Не стал Михаил тянуть быка за рога и разговор затеял, как и предполагал, в пасху. Яков противиться не стал. Он десятилетним парнишкой был, когда Иван с Пашей вышли из церкви. Она, красивая, высокая, была в белом платье, фате, с цветами в руках. Их обсыпали хлебным зерном, а потом и деньги кидали, он тоже схватил монетку. Потом на нескольких экипажах поехали кататься. Дети бежали следом. Свадьба была что надо. Павла и после похорон Ивана сохранила привлекательность, а сейчас Яша решил, что отец прав, и вскоре произошёл сговор. Но ещё до этого о предполагаемом сватовстве сообщила будущей невесте Таисия, жена Ивана, старшего брата Якова, получившая задание от мужа узнать, как Паша воспримет этот мезальянс.
Разговор с Тосей всколыхнул душу Павлы, для неё это была новая жизнь, полученная на четвёртом десятке. Проводив подругу, решила сходить в Спасо-Преображенскую церковь, построенную в 1907 году на радость всем сельчанам Карпухинского и Травянского приходов. Строили на радость, а сколько боли впитала в себя эта церковь. В 1917 в стране произошла революция. Не приняло Карпухинское и рядом находящееся село Травянское новую власть.
Спустя полгода в Травянском вспыхнуло восстание: местные жители арестовали председателя-большевика, членов совета и нескольких сельских коммунистов. Помогали им мужчины Большой Грязнухи, среди них был и Иван Дьячков. В Травянку приехал глава рабочей дружины Василий Головин с отрядом бойцов. Восстание было подавлено.
Иван вместе с мятежниками ушёл в лес. Сначала там и жили, изредка наведывался по ночам домой, зацеловывал всю, обещал вернуться; она плакала, крестила его и не говорила даже родным о его приходах. Весной группа присоединилась к белогвардейскому отряду, который погнал летом того же года через Большую Грязнуху бойцов 1-го Крестьянского коммунистического полка из Катайска. В июле побывал дома, но недолго, напоследок Паша дала мамину иконку-заступницу, но не защитила она его от земной беды. В 1919 похоронила и отпевала в этой церкви своего любимого и будто сама умерла, ссутулилась, постарела, волосы седые появились, глаза перестали улыбаться, скорбные морщинки появились у красивых губ.
Но не только личные беды принимала в себя эта церковь.1918 года в урочище Половинном был убит священник Александр Попов и еще восемь жителей Травянского, их отпевало духовенство Спасо-Преображенской церкви, скоро и эти служители культа погибли. В 1919 году прибыл новый священник Иван Пьянков. А через год его арестовали и осудили на три года лагерей.
Павла постояла у икон, помолилась за живых, поставила свечи погибшим и умершим. Батюшка Кузовников Африкан Александрович прибыл сюда недавно, но стал уважаемым на селе человеком. Решила с ним поговорить о предстоящем событии. Слова его запали в душу:
Живым живое. Бог создал тебя, дочь моя, не для страданий, а для радости. Живите, детей рожайте. А они будут. Бог вас наградит.
Просветлённая и счастливая, решившаяся на брак, вышла она из церкви, будто словами батюшки Иван говори с ней. Как изболелась душа по всему утраченному.
А весна чувствовалась во всём: в зелёной дымке деревьев с зарождающимися листочками, в лучах солнца, купающихся в лужах никогда не отличавшегося чистотой села, в первых цветах мать-и-мачехи, верба обвораживала своими похожими на маленьких пушистых цыплят почками.Захотелось подойти к реке. Селезни выбирали себе подруг, громко кричали, суетились и строили гнёзда сороки.
После смерти Васютки обходила это место стороной, боясь воспоминаний. Даже стирала не у реки на мостках, как все бабы, а в бане или дома, летом ставила вёдра у колодца, вода нагревалась и стирала в принесённом из сарая корыте. Вдоль берега гуляли когда-то с Иваном, а потом играла с маленькой Наташей. Она родилась 12 августа 1908 года семимесячной, слабенькой. Повитуха говорила, чтобы не привыкали к ней, вряд ли выживет. Первые месяцы у сердца держала, не отпускала, носила всегда с собой в тёплой шали, часто давала грудь, и окрепла девчушка; по совету фельдшера, много гуляли, потом закалять стали; Иван плавать учил, часто играл с ней у реки. Выросла вся в него и лицом, и характером. А Вася на мать родился похожим, здоровым, крепким
Тётя, а ты, правда, моей мамой будешь? услышала она детский голос.
Оглянувшись, увидела Лизу в ватнике, в шерстяных носках на босу ногу и без платка.
