Вам нравится, ваше величество?подобострастно спросил главный жрец.
Высокая статуя,холодно кивнула Валерия и направилась к столу, дабы побыстрее закончить эту церемонию.
Подняв чашу разбавленного сладкого вина, она похвалила усердие жрецов, упомянула, что поскольку Венера является прародительницей рода Юлиев, то она, Валерия Мессалина, очень горда тем, что, являясь внучатой племянницей Августа по материнской и отцовской линиям, представляет эту ветвь в великом храме. На торжестве присутствовала и Агриппина, сидела по правую руку императрицы. Она хоть и сохраняла траур в одежде, но выглядела повеселевшей. Главный жрец объявил славу Валерии Мессалине, и жрецы затянули долгий гимн в её честь, сочинённый явно не новым Катуллом.
Заедешь потом ко мне?шепнула сестра Сапожка, и властительница кивнула, ей всё равно было нечего делать, а вдова Криспа знала все городские сплетни, ибо страсть к злословию была у неё в крови. Мессалине же хотелось узнать, что говорят в Риме после высылки Сенеки и каким афоризмом он осчастливил римлян, перед тем как уехать. Нарцисс выпроваживал философа из Рима, и уж он был не прочь бросить в неё камень.
Потом взял слово главный жрец и нудным голосом кастрата стал перечислять все достоинства императрицы. Дойдя до целомудрия, он неожиданно запнулся, в горле у него запершило, точно он проглотил муху, и по рядам пробежал лёгкий шепоток. Валерия побагровела от гнева, а на лице Агриппины засветилась еле уловимая усмешка. Но жрец, прокашлявшись, продолжил, однако глава о целомудрии оказалась самой бледной, и всё это отметили. Слова главного жреца так обозлили императрицу, что, едва он закончил свою скучную речь, она тотчас поднялась и покинула храм под удивлённый ропот жрецов. Агриппина поспешила за ней следом.
Молодец, я бы ушла даже раньше, на том месте, когда он поперхнулся,шепнула ей сестра Сапожка.
«Вот двуличная сучка! Для тебя чем хуже я себя веду, тем лучше!»не без досады отметила про себя Мессалина.
Они вышли на ступеньки храма. Розалинда, как всегда, плелась в хвосте, вместо того чтобы опередить хозяйку и подозвать паланкин со слугами. «Если и дальше так пойдёт, придётся её прогнать!»рассердилась Валерия.
Храм был закрыт, жрецы никого не пускали, но простой люд, узнав о прибытии императрицы, уже толпился у входа. Набралось человек двести, пожелавших увидеть властительницу. Заметив, что она вышла, все стали радостно её приветствовать, однако нашлось и двое смельчаков, отважившихся бросить ей дерзкие реплики:
Эй, сколько ныне стоит ночь твоей любви, Мессалина?хрипло заорал один.
Я наскрёб восемь ассов, ты придёшь сегодня?!драл глотку другой.
Её так и подмывало ответить: «Приходи, буду ждать!»но она сдержалась. Охальникам не было и двадцати. Проорав заученные фразы несколько раз, они бросились наутёк, но их тут же схватили таинники Сардака, повалили на землю, скрутили им руки. Агриппина, стоявшая рядом и наблюдавшая за всем этим, поморщилась.
Вот мерзавцы!прошипела она.Поедем вместе!
Её слуги оказались попроворнее и первыми подбежали к хозяйке, чуть ли не подхватили под руки, усадили госпожу, заботливо укрыли меховой накидкой. Валерия уже хотела сесть в паланкин Агриппины, как вдруг в толпе увидела быстроногого Аполлона. Он стоял чуть в стороне, скрестив руки на груди, и во все глаза рассматривал её. Улыбка светилась на его красивом лице.
Садись,повторила вдова Криспа.
Да-да!
Императрица подозвала к себе Розалинду:
Видишь светолокудрого?
Заметила.
Скажешь ему, чтобы завтра в полдень он пришёл во дворец.
Зачем?
Что значитзачем?!
Что мне ему сказать, если он спросит: зачем?вспылив, разъяснила служанка.
Скажи, его хочет видеть императрица.
Так прямо и сказать?
Нет, криво скажешь! И отправляйся во дворец, когда вернусь, пойду в термы, чтоб всё было готово к моему приходу! Если Клавдий спросит, я у Агриппины. Буду через пару часов. И не забудь узнать, как зовут быстроногого.
Розалинда фыркнула, словно осталась недовольна данными ей распоряжениями. Валерия уже отошла от неё, но, услышав этот фырк, тут же вернулась.
