Дедушка не знал, с чего начать, как подойти к такому деликатному делу. Тут и Даша, и тетка Дашина А кроме того, дедушка не был уверен, что он находится теперь в Корабельной слободке. Может быть, он каким-то чудом все-таки забрел в Артиллерийскую, где испокон веку и проживал военный портной Ерофей Коротенький. Дедушка был самолюбив и очень боялся, как бы все это не открылось и его не засмеяли бы соседи. Пойдет звон по всей Корабельной слободке, что старик Ананьев совсем спятил, уже не отличает четверга от субботы. И дедушка решил подойти к делу не сразу, а исподволь, и не прямо, а стороной.
Вот, господин мастер, сказал он, привозу совсем не стало, суконца хорошего не видно, в лавках одна заваль А всё эти англичане с французами.
Холера бы взяла их! вскрикнул портной, хватаясь за голову. Нет сукнанет работы; а нет работынету хлеба. Он поднял вверх руку с наперстком на пальце и сказалБез хлеба что? Могила? Гроб? Да.
Вцепившись всей пятерней себе в волосы и взъерошив их, он обежал вокруг стола.
Я не зверский человек, сказал он всхлипнув. Как мундир штопать, так, значит, «шей, Ерофей!»И он схватил со стола жандармский мундир с полковничьими эполетами и тряхнул им в воздухе, как бубном. Да, кричал он, потряхивая скомканным мундиром, как шить, так «Ерофей, шей!», а как за деньгами придешь, так Ерофеявзашей. И не обижайся, Ерофей, не обижайся. Обидишьсяплохо тебе будет.
«Эк, накипело у человека! подумал дедушка, глядя на мельтешившего у него в глазах портного. Да и хлебнул, видно, с горя: вон у него штоф пустой стоит. Видно, один весь штоф и высадил. Стало быть, такая уж причина подошла. День-деньской в работе колотится; ну вотк вечеру, значит, и ублажился, сердечный».
А портной швырнул одежину на стол, развел руками:
Денег нет, хлеба нет, хибара сгорела
Как сгорела? ухватился моментально дедушка. А эта?..
И дедушка обвел рукой лачужку с ребятами, набросанными по всем углам.
Только вчера переехал, ответил портной. Девицу одну на базаре встретил, продавала то да се «Не купишь ли, говорит, мастер, у меня хатенку в Корабельной, в Кривой балке?» Хорошая девица, уступила бедному человеку. Такой двореци всего за десять рублей. Прямоцарский дворец Его величество государь император, усмехнулся он едко.
У дедушки от всего, что он сегодня видел и слышал, мутилось в голове.
«Постой, твердил он мысленно себе самому. Девица, продавшая портному свою лачужку, это, конечно, Даша, Даша Александрова. Постой!..»
Но тут дедушка вздрогнул и сразу поднялся с табурета. В дверь лачужки раздался с улицы сильный удар.
Портной бросился к окошку. На улице было светло, и по земле прыгали длинные тени. И снова удар в дверь, и удары эти посыпались один за другим
Гей, кричал кто-то с улицы, чи есть тут живой человек?
Портной затрясся и забегал по комнате.
Казаки, шептал он в ужасе, рассовывая по всем укромным углам лоскуты, обрезки, поношенные армейские мундиры, споротые галуны. Беда! Последнего лишишься!
Дедушка вышел на улицу. Молодой казак, с желтыми, как солома, усами, сидел на взмыленной лошади и рукояткой нагайки поправлял светильню в горящем факеле. Увидя дедушку, он наклонился в седле и сказал:
Господин хороший, с дороги я, видно, сбился; повернул, да не туда. Скажи на милость, как мне на Павловскую батарею выехать; да водички мне испить не пожалуешь ли? Пыль в горле комом сидит.
Портной вынес казаку ушат с водой и ковш. Казак стал пить прямо из ушата, а конь его все поворачивал голову и фыркалтоже, видно, воды просил.
Дайте, люди добрые, и коня напоить. Бессловесное животное, а, гляди, как человек разговаривает.
Портной пошел к колодцу, зачерпнул там воды и поднес коню. Конь жадно пил, но временами отрывался от ушата и внимательно оглядывал Ерофея Коротенького с головы до ног. Тогда спешившийся казак посвистывал своему маштачку, и тот снова тыкался мордой в ушат.
Дедушка подошел к казаку вплотную.
Откуда едешь, станичник? спросил он. И с чем?
