписано вернуться в расположение части. Исполнять немедленно. Пока грузовики не отъехали, тревожно добавил он.
Ближе к дороге виднелись наши машины, там спешно заканчивали выгрузку провизии и боекомплектов.
Это против приказа начальника училища Я сделала попытку.
Ушаков прервал меня с досадой. Он знал меня, во время обучения я была на неплохом счету.
Разговоры. Бегом!
Разрешите обратиться? Я не двинулась с места.
Бойко, вам не ясен приказ?
Ясен.
Исполняйте.
Я доброволец. По зову совести и государства. Разрешите стать в строй?
Я перешла границы допустимой назойливости. Начвзвода больше не смотрел на меня. Он на миг сощурился в сторону палатки капитана, обвешанной синтетической тиной в цвет леса. Капитану и вовсе было не до нас: прибыла новая партия пополнения, и он теперь для них обрисовывал настоящее положение дел. Так же надвое резал его лицо жесткий свет. Если капитан так мрачнел с каждым вновь прибывшим взводом, то к утру по всему должен был застрелиться.
Взвод, нале-во! скомандовал Ушаков. Шагом
Взвод двинулся. Я не стала настаивать на приглашении и самовольно замкнула строй.
Звуки зимнего леса были мертвы. Всхлипы грязи под ногами или щелчки обломанных ветвей. Где-то шел бой. Издали едва доносился звук залпового огня. Работала артиллерия. На таком удалении ее реальная мощь казалась неубедительной, и скоро я вовсе перестала о ней думать.
Шаг за шагом вперед. Пустота и заброшенность на многие километры.
Обилие новых запахов кругом будоражило меня. Воздух разбился на тонкие трепещущие ленты. Там мох сырой. Тут дерево упало. Недалеко пучок травы, да такой горькой, что я сплюнула под ноги. Чуть дальше нора, в ней туша зверя старая, с осени
За очередным перелеском внезапно встала гигантская мачта линии электропередачи. Не сговариваясь, мы задрали головы. Сверху, с перечеркнутого проводами неба, на нас смотрели две крупные птицы, сидевшие на проводе вплотную к углу опоры. Я отвлеченно удивилась, что не учуяла заранее ни озона, ни электрического поля Нет, не странно. Линия ЛЭП тоже была мертва. Обрыв, вероятно. Нелепость: немота и холод проводов, сотворенных для сверхнапряжения. Где-то витком огромного кольца к земле спускались провода. Далеко, за километры отсюда.
Впереди блеснули рельсы старой одноколейки, проросшие травой сквозь дерево шпал. Блестевшее издали, вблизи полотно оказалось бархатно-ржавым. Вдалипустая сторожка у переезда
Неимоверно медленно двигался Ушаков. В недавнем прошлом выпускник военного училища, он тем не менее казался знающим надежным командиром. Поэтому его опаска меня удивляла. Живых людей на километры кругом не было живых не было Пожарище!
Диссонансный вкус холодной гари внезапно облил гортань и горло. Не лес. Не порох. Жилище. Но очень далеко, пока неясно. И так болезненно знакомо.
Я прикусила щеку изнутри, чтобы трусцой не обогнать начвзвода. Привкус собственной крови отвлек меня и приглушил кричащий призыв в голове.
Светало. Легкий морозец прихватил сединой влажную траву. Запахи прояснились. Шаг за шагом я все тверже убеждалась, что карта Ушакова прямиком выводит нас на место пепелища. Живых там не было. Перед последним некрутым подъемом я прикрыла веки и начала считать трупы. Вскоре сбилась: ветер путал, смешивая нити. Много.
2
Раньше. По их подсчетам, мне пятнадцать.
Ну, как ты, редкая диковина?
Новый доктор. Молодой, красивый, перспективный. Обо всем этом ему известно.
Кто? Я быстро сцепила челюсти, чтобы не зевнуть от волнения.
Ты.
Он придвинулся в кресле, весело подмигнул и спросил таинственно:
Говорят, ты собака?
Я собака.
А где же твой хвост?
Я не ребенок, а собака.
