Карл II в 1685 году скончался бездетным. Герцог Йоркский стал новым королём Англии Яковом II и сразу же вступил в конфликт с парламентом. Если в парламенте господствовали в основном протестанты, представлявшие джентриновое дворянство, и буржуазию, то сам Яков II ещё во времена кромвелевской революции бежал во Францию и стал там тайным католиком. Разрывать союз с великим королём Людовиком XIV он и не собирался! Тогда противники из парламента обратились к Вильгельму Оранскому и пригласили его на английский трон.
Спокойный и рассудительный голландец Виллем Хендрик Оранский сие предложение принял по соображениям и политическим, и семейным. Ведь по своей материпринцессе Марии, дочери казнённого Кромвелем в 1649 году Карла I, он был настоящий Стюарт, к тому же и жена его, дочь Карла II, была из того же королевского дома. В 1688 году с небольшим отрядом Виллем Оранский высадился в Англии, где на его сторону перешли и члены палаты лордов, и члены палаты общин, а за Якова II не заступилась даже его армия, командующий которой, генерал Джон Черчилль, перебежал на сторону предприимчивого голландца. Вильгельм Оранский без единого выстрела вступил в Лондон, где королевский трон пустовал, поскольку Яков II без боя эмигрировал во Францию, и парламент в феврале 1689 года провозгласил его королём Англии Вильгельмом III. Став и королём Англии, и правителем Голландии, Вильгельм III успешно завершил войну с Францией, подписав мир с Людовиком XIV в замке Рисвик в сентябре 1697 года.
Хотя Людовик XIV по этому миру признал Вильгельма III королём Англии и согласился, чтобы голландские гарнизоны расположились в Южных Нидерландах, создав здесь «барьер крепостей», каждый из участников конгрессаи Англия, и Голландия, и Франция, и Испанияпонимали, что рисвикский мир непрочен. Особенно остро это чувствовали в Мадриде, где умирал последний король из династии испанских Габсбургов, слабый, немощный и бездетный Карл II. Огромное испанское наследство: колониальная империя в Северной, Центральной и Южной Америке, Карибские острова и Филиппины, владения в ЕвропеМилан, Неаполь и Сицилия в Италии, Южные Нидерланды и Люксембургслабая испанская армия и флот не могли защитить от посягательств великих держав: Франции и Голландии, австрийских Габсбургов и их союзников. Так что после Рисвика Вильгельм III, едва закончив одну войну, уже готовился к новой: войне за передел Европы и всего мира.
Московия же расчётливого политика и дипломата интересовала, прежде всего, в том плане, что могла служить противником старому союзнику ФранцииОсманской империи. Пока Москва воевала со Стамбулом, императорская Вена могла быть надёжным союзником Вильгельма III в схватке с Людовиком XIV, мечтающим посадить на испанский престол своего внука и прибрать к своим рукам всё испанское наследство.
Вот почему Оранский распорядился устроить Великому посольству Петра I самый почётный приём и согласился даже покинуть на несколько дней переговоры в Рисвике, чтобы встретиться с царём в Утрехте.
1 сентября 1697 года, как отмечал царский «Статейный список», «приехал английский король в город Утрехт в карете; карета о шести возниках обычная, за ним восемь человек рейтар да три кареты, в которых были его ближние люди».
Король «в особом покое» беседовал с Петром I, причём речь шла о польских делах. Вильгельм, как и Пётр, был заинтересован в утверждении на польском троне Августа II, курфюрста Саксонского. Царь обещал во всём помочь королю Августу, даже войсками. Молодой и энергичный Пётр I, занятый дальнейшей войной с Османской империей, осваивавший ремесло корабела и собиравшийся строить мощный флот на Азовском и Черном морях, произвёл самое благоприятное впечатление на Вильгельма Оранского.
Дабы укрепить корабельные устремления Петра, английский король в ноябре 1697 года преподнёс царю нежданный и щедрый презентновейшую быстроходную королевскую яхту «The Transport Royal». Поблагодарить короля за презент в Лондон был отправлен майор Адам Вейде, только что прибывший из Вены, где он изучал уставы и порядки «цесарских войск», воевал в войсках славного принца Евгения Савойского. Словомофицер опытный и дипломатичный.