Еду я, господин хороший, с Альмы-речки, ответил казак. Худые вести. Отступление. И народу что перемято!
Дедушка почувствовал, что сердце у него остановилось и в груди стало непривычно просторно. А казак, напоив коня, уже снова был в седле.
Так как же, господин хороший, мне на Павловскую выбиться? снова спросил он дедушку.
Бери направо, ответил дедушка. Из балки как поднимешься, ладься опять направо. Близко это.
Ну, спасибо, люди добрые, и казак кивнул дедушке и косматому коротенькому человечку с пустым ушатом. Худые вести, добавил казак и дал своему коню понюхать нагайку.
«Худые вести, худые вести», замолотило у дедушки в голове.
Он совсем забыл, где он и что с ним. Не попрощавшись с новым владельцем лачужки в Кривой балке, дедушка, спотыкаясь на каждом шагу, побрел в ту сторону, куда горящий факел, становясь все меньше, убегал вприпрыжку.
XXIIIТрудная задача
На другой день дедушка проснулся от шума на улице. Вчерашняя стрельба на Альме не возобновлялась. Но с улицы доносились крики, топот ног, скрип колес Дедушка накинул на себя старенькое пальтецо, служившее ему вместо халата, и вышел за ворота.
Вся Широкая улица полна была людей. Они гомонили, собирались в толпы, показывали на что-то пальцами Дедушка вгляделся и увидел, что по дороге со стороны Черной речки движется какой-то обоз. Впереди шла ватага мальчишек с Мищуком Белянкиным во главе.
Что тут это? обратился дедушка к Кудряшовой, которая стояла подле хатенки своей у раскрытой калитки.
Ой, Петр Иринеич! всполошилась Кудряшова. Из глаз у нее хлынули слезы. Голубчики, переколотые, перекалеченные Ой, беда какая! Эвонде везут их, а другие пеши маются.
Раненых, значит, везут со сражения, заметил дедушка.
Со сражения, Петр Иринеич, подтвердила Кудряшова, вытирая краем передника мокрое от слез лицо. Раненых это везут.
На улице становилось все шумнее; люди стали бросаться навстречу обозу; а дедушка увидел поверх всей толпы на дороге парнишку в матросской куртке верхом на рослом вороном коне. Но тут Кудряшова закричала, будто змея ее ужалила:
Она, она! Ой, что же это? И косы, гляди, Петр Иринеич Что, говорила я тебе! Она это!
Э-э хотел что-то сказать дедушка, но растерялся и умолк.
Он вспомнил, что со вчерашнего дня с ним что-то все происходит такое, чего раньше не бывало. Все будто мерещится что-то. Вот и сейчас мелькнуло, и такбудто это верхом на вороном коне сидит Даша. А Кудряшова дёргала дедушку за рукав и все кричала:
Она, она это!.. Даша это!.. Ну, как же не Даша? Гляди! Петр Иринеич!
И кругом тоже все стали кричать:
Даша, Дашенька!
Дедушка наконец понял. Все этоне сон и не бред. На вороном коне едет верхом Даша Александрова и ведет за собой три повозки раненых. А за повозками плетутся гурьбою другиевидимо, те, которых держат еще ноги.
Против дедушкина домика Даша остановила коня. И позади нее тоже остановились повозки и люди.
«Двух дней не прошло, как уехала я, подумала Даша, а вот с чем приехала».
Дедушка стоял попрежнему у ворот, кутаясь в свое пальтецо. Кудряшова куда-то исчезла. Дедушку оглушали эти крики на улице.
Худые вести, Петр Иринеич, обратился он опять, как вчера, к самому себе. Правду молвил казак: худые вести.
Даша соскочила с коня и дала Мишуку Белянкину подержать его за повод. Она подбежала к дедушке и обхватила его шею руками.
Дедушка! сказала она нежно и вся затрепетала. Прости, дедушка, что бросила тебя одного. Вот видишь, какое дело
И она показала рукой на свои повозки.
А там, около повозок, уже толпились женщины с ушатами воды, с ковшами бузы, с кринками молока, с краюхами белого хлеба. И потчевали всем этим раненых. А солдат с обмотанной головой у передней повозки всем рассказывал про Дарью Александровну, и про балочку близ Альмы, и как Дарья Александровна управлялась там целый деньи обмывала, и перевязывала, и ласковым словом дарила. И Кудряшова тут выбежала из ворот с целым ведром яблок и стала трещать:
А что, не говорила я, не говорила? Еще вчерашний день, вижу, дедушка Перепетуй к помойке идет