Юсуф побледнел. Если кто-то слышал их разговор шепотом на лестнице, его можно считать мертвецом.
Как ты узнала? спросил Юсуф.
Это не имеет значения. Что он сказал? спросила Азимат.
Он просил, чтобы я держал его в курсе событий в Египте. И еще предупредил, что захочет от меня чего-то большего, когда наступит нужный момент. Юсуф пожал плечами. Я не понимаю, какую игру он затеял.
Ну, разве это не очевидно? Он хочет убить Нур ад-Дина и посадить на трон моего сына, Аль-Салиха.
А разве ты не желаешь того же? с горечью спросил Юсуф. Ты ведь готова на все, чтобы твой сын стал царем.
Нет, далеко не на все, возразила Азимат. Я не хочу, чтобы Аль-Салих стал пешкой Гумуштагина. Евнух будет править царством Нур ад-Дина, пока мальчик не вырастет. Но у него много противников. Вот почему Гумуштагин в тебе нуждается. Он сделает тебя могущественным, чтобы ты его защищал.
Юсуф нахмурился.
Я не намерен принимать участие в заговоре и не предам моего
Не будь глупцом, Юсуф! прошипела Азимат. Твоя честь ничего не будет стоить, если ты умрешь и умрет наш ребенок. Ее темные глаза остановились на лице Юсуфа. Пойдем, тебе следует его увидеть. Она повела его в спальню.
Комната заметно изменилась с тех пор, как Юсуф побывал здесь в последний раз. Теперь тяжелые шторы закрывали окна, и стоявший на столике у двери канделябр давал лишь тусклый свет. Пол устилали толстые ковры и подушки. Среди них сидела девушка-служанка, которая держала на руках ребенка. Азимат взяла малыша и подошла с ним к Юсуфу, застывшему у дверей.
Это Аль-Салих, прошептала Азимат, протягивая ему спящего ребенка. Осторожно. Не разбуди.
У ребенка было пухлое личико и немного каштановых волос, а гладкая, почти прозрачная кожа светлее, чем оливковая кожа Юсуфа, но не такая бледная, как у Азимат. Мальчик потянулся во сне и открыл глаза, глубоко посаженные и светло-карие, как у Юсуфа, но сходство не было очевидным. Аль-Салих вполне мог быть сыном другого мужчины.
Мальчик сонно прикрыл глаза, и Азимат забрала его у Юсуфа. Она посмотрела на служанку и заговорила шепотом:
Он твой ребенок, Юсуф. Если Гумуштагин нас предаст, мы умрем, все трое. Ты должен этому помешать.
Я не стану вечно выполнять его поручения, ответил Юсуф. В какой-то момент нам придется его остановить, или мы все станем пешками в его играх.
Я разберусь с Гумуштагином, но время еще не пришло, сказала Азимат. А сейчас делай то, о чем он просит. От этого зависит жизнь нашего сына.
Март 1164 года: по дороге в Египет
Юсуф сидел на своей лошади, которая стояла на высоком холме из темно-коричневого камня, крошившегося под копытами. Внизу мамлюкипо четыре всадника в рядвъезжали на затененное вади, высохшее русло реки, засыпанное песком и гравием, между скалистыми берегами. Длинная колонна вытянулась по всей песчаной равнине, до самых берегов Аль-Бахр аль-Майит, Мертвого моря, радужные воды которого сверкали под раскаленным утренним солнцем. Ближе к берегу море приобретало ржавый цвет из-за цветущих в соленой воде водорослей. Еще дальше красное мешалось с бледно-белым и ярким сине-зеленым. Армия двигалась вдоль восточного берега в течение двух дней, оставляя морскую воду между собой и Иерусалимским королевством. Прошло девять дней с тех пор, как они покинули Дамаск.
За спиной Юсуфа заржала лошадь, он повернулся и увидел, что к нему приближаются Ширкух и Шавар и их лошади осторожно выбирают дорогу на неровной земле.
Я поговорил с нашими проводниками-бедуинами, сказал Ширкух, останавливаясь рядом с Юсуфом. Нам предстоит пересечь суровые земли. Бедуины называют их Аль-Накаб, «сухое место». Воды не будет до самой Беэр-Шевы. Нам необходимо двигаться вперед без остановок, если мы рассчитываем добраться до воды к вечеру.
Шавар посмотрел на солнце, оно уже успело подняться довольно высоко над горизонтом и теперь выжигало каменистую почву, от которой исходил такой жар, что возникало ощущение, будто его можно потрогать руками. Он стер пот со лба.
А менее трудного пути не существует? спросил Шавар.