Поездка Вейде увенчалась полным успехом: Вильгельм III не только пригласил молодого царя в Англию, но и прислал за ним в Голландию целую эскадру под командой адмирала Митчелла. В большой европейской политике Вильгельма III Пётр I играл уже свою роль.
Поездка царя в Англию представляла интерес для обеих сторон. Скажем сразу, ни за одним царём и государственным российским деятелем ни одной британской эскадры больше не присылалось!
Молодой государь оценил эту честь. Он поплыл не на щегольской придворной яхте, а на адмиральском многопушечном флагмане. Линейный корабль поразил его своими размерами, тяжёлыми бомбардами и слаженностью экипажа. Какой смешной представлялась в сравнении с этим гигантом маленькая галёрка «Принципиум», которой Пётр так гордился под Азовом.
На море изрядно штормило, и Пётр буквально измучил толстяка адмирала, гоняя его по кораблю. Наконец, когда царь, подойдя к уходящей в низкие дождевые облака грот-мачте предложил взлететь вверх по вантам, краснолицый адмирал вышел из себя и рявкнул на царя по-голландски, что «в такой норд-ост паруса не ставят, а убирают, доннер-веттер!». Сие царь понял и добродушно похлопал рукой на плечо Митчелла:
И впрямь крепчает чёртов ост-норд! Убавь паруса, кэптен!
Уловив царское благоволение, Митчелл пригласил царя и его волонтёров, позеленевших от крепкой качки, в кают-компанию: отведать горячей ушицы и морских разносолов!
Но волонтёры поспешили вернуться в свои каюты. Только крепкий и приземистый Яков Брюс, которого морская качка не брала, так же как и молодого царя, согласился и спустился вслед за Петром I в кают-компанию.
Первую чашу крепчайшей pepper-and-brandy Пётр I в адмиральской каюте поднял за британский флот. Он прямодушно объявил Митчеллу и его офицерам: ежели бы он не был государем московским и всея Руси, то с превеликим удовольствием занял бы должность британского адмирала!
Митчелл, когда Брюс перевёл ему царское слово, попунцовел от прилива чувств, а капитан Рили даже поперхнулся ямайским перцем, щедро плававшим в бренди. Согласие установилось полное. За ночной пирушкой и не заметили, как пересекли Ла-Манш. К концу застолья и Митчелл, и Рили, и дюжина офицеров готовы были уже отправиться с царём на Чёрное море, чтобы там бить неверных.
Сухопарый верзила-шотландец Макдональд плакал, обнимая Брюса и поражаясь:
Так неужто ты будешь из тех самых наших королевских Брюсов?
Яков Вилимович склонял широколобую тяжёлую голову и любезно отвечал:
Из тех, тех самых! Наши земли там, в Стерлинге!
В это время распахнулись двери. В душную кают-компанию ворвался бодрый морской ветер, и дежурный офицер бодро возвестил:
Англия, сэр! Входим в Темзу!
Ну, вот, Яков, твоя родина!добродушно пробасил Пётр, опираясь на плечо Брюса.
Это моя вторая родина, государь!отозвался Брюс.Первая же там, на севереШотландия!И вдруг показал рукой на восток:А настоящая осталась там, откуда солнце всходит, государь!
Правильно молвишь, полковник! Там наша родина, Брюс, в России!Пётр притянул к себе Якова и поцеловал в лоб.
Бесчисленные верфи, пристани, доки проплывали по берегам широкой Темзы. Дымили трубы сотен мануфактур, кузниц и лесопилен. На верфях одной Ост-Индской кампании, имевшей флот более королевского и правившей делами в Индийском и Тихом океанах, было тридцать тысяч мастеровых. Вся эта гигантская корабельная кузня работала на каменном угле, который специальные корабли-угольщики доставляли из Ньюкасла. Каменным углём отапливался и миллионный Лондон. Тёмный печной дым висел над городом, как чёрная туча, предвещая через столетие появление ядовитого лондонского смога.
Вот махина, так махина! А, Сашка?Пётр возбуждённо охватывал взглядом бесконечные причалы, на которых стояли бочонки с пряностями с Молуккских островов: перцем, корицей, имбирём; тюки с разноцветным индийским шёлком и турецкими коврами; диковинные ящики с ароматным китайским чаем. Ноздри щекотал запах виргинского табака и антильского кофе. С иных причалов тянуло ямайским ромом, шотландским виски, французским арманьяком и мускатом с острова Мадейра.