Когда Катон подошел к своей палатке, он обнаружил, что Нарсес ждет его снаружи.
- Мой царь просит, чтобы ты присоединился к нему за ужином.
- Просит?- Катон слегка улыбнулся. - Полагаю, первоначальная формулировка была такой: «Он приказывает мне присоединиться к нему».
Нарсес улыбнулся в ответ.
- Действительно, трибун. Я просто хотел сформулировать приглашение в более дипломатических терминах из уважения к твоим чувствам.
- Я ценю твой такт и буду присутствовать непосредственно на приеме у Его Величества.
- Как можно быстрее, господин, я был бы очень признателен, - озабоченно сказал Нарсес.
- Я сделаю все возможное. - Катон сделал небольшую паузу. Радамист не имел привычки приглашать его на свои вечерние пиры. - Какой повод?
Нарсес вздохнул.
- Перспектива неизбежных скорых действий, я думаю. Я знаю его так же хорошо, как и он меня.
- Грядущих действий? - Катон выгнул бровь.
- Скоро вы сами все узнаете, господин. - Нарсес поклонился и поспешил прочь. Прежде чем Катон успел окликнуть его и потребовать более подробного ответа, ибериец проскочил между палатками и исчез.
***
Радамист и его окружение уже ели, когда появился Катон. Иберийский царевич горячо приветствовал его и пригласил присесть на низкий диван справа от себя, на почетное место. Несколько рабов принесли ему тарелки с приправленной специями бараниной, хлеб и кувшин с вином. Когда Катон уселся, Радамист перекатился на бок, чтобы оказаться лицом к лицу с ним.
- Хорошо попируй, друг мой. Завтра мы достигнем города Лигеи, и моя месть тем, кто меня предал, начнется.
Катон уже собирался съесть полоску баранины, но теперь положил ее на блюдо, глядя на иберийского царевича. - Я впервые слышу о каком-то городе поблизости, Ваше Величество.
- Это потому, что ты и твои люди маршируете, как улитки, и у вас нет кавалерии. Мои передовые дозоры впервые заметили город два дня назад.
- И вы не сочли нужным сообщить мне, что мы приближаемся к этому городу, Лигея?
- А разве это что-то изменило, если бы я сообщил? Мы уже здесь, а Лигея находится в нескольких минутах ходьбы за лесом. Завтра ты увидишь его своими глазами, и враги наверняка сдадутся, когда ты продемонстрируешь силу своих осадных машин.
- Враги? В Лигее есть парфяне?
- Я сомневаюсь в этом. Если в Армении и есть парфянские войска, то они, скорее всего, защищают труса Тиридата, скрывающегося в моей столице.
- Понятно, значит, люди в Лигееармяне, а не наши враги.
Радамист нахмурился.
- Онимои враги, трибун. Лигея закрыла передо мной свои ворота, когда я был вынужден бежать. Они выступили на стороне узурпатора и отказали моим последователям и мне самому в убежище или помощи. И за это они заплатят своими жизнями. Как и все те, кто предал своего царя. Я хочу преподать народу Армении урок о цене предательства.
Катон слушал его слова с замиранием сердца. Он легко мог представить себе обстоятельства, при которых незадачливые жители Лигеи оказались перед лицом беглого царя, требующего их помощи, и знали, что если они откликнутся на призыв, то неизбежно навлекут на себя гнев нового правителя, восседающего на троне в Артаксате. В тот момент они выбрали самый безопасный путь. Катон сам поступил бы так же. А теперь они будут жить в ужасе, когда поймут, что человек, которого они отвергли, когда он был беглецом, вернулся во главе небольшой армии. Но здесь была возможность, понял Катон.
- Ваше Величество, не будет ли мудрее проявить милосердие к лигейцам? Возможно, они действовали из страха перед Тиридатом, а не из вражды к вам. Помилуй их, и их благодарность многократно вознаградит тебя, когда они разнесут весть о твоем великодушии. Накажи их, и они станут твоими непримиримыми врагами, а судьба их города послужит маяком, чтобы объединить против тебя другие города.
Радамист покачал головой.
- Страхвот ключ. Ты же сам только что говорил об этом. Они боялись Тиридата и поэтому обратились против меня. Значит, я должен заставить их бояться меня еще больше, чтобы они обратились против моего соперника. В этом секрет силы власти. Я научился этому у одного из ваших императоров, Калигулы.
- «Пусть ненавидят, лишь бы подчинялись мне». Мудрые слова.