Ещё раз услышу твоё фырканье, ты у меня в одну секунду вылетишь из дворца и отправишься на один из безлюдных островов, где подохнешь с голоду,прошипела Мессалина.
Розалинда остолбенела от этой угрозы, лицо её побелело, а императрица забралась в паланкин Агриппины и задёрнула полог.
Агриппина ничего не знала об отъезде Сенеки. Ей сообщили, что он уехал с радостью и даже благодарил Мессалину за этот роскошный подарок: возможность отдохнуть от римского злословия. Агриппина говорила об этом с грустью, словно ожидала большего от его ссылки, но сенат не взроптал, и ничего сверхъестественного не случилось. Клавдия не прогнали, а Мессалину не стали поносить на всех углах. Тех двоих крикунов у храма она наняла сама через подставных людей. За двести сестерциев, выданных каждому, они решились несколько раз выкрикнуть гнусные оскорбления в адрес императрицы, однако никто из толпы их не поддержал.
На словах и всем своим видом Агриппина выказывала почтительность Мессалине. Заставила слуг накрыть роскошный стол, где вино наливали в золотые чаши, заботливо расспрашивала о здоровье дядюшки, внезапно коснулась судьбы Азиатика и его садов.
Никто так и не знает, почему он погиб. Клавдий сказал в сенате, что консула обвинили в государственной измене, но что это значит?интересовалась Агриппина.Или причина совсем иная?
Я не вмешиваюсь в дела Клавдия, ты знаешь,отговорилась Валерия.Возможно, Сардак что-то раскопал...
Но ты же ездила к нему, он даже велел приготовить обед, но ты почему-то в дом не зашла...
Я так устала, путешествуя по этим садам, они цвели тогда, запахи, ароматыу меня закружилась голова, и я была вынуждена отправиться домой.
Да-да, конечно.У Агриппины сердце рвалось от злости, так она хотела знать правду, хотя бы краешек истины, глаза у неё сверкали от нетерпения, но императрица строила невинные рожицы, прикидывалась глупой и простодушной, ела орехи и сладости, запивая сладким виноградным соком и наслаждалась муками хозяйки, которая, не удовлетворившись сведениями об Азиатике, принялась расспрашивать о лупанарии: справедливы ли слухи, да где он, да каков, да всю ли ночь,но Валерия круглила глаза и ужасалась её расспросам.
Ты когда-нибудь заглядывала в эти лупанарии? Вонь, теснота, грязь, помыться негде, публика страшная, и за восемь ассов они хотят сорок удовольствий!
Ты говоришь так, словно сама прошла через всё это!загорелась Агриппина.
Чтоб узнать, как тоскливо в Аиде, не обязательно туда спускаться,парировала императрица.А о прелестях жизни окраинных «волчиц» можно узнать у любой шлюхи.
Да-да, конечно.Агриппина скисала, не веря ни одному её слову, переводила разговор на детейкакая отличная пара получится из Октавии и Нерона, но потом снова возвращалась к тайнам их личной жизни с Клавдием: хороший ли он мужчина и как у них всё происходит, сколько раз в неделю они бывают близки. Валерия ничего не скрывала, рассказывала, какой внук Ливии ненасытный, страстный, посещает её по пять раз в день, и она не успевает отсыпаться. Агриппина зеленела от злости, слушая эти выдумки. Наконец властительница зевнула и поднялась, заявив, что у неё слипаются глаза. Через минуту Мессалина покинула богатый дом, так ничего и не открыв несчастной вдове.
Гай Силий, так звали быстроногого, пришёл ровно в полдень. Клавдий, как обычно, уехал в сенат, заявив, что вернётся не раньше пяти вечера. Главный жрец храма Венеры, выстроенного Помпеем, где установили пятиметровую статую Мессалины, прибежал вчера, встревоженный, к императору: не обиделась ли императрица, почему не осталась у них обедать? Теперь Клавдию придётся их уважить и пойти к ним на обед.
Розалинда провела Силия в гостиную, где на столе стояли вазы с фруктами и сладкое вино. Светлокудрый немного робел. Войдя в гостиную, он поклонился и застыл у порога.
Ты можешь лечь на скамью, и мы не спеша поговорим,улыбнулась Валерия.
Он лёг, вытянулся, Мессалина сама поднесла ему чашу с вином, присела рядом, погладила его по волосам. Гай рассказал, что принадлежит к богатому аристократическому роду, в следующем году он решил стать сенатором, а там консулом...