Эта женщина мне сразу нравится. Тихий голос, эти жесты, будто боится кого-то толкнуть, даже когда в пяти метрах вокруг никого нетнастоящая интэри, как здесь говорят Мы разговорились. Она физик. Здесь в Киотоском (я не могу произнести Киотский!) университете проводит какие-то исследования. Сама из новосибирского Академгородка. Японцы ее сами нашли и долго уговаривали приехать. Она не хотела, но потом согласилась. Здесь с сыном. А муж остался в своем НИИ в Сибири. Она по нему очень скучает. Здесь очень хорошо платят, она откладывает деньги, «у нас же дома совсем не платят, а такие деньги, вы понимаете» Это дорого, но она хочет съездить к мужу домой. Но пока у нее не предвидится отпускаработа в университетской лаборатории очень напряженная. Спрашиваю, может быть лучше ее мужу к ней приехать? Ему не дадут визы. Нет, не японцыте приглашали. Наши не дадутон в каком-то уж совсем закрытом НИИ.
Она расспрашивает, что я здесь делаю, долго ли уже, нравится ли. Выясняется, что она почти ни с кем не общаетсяяпонского не знает, «я только сейчас начала учить, но времени почти нет». Английскийона знает только свою научную терминологию. А сюда прийти ей посоветовал ее профессор из Университетасказал, что здесь много иностранных студентов, кто-нибудь и из России будет.
А то только с мужем по телефону по-русски и говорю. Скоро уж одичаю совсем. А вот мой сын, наоборот, скоро русский забудетон уже по-японски говорит лучше меня.
И она представляет мне своего сына, который вынырнул из толпы. Лет 8 или 12, я не очень разбираюсь. Когда мы распрощались с Татьяной Петровной, он пошел со мной.
А ты где в Москве живешь?
Моего района он не знал, но рассказал, что видел, когда был в Москве.
А японский ты знаешь? Научи меня чему-нибудь!
А что ты знаешь уже?
И он мне выдал набор японских ругательств. Идет такой, с рюкзаком, банкой Pepsi и в бейсболке. Я перевернул ему бейсболку. Он меня пихнул в бок. Так мы и пихались, когда меня подцепила Го.
Кто это с тобой? она смотрела на меня с такой подозрительностью, будто, бросив ее, я вот занялся совращением малолетних. Кто еще кого бросил, кстати говоря.
Это мой младший брат. Только сегодня из Москвы приехал. Познакомься!
А как его зовут?
Как тебя зовут, кстати?
Но он уже сам представился Го Мишей. На хорошем английском спросил, как ее зовут. Го отпала не столько от его английского, сколько от его манер. Она усадила его за стол и начала угощать пиццей. Мой «брат» нравился ей гораздо больше меня. И ради него она даже была готова меня терпеть! Пока они сидели, я купил себе в баре пива и ему еще Pepsi.
Когда я допил вторую, они еще болтали с Го. Она учила его китайскомуи китайский, судя по всему, шел у него лучше, чем у меня. Я ж даже ее имени по-китайски не мог произнести
Я взял его за ручку от рюкзака, приподнял и подставил рядом с собой. Го с ненавистью посмотрела на меня.
Пошли. Предатель!
Спасибо, что спас. А то мне уже скучно становилось. А это твоя девушка была, да? Вы расстались?
Она что-то про меня говорила?!
У тебя изо рта пахнет. Накурился
Я достал жвачку и угостил его.
А теперь пошли искать мою будущую.
А она тоже из Китая?
Нет, из Америки.
О, класс! Я смогу с ней по-английски поговорить. А то твоя Го меня не всегда понимала.
Пока искали Лолу, я перезнакомил Мишу со всеми. «Ты не говорил, что у тебя есть брат! Классный парень!»
А Лолу бы я лучше и не находил. Как только я представил ей Мишу, она с двумя подругами просто облепили его.
Какой милый! (она мне по-японски)
Что, что она сказала? (Миша мне)
Ты еще не выучил японский? Говоришь по-английски? Тогда мы с тобой по-английски будем разговаривать. Сколько тебе лет?
Русские дети все такие красивые? (она мне тихо)
Да, у нас еще лучше с тобой будут!
Но она не слышит и болтает с Мишей. А ему лишь дай поболтать Сволочь малолетняя!
Спас меня нажравшийся Роб. Если бы не оннажрался бы я, все к этому шло Роб весь вечер хвалился, что гавайцы могут пить не хуже русских, и очень много пил. И был нормальным, а потом вдруг начал блевать. Лысый американец поддерживал его голову, держа на коленях, а Лола вытирала пол. Собрала со всех столов салфетки и раскидала их поверх, нашла где-то швабру. А потом кто-то вызвал такси, и они вдвоем потащили Роба.
А она красивая сказал Миша, задумчиво смотря на всю эту сцену. Как и я, он смотрел только на Лолу, а не на захлебывающегося Роба. Чего ты стоишь, как дуб? Помоги ей!