Купирован, значит, будто себе под нос, пробормотал он.
Это шутка. Я здесь давно и уже знаю, что это такое.
Хочешь, я прямо сейчас тебе докажу, что ты человек?
Я готова. Таких попыток были сотни.
Если бы ты была собака, ты бы сказала «я не щенок». Щенок, не ребенок. Логично?
Я улыбнулась, чтобы он понял, что я понимаю. Он оказался умнее других.
Мне понятно. Я сказала, чтобы вам было понятно.
Хитро. Один-ноль. Ну, тогда давай знакомиться.
Я Дана Бойко, привычно отрапортовала я.
Это мне как раз известно. А вот ты меня не знаешь
Михаил Юрьевич Набоков, ляпаю я.
Интересненько. И как ты узнала?
На доске расписаний. Там один новый лист. Вы новый, и он новый.
И что обо мне там написано?
Дежурство: вторник-четверг-суббота.
Благодарю. Не читал. Ну, раз ты у нас такая сообразительная, расскажи, как тут кормят?
Вас или нас?
Есть какая-то разница?
Я поняла, что слишком разговорилась. Разница, безусловно, есть. Достаточно ущербного человечьего обоняния, чтобы не усомниться. Но я не собиралась это обсуждать.
Лермонтов был очень открыт, в этом была его хитрость. Мне есть за что его благодарить. Хотя методы его были нечисты, как у всего их племени, я пострадала меньше многих.
Я кивнула. Мне ничего от них не нужно.
Чтобы все у нас получилось, мне тоже понадобится твоя помощь. Всегда говори только то, что думаешь. Не ври и не придумывай.
Ага.
Вот уже и врешь! Ведь невозможно говорить одну только правду. Поэтому если не хочешь говорить, тогда молчи. Мнетолько правду!
Ладно.
Попробуем. Я тебе неприятен?
Мне все равно.
Вот опять! Ведь мы договорились
Я пытаюсь говорить, что думаю. Здесь никто так не делает. Сейчас Вы интересно говорите, хорошо пахнете и не такой дурак, как остальные. Но для меня это не важно. Вы на другой стороне.
Хорошо. Очень хорошо. А что для тебя важно?
Выйти отсюда.
Каждая цель требует усилий. Что ты делаешь, чтобы выйти?
Это никого не касается. Подкоп не рою.
Отлично!
Он что-то записал в тетрадь и отпустил меня с условием.
И последнее на сегодня. Ты, как мы совместно установили, не ребенок. Так что с этого дня начинай из каждого события делать маленький вывод. Ничего сложного. Не надо интерпретировать чашку чая. Для начала я предлагаю подытожить нашу встречу.
Ничего особенного.
Так. Это твой вывод?
Да.
Это неверный вывод.
Я кисло приулыбнулась. Он продолжил:
Твоя цельвыйти отсюда. Моя цельбудь внимательна, чтобы ты вышла отсюда. Я карьерист, что мне это даст, объяснять не стоит. А теперь внимание: вывод. У тебя появился союзник. А это всегда облегчает задачу. Свободна.
II
Но вот мы вышли к цели нашего пути. Лес резко поредел, еще через два десятка метров поляна круто обрывалась глубоким оврагом с почти отвесными склонами. Там, в долине, похожее на мусорную свалку, лежало в руинах бывшее село Песково. И никаких следов присутствия нашей батареи, орудия которой, по нашим данным, развернуты на дальнем краю разлома.
Мы подошли к самой кромке. Окруженное высоким синим бором, укутанное слоистой породой оврага, по отвесным склонам которого сбегают светящиеся русла трех ручьев, спрятанное в своей долине, будто в чаше, Песково казалось готовой натурой для пейзажа. Еще недавно. Теперь же развороченные фундаменты его домов пестрели бетонными кубиками, присыпанными осколками шифера и шлакоблока. Измятые зеленые листки ворот тут и там торчали вертикально на прежних своих местах, сплошь усеянные дырами. В одни из них уткнулся искореженный остов автобуса. И повсюдучерные следы огня.