Нет, ответил Ширкух. Во всяком случае, если мы хотим держаться подальше от франков в Аскалоне.
Ладно. Шавар выпрямился и сверкнул белозубой улыбкой. Ради царства стоит немного пострадать. Он ударил пятками по бокам своей лошади, и она начала спускаться с холма. Юсуф и Ширкух последовали за ним.
Они ехали во главе армии вдоль высохшего русла реки. Временами лощина становилась такой узкой, что им приходилось перестраиваться по два всадника в рядус обеих сторон круто вверх уходили скалы. Временами они оказывались в широких каньонах, где могла поместиться вся армия из семи тысяч воинов. Тропа, по которой они двигались, разветвлялась снова и снова, но всякий раз бедуины без колебаний делали выбор. Как они ориентировались в этом странном месте, где все дороги выглядели одинаково, Юсуф понять не мог.
Они молчали, отупев от жары, а тени в овраге становились все длиннее, принося долгожданное облегчение от обжигающего солнца. Наконец, когда оно уже садилось перед ними, они миновали горы и оказались на широкой равнине, засыпанной грубым песком, хрустевшим под копытами коней. Они преодолели еще несколько миль и увидели руины города Беэр-Шева. Кое-где стояли разрушенные стены, частично засыпанные песком, а рядом с ними несколько палаток бедуинов. Но при виде приближавшейся армии они быстро собрались и ушли еще до их появления.
В центре города они обнаружили колодец, и Ширкух поставил людей доставать воду, чтобы напоить лошадей. Юсуф отдал своего коня одному из солдат и поднялся на вершину песчаного холма. Там он опустился на колени, чтобы вознести молитву Аллаху. Воды у него не было, и Юсуф протер ноги, руки и лицо песком, потом разложил молитвенный коврик и начал ишу, ночную молитву. К тому моменту, когда он закончил, палатки уже стояли на равнине. Возвращаясь в лагерь, он увидел, что дюжина солдат роет отхожее место. Потом его позвал Шавар.
Юсуф! Наконец я тебя нашел. Ты должен пообедать в моей палатке.
Сначала я проверю своих людей, ответил Юсуф, хотя на самом деле собирался написать первый отчет для Гумуштагина.
Одну ночь твои люди обойдутся без тебя. А вот мне просто необходима хорошая компания. Пойдем, твой дядя уже в моей палатке. Шавар видел, что Юсуф продолжает колебаться, и подмигнул ему:Еда будет не единственным деликатесом.
Юсуф приподнял бровь.
Хорошо. Гумуштагин подождет, решил он.
Шатер Шавара поразил Юсуфа роскошью. Он удивился, когда Шавар сказал, что ему потребуется двенадцать верблюдов для личных вещей, но теперь понял причину. В низком просторном шатре могли разместиться сто человек. На шестах висели лампы, освещавшие толстые ковры и ширмы из мерцавшего шелка, которые разделяли его на части. В углу двое мужчин устанавливали полированный шкаф, разобранный для перевозки.
Шавар заметил широко раскрытые глаза Юсуфа.
Я бежал из Египта не с пустыми руками, сказал он.
Подушки были разложены по кругу, Ширкух уже сидел и беседовал с мужчиной, которого Юсуф не узнал. Юсуф сел рядом с дядей, Шавар устроился напротив и показал на египтянина. У мужчины была сильно загоревшая кожа и самые обычные черты лица, если не считать карих глаз.
Аль-Клата, чиновник из Каира. Он надзирает над сбором налогов с населения.
Юсуф кивнул.
Для меня честь знакомство с вами.
А теперь давайте поедим. Шавар хлопнул в ладоши, и служанки в вуалях вышли из-за шелковых ширм. Одна из них подошла к Юсуфу и поставила золотую чашу на маленький низкий столик перед ним. Юсуф с удивлением обнаружил, что чаша наполнена водой. Он не ожидал, что Шавар окажется таким умеренным.
Ширкух удивился не меньше племянника.
Нет вина? проворчал он.
Аллах запрещает алкоголь, а мы совершаем марш его именем, так что нам следует подчиняться его законам, ответил Шавар. К тому же в пустыне вода ценнее, чем вино. Он поднял свою чашу. За Каир! За то, чтобы мы поскорее его увидели.
За Каир! повторили остальные мужчины и выпили воду.
Затем появились слуги с едой. Один поставил перед Юсуфом корзинку с горячим лавашом и толчеными зелеными бобами. Другой принес зеленый суп с плавающими в нем кусочками жареного чеснока. Юсуф потыкал в них ложкой.