Катон промолчал. Он помнил годы террора при Калигуле и не был склонен считать этого императора кем-то иным, кроме как опасным безумцем.
- Мудрые слова, - с ударением повторил Радамист. - Разве ты не согласен?
- Я не уверен, Ваше Величество, поскольку автор афоризма был убит своими собственными телохранителями, а вместе с ним и большая часть его семьи. Я бы не хотел, чтобы то же самое случилось с вами, если ваши действия настроят ваш народ против вас же.
Радамист рассмеялся.
- Они будут делать то, что я хочу, или столкнутся с последствиями. Пусть Лигея станет для них наглядным уроком.
Катон напрягся, прежде чем заговорить снова. - Я не думаю, что это разумно - идти на ненужный риск. Лигеянебольшой город. Его можно легко взять, но это будет стоить жизней и времени, а ни то, ни другое нам не стоит терять, если мы хотим иметь наилучшие шансы захватить Артаксату. Я предлагаю обойти город и продолжить наш путь, Ваше Величество. По крайней мере, если мы должны остановиться перед городскими воротами, то предложите им руку дружбы. Кто знает? Возможно, вы привлечете новых рекрутов в наши войска. Нам не помешают новые люди.
Радамист на мгновение задумался, а затем кивнул. - Хорошо, в твоих словах есть немного мудрости. Я подумаю над этим вопросом. Действительно, нам нужно быстро добраться до Артаксаты. Кроме того, я хочу побыть со своей женой, Зенобией... - Он потянулся к своему кубку и сделал задумчивый глоток, прежде чем продолжить говорить, но не встречаясь взглядом с Катоном. - Моя Зенобия. Она прекраснейшая из женщин, трибун. Партнерша в моих трудах. Нет ничего, что она не сделала бы для меня. Она достойна, быть царицей, как ни одна женщина в этом мире. Все мужчины желают ее, но она моя. И только моя. - Выражение его лица потемнело. - И она вынуждена скрываться. Ждет, пока не станет безопасным ее возвращение.
Катон не мог не выразить своего удивления. - Вы ее оставили?
- Агенты Тиридата убили бы ее с таким же нетерпением, как и меня. Лучше, чтобы она оставалась в безопасности до моего возвращения. Там, где ее не найдут. - Он бросил проницательный взгляд на Катона, прежде чем продолжить. - Ты знаешь, какой эффект может произвести такая женщина? Иногда это все равно, что смотреть на солнце. Вот почему мне время от времени нужна компания менее значительных женщин.
Он хлопнул в ладоши и громко крикнул на армянском языке. Сразу же в задней части шатра подняли пологи, и один из его телохранителей ввел трех молодых женщин. Катон смутно различил звук буцины, раздавшийся над шумом разговора, но его внимание привлекли женщины, каждая из которых была прекрасна. Они были одеты в простые хрупкие льняные туники и прошли сквозь шатер, пока не предстали перед Радамистом, опустив глаза от страха. Он окинул их взглядом, а затем указал на женщину в центре.
- Я возьму ее. - Он говорил по-гречески. - Ты можешь взять одну из них, чтобы насладиться, мой друг. Мои люди забрали их из местного поселения буквально на днях. Я отдал приказ, чтобы простые солдаты их не трогали. Поэтому я предлагаю тебе подарок. Какую из них выбираешь?
Катон покачал головой.
- Римский офицер всегда на службе, Ваше Величество. У меня нет времени на такие удовольствия. Я должен покинуть тебя и пройтись по своим дозорным.
Это была наглая ложь, но Катон устал и провел в обществе иберийского царевича столько времени, сколько мог вынести.
- Так скоро? Жаль. Тогда, возможно, я отдам их своим телохранителям для их удовольствия.
В этот момент женщина справа подняла голову, поймав взгляд Катона, и он увидел в нем глубокий испуг. Он мог представить ее ужас, будучи вырванной иберийцами из отчего дома. Их глаза встретились лишь на мгновение, но в ее выражении было что-то похожее на мольбу, и Катон решил сделать все возможное, чтобы спасти ее от жестокого обращения со стороны телохранителей Радамиста.
- Вы правы, Ваше Величество. Солдату нужны такие развлечения. Я возьму эту. - Он указал.
- Берниша? Хороший выбор. Я пришлю ее к тебе. С чашей вина. Наслаждайся ими обеими, мой друг.
Катон склонил голову и поднялся с ложа, как раз в тот момент, когда через главный вход в палатку проскочил охранник. Он опустил голову, обращаясь к Радамисту, который затем повернулся к Катону.