Но я не помог. И они скоро уехали. Когда я вышел проводить их, нас с Мишей нашли. Егомама, меняТони с Оленой. Они уже давно собирались уходить и искали меня. И мы все как-то разошлиськогда хочется попрощаться, никогда толком не получается.
С чьим это ребенком ты весь вечер таскался? Го подходила ко мне, спрашивала, правда ли у Саши брат есть. Я ей сказал, что да, есть.
Тонивсегда готов был меня выручить, поэтому подтверждал все, не задумываясь
А она вдруг разозлилась и сказала, что мы оба с тобой только и умеем, что врать. Сумасшедшая она у тебя какая-то. Так что это за Миша все же?
Когда мы ехали, я думал, что телефон Лолы у меня есть, но я ей не буду звонить. А телефон Татьяны Петровны я не взял, дурак, а еще хотел бы увидеть их. Особенно Мишу.
Уже на нашей станции мы расстались. Тони с Оленой пошли в бар. А мне позвонила Хён, и я пошел домой, болтая. Ей Миша тоже очень понравился. Она дажехотя уже два раза вышла за пивом и готова была в принципе к сцене, решив все же обидетьсяменя простила.
Одна из лучших вечеринок, правда, мне очень понравилось тогда.
Добро пожаловать в Фукуяму
На перекладных поездах до Kyoto Station. Kyoto Stationкак огромный супермаркет. Многоэтажный. На нижних этажах бесконечные магазинчики и кафе. На среднихпересадки во все стороны, на самые пустые и дальние поезда. Между этажамитакие пролеты стекла, еле скрепленного стальными основами, что будто и стен нет. Стеклянная и крыша. Поднимаясь и пересаживаясь на бесконечных эскалаторах, мы на самом верхнем этажеплатформе скоростных синкансэнов. Морда такого поездачто-то среднее между болидом Шумахера и вытянутым клювом хищной чайки в нырке за рыбой. Внутрикак в самолетном бизнес-классе, развозят еду и спящие с ноутбуками, кошкой на коленях свернувшимися, бизнесмены. Перед турникетами еще мы купили нашим бутылочки с подогретым кофе и французских сладких булок (Хён повертела в руках с сомнениемсовсем не корейская еда, как можно есть столько этого хлеба?! и убрала в рюкзак, пообещав попробовать дома) и распрощались. Они были гордыих мужчины едут на работу, их суженные снимаются в фильме на зависть всем подругам! Такими и разъехались, мирно щебеча и забыв старые выдохшиеся ссоры. Такого-то дела ради
На перроне в Фукуяме сходим одни мы. В здании станцииопять кафе, европейские сандвичи, бесконечные ряды coinlockers и лотков с китайскими амулетами и сувенирами на сейле.
Компанию русских под предводительством щуплого японца в до пят дутой белой куртке видим сразу. Не узнатьневозможно. Господи, как же нас такими делают наши милые добрые мамы и старые интеллигентные папы, что нашу рожу везде и всегда узнаешь?..
Японец нас регистрирует. А когда подошли последние с поезда, все пошли в магазин. Еще даже не познакомившись Но уговорившисьс каждого по бутылке водки. Назло всем мы с Тони покупаем джин.
Опасливо пихаясь в темноту фарами, автобус едет к отелю. Скоро город заканчивается. Потом и деревня. Только поля и бесконечные горы. Редкие, как волосы на лысине, дома начинаются только ближе к отелю. Который у самого моря, крутой (фото Императорской семьи среди почетных постояльцев) и сейчас, ранней весной, совсем пустой.
Нас вселяют вместе с Тони. И через полчаса уже в нескольких номерах сдвинуты привинченные к полу кровати, натащены стулья, дым выползает из-под двери в коридор, а между кроватей стулья. С картами и водкой. И эти разговоры Эти разговоры, как достала Япония. Как кто жил в России. И про Чечню. Боже, как я ненавижу эти разговоры, эту гитару, эти тосты желающих всего-всего друг другу только что знакомых людей Больше я на эти еженощные попойки не хожу. За это со мной не сразу здороваются утром на завтраке. Лежу по вечерам в номере и читаю Дадзая. Дадзай, про которого один критик сказал: «Он был бы счастлив, если бы мог просто перестать существовать». Дадзай, который написал: «Я еще в детстве заметил, что если женщина собирается заплакать, надо просто дать ей чего-нибудь сладкого. Она тут же успокоится». А Тони, кстати, исправно ходил каждый вечер. Потерявший было, как и я, свою русскую identity, он ее быстро нашел. В этих прокуренно-пропитых пьяных русских базарах. А эти рубленые рожи из Владика, выпивавшие по литру за раз, нашли в милом интеллигентном и в общем-то не пьющем Тони своего. И еще долго звали его на всякие вечеринки в Осаке и Кобэ!..