Правда, дочка, ответила она и вдруг почувствовала, что ту нерастраченную любовь, которую она испытывала к утонувшему сыну, она теперь сможет отдать этой девочке, так рано испытавшей горечь потери матери. Река сына забрала, а дочь дала.
Есть хочешь? Суп из сухих грибов в чугунке не остыл и оладьи со сметаной.
Да, радостно вскрикнула новоиспечённая дочка.
Удивил новый дом Лизу, когда она вошла сюда. Через сени, в которых даже у порога было чисто, и кухню с большой печью вошли в аккуратную горенку с запахом свежести, обилием цветов. Пол застелен новыми пёстрыми половиками. Мебели во всех домах, где была до этого, почти не было. Железные кровати, лавки, столы. А тут и пузатая горка с красивой посудой, видневшейся из разрисованных стёкол, и такой же пузатый комод, витая этажерка с книгами на полках, стулья вместо лавок. Между двух небольших оконстол, покрытый тонкой вязаной крючком скатертью с кистями. На комоде, горке и такие же, как скатерть, салфетки. В промежутке между окнамизеркало в раме. В углу на восточной стороне иконки с лампадкой. На комоде в деревянной рамке увидела фотографию; узнала Павлу в молодой красивой и нарядной женщине, сидящей на стуле с маленьким ребёнком на коленях, рядом, положив руку ей на плечо, стоял кудрявый усатый мужчина в военной форме. Рассмотрев фото, Лиза подошла к окнам. Все три подоконника были заставлены ящиками с росточками, зеленели пёрышки лука, ветвился знакомый ей укроп.
Вот это огурцы будут. А что это с жёлтыми цветами? показала она на рассаду томатов.
Это помидоры, ягоды такие кисленькие. Недавно из семечка стали выращивать. К осени вырастут. На хлеб ломтиками порежем и сахаром посыплем. Вкусно!
Паша покормила Лизу, потом повела в другую комнату, где у двух кроватей стояло много сундуков; подвела к одному из них, нашла ранее Натальину чёрную плюшевую жакетку, яркий полушалок, ношеные, но крепкие ботинки.
Вот в это оденься, дочка, весной и не заметишь, как простудишься.
Лиза послушно надела вещи, чмокнула Пашу в щёку и выскочила со своей детской радостью на улицу. Подружки, потерявшие её, удивлённо спросили:
А ты где была?
Да у мамы. Позвала обедать, ответила, словно так было ежедневно.
А Павла, проводив за дверь дочь, подумала:
И я буду строить новое гнездо, как те сороки. Ну и пусть моложе на 10 лет, а в селе много молодых и незамужних женщин, но он меня выбрал. Кто знает, кому и сколько в небесной канцелярии отписано. Не очень-то на возраст смотрят в семье, в душу заглядывают. А детей как хочется. Может, ещё не поздно?
Было всё не так, как во время той запомнившейся Якову свадьбы. Просто повенчались в Преображенской церкви, затем расписались в Большегрязнухинском сельсовете Каменского района, устроили небольшой вечер. Паша приготовила постель далеко не такую красивую, с узорами и вышивкой, как раньше с Иваном. Всё красивое постельное бельё тоже «раскулачили» приходившие в дом с красными флагами. Но о комнате позаботилась, украсила её цветами, поставила свечи. А вот стол
Голод, вызванный политикой военного коммунизма, в это время начался на Урале. Продразвёрстка привела к сокращению посевных площадей. Приходили крестьяне из Травянского в церковь, рассказывали страшное, о трупоедстве и каннибализме в Н.Туре, Карабаше, Красноуральском, Троицком уездах. Голодала вся Екатеринбургская губерния, включавшая Пермь и Курган. Более миллиона человек. Питались суррогатом, хлеб пекли из полыни, добавляли картофель, гречу, коренья. Был создан Помгол, ( общественные комитеты помощи голодающим), куда из французский Красного Креста приходили продукты.
В Большой Грязнухе, находившейся в 9 километрах от Каменска, было сравнительно благополучно, многие, благо железная дорога в 2,5 километрах от села, ездили в Каменск, Курган подработать, кто печку сложить, кто дрова пилить, кто молочное продать, картофеля всегда было много, овощей с приусадебных участков. С пшеницей вот сложнее, а рожь и гречиха росли. И тут вспоминалась любимая селянами пословица, сказанная основателем села (в 1735-50 гг) донским казаком Карпухиным, именем которого и названо село. «Делай грязьбудешь князь». Князья не князья, а в окрестностях имелась плодородная землячернозем. Всякий крестьянин понимал так: грязь эта благородная: при щедром поливе жди богатого урожая. А река рядом. Вот и трудились карпушинцы на своих участках не за страх, а за совесть.